Двенадцать ведьм

– Я – Кейт. А вас я полагаю, привело сюда Зеркало.

– Да, мы пришли через Зеркало - ответил ей Ганимед. Эта девочка, он кивнул глазами на Изабелл – по-видимому, принадлежит теперь этому миру. И мы пришли восстановить равновесие.

– Эта девочка – моя кровная родственница? – спросила Кейт, рассматривая бесчувственную Изабелл.

– Я полагаю, что внучка, если вы – Кейт Лайтнинг.

– Да. Вернее я была Кейт Лайтнинг. Я ждала вас. Я видела сон, в котором в мое окно влетела раненая голубка. А утром на дереве жизни распустился красный цветок. Как зовут мою внучку?

– Изабелл.

– Спасибо вам. И пойдемте, я познакомлю вас с Дубревом.

Пандора и Ганимед с интересом изучали британское жилище времен бронзового века. Оно представляло из себя группу, состоявшую из круглых каменных однокомнатных строений, напоминающих улей, диаметром метров шесть и чуть выше одного метра высотой, утепленных с помощью торфа и соломенной вязки. Попасть в строение можно было через маленький вход, напоминавший норку. Группа этих каменных комнаток была окружена невысокими каменными стенами.

От взгляда Пандоры не укрылся ни скотный двор, ни птичий двор. «И это жилище верховного жреца-архидруида! Как же живут остальные, те, что победнее, и представить было страшно! Никаких удобств! Ужас, да и только! Представив себя на месте Кейт, Пандора вдруг испытала приступ сильнейшей жалости к Изабелл. «Каково же будет Изабелл, когда вместо комфортного, цивилизованного мира современного Лондона она очнется в древнем Эймсбери? Как по мне, так лучше смерть! И у них тут еще и зимы бывают, б-р-р-р» - совсем расстроилась и обеспокоилась Пандора. Она подумала, что ей нужно обязательно поговорить с Ганимедом, потому что древность неожиданно приобрела совсем не романтичный практический оттенок.

Дубрев встречал их за руку с мальчиком пяти лет.

– Добро пожаловать, мы ждали вас, - мягко сказал Дубрев.

– Наш младшенький, улыбнулась Кейт. Анлуан, поздоровайся с гостями.

«Дубрев, конечно, на вид вроде добрый, и ребенок хорошенький, и Кейт не выглядит несчастной, но Изабелл все равно надо спасать» - Пандора не могла себе простить, что она раньше не задумалась о том каково будет Изабелл в древности. У нее, конечно, было оправдание – жилища в Древней Греции – во много раз комфортнее тех, что она увидела здесь, но все же – она должна была изучить вопрос с перемещением Изабелл более обстоятельно.

– Для обряда уже все готово. Я могу понести девочку, - предложил Дубрев.

– Я сам, - Ганимед боялся выпустить ее из рук, боялся, что одно его неверное движение, и Изабелл уже не вернуть. Он отдавал себе отчет, что его страх совершенно иррационален, потому что ее связь с душой становилось все надежнее с каждой минутой. Еще его беспокоила Пандора. Она с каждой минутой становилась все хмурее и хмурее. Неужели есть повод для беспокойства, о котором он даже не догадывается. Ее сила – очень беспокоила его, в последнее время, особенно потому, что он знал – самые яркие открытия его ждут еще впереди. «Надо будет при первой же возможности узнать у Пандоры, что ее беспокоит», - решил он, неся Изабелл по извилистой тропинке.

Откуда-то издалека доносился гул барабанов. Знойный июльский воздух, казалось, плавился и стелился по траве. Чем ближе они подходили к храму, построенному из внушительных глыб, каждая метров так четыре или пять высотой, тем отчетливее слышался гул барабанов. Храм, как и все строения, в Эймсбери был построен в форме круга.

– Все реки Тартара! Это же, как вам удалось притащить такие глыбы? Это ж сколько их?
– Ганимед понимал, что никто не станет ему объяснять как, но не мог не высказать своего восхищения.

– Внешний круг – тридцать каменных глыб, диаметр круга тридцать три метра, - с улыбкой ответил Дубрев.

– Внешний круг? То есть, есть еще и внутренний? – Дубрев кивнул и улыбнулся.

– В-ну-ша-а-ет у-ва-а-жение! Слов нет, - одобрительно кивнул Ганимед, когда они прошли внутренний круг храма. Дубрев жестом показал Ганимеду, что Изабелл можно положить на алтарь. Очень осторожно, как будто бы боясь разбудить, он опустил ее на алтарь, еще и удостоверившись предварительно, что камень теплый, а не холодный. Ганимед отдавал себе отчет, что его подсознание почему-то решило, что спасая Изабелл, он каким-то образом искупает, пусть и мизерную, но часть вины перед Эллиной, за то, что он не спас ее. Возможно, думал Ганимед, его подсознание и самоуверенность пошли еще дальше, и теперь играют в игру: «спасу Изабелл – спасу и Эллину». «Вот с этого и начинается безумие», - остановил себя Ганимед. «Нам бессмертным, приравненным к богам, очень легко вообразить себя всесильными!» - пытался он образумиться себя. «Не смей уподобиться Офиону или Керту!» - нанес он себе ментальную пощечину, чтобы образумиться.

– Им! Им! – кто-то пытался достучаться до его затуманенного сознания. Кто-то очень знакомый и такой родной.

– Эллина! Хорошая моя! Это место действительно особенное! – он притянул Эллину к себе и поцеловал, но Эллина на поцелуй не ответила, еще и отпихнула. Весьма невежливо и болезненно чувствительно отпихнула. Это не то, чтобы его сразу отрезвило, но озадачило.

У Эллины никогда не было таких огромных, метающих молнии, злых сине-фиолетовых глаз.

– Ты…! Ты…! Ты…! Уйми свои фантазии! Я понимаю, что напоминаю тебе Эллину, и ты расчувствовался или какие там еще у тебя причины. Но это не повод! Ты слышишь меня – это не повод лезть ко мне с поцелуями! – Пандора шипела, потому что шел обряд, и ей нельзя было орать.

– Я… - прости…, наверное, обознался…, - она видела, что он растерян. И, она не сомневалась что, он обознался. Вот только ей: а) совсем не льстило, что ее путают с мертвой женой; б) она совершенно не понимала, как можно было обознаться. Но ему повезло – потому, что у нее к нему было дело, причем важное дело.

– Мне надо с тобой поговорить! И очень срочно! – увидев его перепуганные глаза, Пандора успокоила: - Расслабься! Не это дело! Что только что было! А другое дело!

– После ритуала нельзя? Я хочу убедиться, что с Изабелл все в порядке.

– Ду-ма-ю…, что можно, - разрешила Пандора, - она решила, что Изе все равно, прежде чем возвращаться, лучше соединиться с душой. И затем любознательность взяла управление сознанием Пандоры в свои руки, потому что происходило что-то невероятное и ни разу Пандорой невиданное: нечто светящееся, напоминающее чайку закружилось над Изабелл. Это нечто переливалось всеми цветами радуги, и… Пандора могла поклясться, что слышит звук флейты…, хотя до этого гудели барабаны. Приблизившись к телу Изы – чайка распалась на миллиарды светящихся крупинок и осыпалась на нее как дождь. Буквально на одно мгновение тело Изы засветилось, причем свет исходил изнутри, приподнялось над алтарем и… приземлилось, вернее, не приземлилось, а шмякнулось об алтарь. «Могли бы и поосторожней опускать» - подумала Пандора. «Будем надеяться, что хоть не зря роняли!» - Пандора напряженно всматривалась в лицо девушки, мечтая, чтобы та открыла глаза. И Изабелл открыла глаза. «Бедная!» - подумала Пандора. «Ее надо срочно спасать!».

– Им! Поговорить надо! – она схватила Ганимед за руку. – Пошли! – И не давая ему возможности передумать, потянула из храма на улицу.

– Ора, неужели это не могла подождать?

– Ее спасать надо!

– Кого?

– Изу!

– От кого?

– От них!

– Они ей только что жизнь вернули!

– Я видела! Но хотела ли она такое?!

– Какое?

– Ты видел, где и как они живут! Это же бронзовый век! И это даже тебе не Греция! Ганимед! Ты не понимаешь! Лучше смерть! Чем такая жизнь!