Двенадцать месяцев. Январь

С этими словами увлек он Месяца к бездонному темному провалу. На краю его настоящей горой возвышалось огромное тело. Сосредоточившись, почувствовал Яр следы силы злой. Точно, во чреве подводного монстра нашел свою смерть третий из колдунов, в мир сказочный проникших.

– Другого поймай да полгода не корми, – посоветовал он Царю, посохом тушки касаясь.

В тот же миг ледяной статуей замерцала она.

– Хорош был, – с очевидным сожалением окинул «памятник» монарх. – Может, так и оставить? Будет мне память, а миру подводному – достопримечательность? Я как раз туризм развивать планирую.

– Нет, – отрицательно покачал головой Месяц. – Что, если оживет? Сила темная на что только не способна.

И в пыль ледяную спрута превратил. Тут же течение подхватило пыль эту, разнося по всем уголкам мира, – и захочешь, а вовек не соберешь.

Простившись с Царем Морским, наказав ему владения свои проверить (а гончие хорошо и под водой воюют), Январь в Драконьи горы заторопился. Сила посоха печать восстановит, угрозу проникновения исключая. А там и мерзость темную легче будет искоренить.

«Как-то слишком легко все с Абрахсисом получилось», – зудела в голове Января тревожная мысль, когда он, посох в руке сжимая, шагнул на горное плато.

И вдруг, останавливая его в шаге от сражающихся, сжала сердце Яромира боль – опасность Милаве грозила.

Глава 22

Следом за Весной явились в дом Олеси и сестры ее – Лето, Осень и Зима. Последняя сразу приветливо Насте улыбнулась. Милава, изрядно оробев при виде компании такой, сидела тихо, стараясь ничем внимание к себе не привлекать. Только диву давалась она, как соклановка ее не смущается, разговор с Матушкой-Зимой ведя. Настя, скромно ладошки на коленях сложив, тихонько расспрашивала родительницу Месяца своего, задавая вопросы, что и Милаву интересовали. Оттого чутко прислушивалась к их беседе девушка, хоть и старательно делала вид, что снежные шапки на елках за окном рассматривает. Сидела в сторонке, на лавке возле окошка, держа на коленях пригревшегося волчонка и поглаживая голову притулившегося рядом Серого. А в душе все клокотало от беспокойства: как там Январь? И остальные Месяцы и Стражи?

– Опасность так серьезна? – Настя тоже волновалась. – Отчего же вы, Матушка, с сестрами сыновьям не поможете?

И Милаву этот вопрос волновал. Стоит ли матерям Месяцев тут просиживать, их охраняя, когда существует угроза возвращения колдуна темного, что столько зла миру сказочному принес? Но только Серый ухом шевельнул, заметив, как дрогнула рука девушка в ожидании ответа.

– Настенька, – по-доброму улыбнулась Зима, с сестрами переглядываясь, – мы в ход событий в мире вмешиваться не можем. Мы – создатели его. Случись кому из нас чью-то сторону принять, баланс сил сместится. Мир погибнет!

Думала Милава, что никто на нее внимания не обращает, а того не замечала, что все гостьи Олеси взгляды быстрые на нее бросают. Весне, Лету и Осени обе Спутницы интересны были. Давно потомки Дарины к Месяцам не приходили, и эти две девушки-иномирянки стали первыми вестницами возвращения старых порядков. Теперь в свою пору и к их детям Спутники придут.

Зима же и вовсе с Милавой сблизиться желала, понимая, как важна для сына Спутница его. Вот только к девушке было не подступиться. Если Настя, открытая и доброжелательная, сама стремилась к доверительному общению, то Милава… С неизменной вежливостью и уважением обращалась девушка к Зиме и сестрам ее, но при этом очевидная сдержанность и скрытность не позволяли в душу к ней заглянуть. Избегала девушка близости душевной, чтобы доверие ее завоевать, время понадобится.

«Как же они с сыном моим старшим похожи! – улыбнулась Зима, поймав осторожный взгляд Милавы. – Оба упрямцы невозможные. Но уж если проникнутся доверием, полюбят, то вернее и надежней чувств не будет!»

Оттого радовалась она, понимая, что несколько десятков дней не тот срок, чтобы о доверии рассуждать. Пройдет время и откроется ей Милава, ведь девушка теперь навеки связана и с миром сказочным, и с сыном ее старшим, Январем-Месяцем. Одно лишь это больше иных слов сказало матери о чувствах сына.

– Чем же так опасен Абрахсис? – нервно пальцы переплетая, продолжала расспросы Настя. Волновалась она и о Декабре, и о ходе сражения.

– Ты удивишься, если узнаешь, что когда-то очень давно он родился в этом мире? И до поры до времени был вполне себе рядовым жителем мира сказочного? – отозвалась одна из сестер, Осень.

– А что потом было? – выдохнула Настя. Или Милава? – Как он силу темную обрел?

– То судьба. Однажды забрел молодой охотник на земли драконьи, тогда род их многочисленным был. Ранен он был зверем хищным и решил в пещере отлежаться. А там, по странному стечению обстоятельств, нашел нечто, перевернувшее всю его жизнь. Книгу темной магии из другого мира. Когда-то давно драконы ее в мир наш принесли, любители они были артефакты всякие собирать да по пещерам прятать. О книге той давно никто и не помнил, а вот охотник на нее наткнулся. И открыл.

Милава непроизвольно сглотнула, Настя вскочила с места, испуганно на соклановку оглянувшись: случайность, а как много она изменила.

– И… что?

– Вселился в него тот, кого мы, создатели миров, зовем Многоликим. У нас же его принято называть темным колдуном Абрахсисом.

– Многоликий? – забыв о намерении не привлекать к себе внимание, переспросила Милава, со скамьи поднимаясь. Что-то ее в слове этом насторожило. Только что?

«Олег Корыстышевский на глаза его смотреть наказывал», – вспомнилось девушке.

Не понимая толком, отчего тревога в душе так усилилась, занятая мыслями своими, шагнула Спутница Января к стеллажам с зельями, машинально начала перебирать склянки с отварами и пучки сухих трав. Пыталась девушка поймать ускользающую мысль, что-то важное в ней было.

Коснувшись чего-то прохладного, рука непроизвольно замерла. Вынырнула Милава из дум и заметила, что наткнулась на блюдце с яблочком, что Январь в дом Яги отнес. Видно, припрятала их тут хозяйка до времени подходящего, некогда было ей ими заняться.

Только подумала Милава о том и рот открыла, чтобы оповестить с молчаливым вниманием наблюдающих за ней собеседниц об обнаруженном артефакте, как…

Яблочко само быстро по блюдцу покатилось, являя ей картинку занятную. Толком и не поняла Спутница, что увидела, а душу холодом обдало – встретила взгляд темный, как колодец ночной. Женский ли, мужской тот взгляд был, разобрать не успела.

От ужаса, сердце пронзившего, похолодела она. От блюдечка смертельным холодом потянуло. Вскрикнула девушка, всполошив всех в домике. В следующий миг Серый завыл, а Пушок, гигантским зверем обернувшись, кинулся к ней, блюдце из рук выбивая.

И тут же рядом Зима-Матушка оказалась, Милаву под руки подхватила. А с ней и сестра ее Весна, теплой рукой лба девушки касаясь, странное онемение, от взгляда страшного накатившее, прогоняя.

– Милава?!

То Настя вскрикнула, к соклановке бросаясь. Стремительного перемещения сестер заметить она не успела, оттого несказанно изумилась, заметив их возле стеллажа в другом конце комнаты.

– Что случилось?

Блюдце с яблочком, позвякивая и крутясь, по дощатому полу к ногам Насти отлетело.