Двенадцать полнолуний

В тот день, когда Наташа появилась в школе, это произошло сразу после Бусиных похорон, Яна снова услышала в свой адрес слово «ведьма», как тогда, в первый день ее пребывания в деревне.

– Ведьма, ведьма, она ведьма! Это все она! – плакала Наташа, бледная, осунувшаяся, которая даже не подпустила Яну к их парте. Классная руководитель Ольга Ивановна что-то говорила ей, а Наташа достала то самое письмо, пояснив, что Яна написала его за неделю до гибели маленькой Ани. Яна замерла около доски, так и не дойдя до своего места, под любопытными взглядами одноклассников, напряженно наблюдая, как меняется лицо Ольги Ивановны.

– Это все какая-то ерунда! – решительно сказала она, дочитав письмо, – Никитина, зачем ты все это придумала?

– Я не придумала, – хрипло отозвалась Яна, прижимая к себе сумку, – Мне это приснилось.

– Так не бывает, – покачала головой Ольга Ивановна, но было видно, что она нервничает, – Наташа, это просто совпадение, хотя, безусловно, это не оправдывает Яну!

Она взяла письмо и вышла из класса, а Яна беспомощно огляделась, не зная, что ей делать. В ту секунду, когда Ольга Ивановна прикрыла за собой дверь, класс загудел, обсуждая, переглядываясь и косясь на Яну. Она понимала, что надо уйти прямо сейчас, однако продолжала стоять, будто была не в силах пошевелиться.

– Убирайся и не смейся больше приходить в нашу школу! – сказала Наташа, глядя на Яну с ненавистью, спиной ощущая поддержку целого класса, – Это все ты! Это из-за тебя!

– Я только хотела предупредить, – справедливо заметила Яна.

– Убирайся! – Наташа стукнула рукой по парте и встала. Решив, что разумно будет уйти, Яна вышла из класса. Она спустилась вниз и когда оказалась во дворе, то рассеянно остановилась. Что дальше? Идти домой? На нее накатила страшная тоска, почему-то вспомнилось, как за ней бежали и бросались грязью дети, как она обнаружила на яблоне у дома повешенного кота, а также эпизод с Гришкой на кладбище. Во всех этих ситуациях рядом с ней был Артем. Ей надо к Артему! Не заходя домой, Яна отправилась на автобусную остановку, откуда можно было доехать до Петербурга. Она всегда носила с собой деньги – родители присылали немало, конечно большую часть забирала бабушка, что-то откладывала для Яны, но все равно оставалось прилично, и этими деньгами она могла распоряжаться на свое усмотрение. Сейчас это было очень кстати. Автобуса пришлось ждать больше часа, все это время Яна сидела на лавке, на остановке, продолжая машинально сжимать сумку – модную, кожаную, мама недавно прислала, аккурат к Яниному дню рождению. Бабушка ворчала, что с такой только по городу форсить, а не учебники в сельскую школу носить, но Яна все равно ходила с ней в школу, раз город в ближайшее время не предвиделся.

От их поселка до Петербурга Яна доехала за час, на метро добралась до улицы Рубинштейна, Артема дома не оказалось, и она села на лестницу, решив подождать его.

– Яська, что ты тут делаешь?

Яна то ли задремала, то ли крепко задумалась и не заметила, как пришел Артем, который теперь стоял над ней и с удивлением смотрел, так, будто видел Яну впервые. Она вздохнула, хотела начать свой рассказ, поняла, что не знает, как это лучше сделать и неожиданно расплакалась.

– Что случилось? Что-то с бабушкой? С тобой?

Яна помотала головой, судорожно всхлипывая и обещая Артему, что сейчас она успокоится и все обязательно расскажет. Артем решительно взял ее за руку и повел в квартиру, приговаривая, что ему надо погулять с собакой, и Яна вполне может составить им компанию, а может подождать его дома, он очень быстро вернется, буквально через десять минут. Яна выбрала подождать дома и все десять минут просидела в кресле в гостиной не двигаясь. Артему она, конечно же, все рассказала, а тот, как когда-то, про Гришку, заметил, что это не ее вина.

– Но ты веришь в то, что это был вещий сон? – спросила Яна, подумав, что в случае с Гришкой ее вина есть. Но для Буси она ничего плохого не хотела это точно!

– Вполне, – серьезно кивнул Артем, – Ты действительно хотела предупредить.

– Больше не буду, – с горечью сказала Яна, – Теперь я понимаю, почему бабушка никогда так не делала. Мне кажется, что она тоже когда-то обожглась на своих предсказаниях.

Артем уговорил Яну закончить учебный год, уверяя, что одноклассники ничего плохого ей не сделают. Яна недоверчиво смотрела на него, а он только головой качал.

– Неужели ты думаешь, что они устроят тебе инквизицию?

– Но я же ведьма, – усмехнулась Яна.

– Какая ты ведьма? Просто видишь больше, чем многие другие и не более того. А одноклассники тебя боятся. Возможно, с тобой больше не будут общаться, но и плохого ничего не будет.

Артем оказался прав, так все и получилось. Яна пришла в школу на следующий день и села за свободную парту у окна – никто не хотел сидеть перед учительским столом и эту парту обходили стороной. Теперь тут расположилась Яна. К доске ее не вызывали, одноклассники полностью игнорировали, но это было совсем неплохо, тем более до конца учебного года оставалась всего неделя. Бабушка, конечно, узнала об этой истории, но никак ее не прокомментировала, решив, что Яна должна была набить эту шишку, чтобы закрыть для себя вопрос пророчеств и предупреждений навсегда. Только однажды бабушка как бы между прочим спросила, не хочет ли Яна все-таки поехать к родителям в Америку, косвенно намекая на то, что ей может быть здесь не комфортно. Яна удивленно ответила, что в Америку она совершенно не хочет, она приняла это решение два года назад и ее мнение не поменялось.

Решение

Первые два года после отъезда родителей, Яна очень скучала по ним, ждала маминых писем, фотографий и посылок. Писем даже больше, чем посылок, хотя каждая из них была настоящим праздником с яркой одеждой, канцелярией, игрушками, Барби и многими другими вещами, которые было сложно найти в те годы в России. В письмах мама писала об их жизни в солнечном Лос-Анджелесе, а также посылала цветные фотографии. Разглядывая почти незнакомую женщину на фото, Яна пыталась угадать, ссорились бы они, живя вместе, или стали подружками? А, может быть, у них были бы нейтральные отношения, и они были бы этому рады? Мама из детства – это скорее обрывки эмоций, ощущения – домашний халат в ромашку и запах Опиума, теплые руки и пушистые кудри на Яниной щеке. Прогулки в парке. Или очередь за куклой. Иногда слушая, как одноклассники или подруги то и дело конфликтуют с родителями – особенно часто это происходило в возрасте 13-15 лет – Яна даже радовалась, что в ее жизни нет места подобной нервотрепке. Она часто рассматривала фотографии мамы, которая с каждым новым снимком превращалась в совершенно незнакомую женщину – короткая стрижка, худощавое телосложение, сильный загар. Кажется, время для мамы Нелли будто повернулось вспять. Яна невольно сравнивала ее с мамами одноклассниц и приходила к выводу, что она выглядит в среднем лет на десять моложе их. Яна знала, что мама бегает по утрам – в Америке очень модно бегать и не надо думать, что люди здесь только и делают, что едят и полнеют, бегают здесь чаще, чем где-либо, так объяснила мама. А еще она пьет таблетки для похудания, потому что «набрала пять килограмм через два месяца после приезда – органик продукты дорогие, а обычные содержат ГМО, говорят, от этого полнеют. А еще выбор большой, трудно удержаться от гастрономических соблазнов, потому таблетки – это выход». А еще мама почему-то почти на каждой фотографии неизменно была в солнечных очках. Или без очков, но очень издалека. А Яне так хотелось разглядеть ее глаза – она помнила, что глаза у мамы были очень теплого, карего цвета. В одежде мама предпочитала белый, хотя бабушка и недоумевала – маркий же – но мама смеялась в телефонную трубку, что в Америке одежду принято стирать после того, как надел ее один раз, и никто не жалеет воды и порошка, а для белого цвета существуют прекрасные отбеливатели. Ну а если тебе жалко воду – в Америке везде счетчики и нельзя лить ее просто так, иначе рискуешь в конце месяца получить не самую приятную цифру в счете – можно отнести одежду в прачечную. Все эти мелкие подробности мама неизменно сообщала из разговора в разговор и часто, еще пару лет назад, Яна, лежа вечером без сна, представляла себе Америку в деталях. Счета за воду. Прачечные. Белая одежда. Подробностей было столько, что в Янином воображение существовала вполне себе полноценная Америка, где ей когда-нибудь предстояло оказаться. Каждое письмо мама заканчивала напоминаниями о том, что Яне следует учить английский язык, потому что здесь она обязательно когда-нибудь пойдет в колледж. «Колледж» – произносила Яна красивое иноземное слово и не могла поверить, что все это когда-нибудь с ней произойдет.

Через два года после отъезда, бабушке за солидную сумму провели телефон. До этого телефон был только у председателя, но мама Неля настояла и денег выслала – хочу слышать ваши голоса! С тех пор она звонила несколько раз в неделю, вечерами, болтала обо всем на свете, а когда бабушка пыталась ругаться, что это дорого, отвечала, что по карточкам звонить очень дешево, куда угодно, «не то, что из вашей Рашки». Да, мама говорила обо всем, но с каждым годом все реже об отъезде. Как-то забыла об этом и Яна – настолько ей было спокойно и комфортно в новой жизни. Она действительно обрела душевное равновесие и получала удовольствие, живя в бабушкином уютном доме, смирившись с кладбищем по соседству. Привыкнув, Яна перестала его бояться и воспринимала исключительно как часть пейзажа за окном. Ей нравилось ходить в школу, где она держалась немного в стороне, не сближаясь с кем-то сильно, но при этом имея ровные отношения со всеми. История с Гришкой на удивление быстро забылась. Яна была интересной девочкой, да еще и обладательницей заграничных вещей. При этом она щедро делилась с одноклассниками яркими ручками и ластиками, давала девочкам поносить футболки с Ариэль или Микки Маусом и благополучно забывала об этом. Она и Барби давала играть, совершенно не беспокоясь за их сохранность. Девочки, обладательницы пластиковых китайских подделок, не дыша, смотрели на Яниных маттелевских красавиц, а сама Яна была к ним будто равнодушна. Ей было все равно, сломают девочки куклу, испачкают или все вернут в целости. Единственная вещь, которой она дорожила, был ее медведь, к остальному она относилась, как к чему-то переходящему. Яна легко училась, много читала, с удовольствием проводила время в сельской библиотеке, где всегда было тихо и прохладно, а еще пахло книгами так, что этот запах Яна запомнила навсегда. Ее отношения с бабушкой были дружескими, и если поначалу Яне хотелось, чтобы бабушка обняла ее и приласкала, то потом она перестала испытывать в этом потребность. Бабушка была будто немного холодной и отстраненной, однако, при этом близкой и родной, как никто не свете. А обнимала Яна своего медведя и этого, как ей казалось, было вполне достаточно.

Однажды в июле, поздно вечером, спустя пять лет и два месяца с тех пор как родители уехали в Америку, а Яна перебралась к бабушке, раздался междугородний звонок. Вроде бы обычный звонок – мама звонила часто! Но у Яны не зря была хорошая интуиция – она замерла, прежде чем сделала к телефону те несколько шагов, что отделяли ее от него, постояла, будто догадываясь, что в этот раз мама звонит не просто так, а с какими-то новостями.

– Яна, возьми трубку, это междугородний, мама звонит! Ты слышишь? Я все равно не пойду, тут Круз признается Иден в любви.

Яна хихикнула – бабушка, ее суровая бабушка, сказала это всерьез про героев Санта-Барбары. Но ей самой стало будто легче от ее слов, она направилась к телефону, попутно комментируя:

– Он пытается сделать это уже пятую серию! Спорим, что опять что-то помешает? Алло?

– Яночка, ты? – возбужденно заговорила мама, – Яночка, у меня отличная новость! Начинаю сразу, без церемоний! Я молчала, потому что боялась об этом говорить, пока все не прояснилось окончательно. Мы наконец-то получили грин карту, как раз пять лет прошло! И подали на воссоединение семьи. Ответ пришел положительный, а это значит, что мы можем забрать тебя к себе хоть завтра! Яна, слышишь, хоть завтра! Ты же делала паспорт недавно, он как раз пригодится!