Двенадцать ворот Бухары
Шрифт:
— Хайдаркул, — из последних сил, задыхаясь, заговорил Сайд Пахлаван, — я умираю… прощайте! Будьте счастливы… и не оставляйте Мирака… Позаботьтесь о нем!
— Не говори так, брат, от такой раны не умирают. Я сейчас перевяжу ее. У меня есть опыт. В Сибири научился, у одного хорошего врача… Вот я сейчас…
Он хотел поудобнее положить Сайда, чтобы сделать перевязку, но, видимо, к противнику подошло подкрепление, стрельба усилилась, и сидевшие в засаде вынуждены были бежать.
— Назад! — приказал Орзукул. — Надо добраться до стены!
Хайдаркул с Орзукулом
Вдруг с запада, со стороны большой дороги, ведущей в Каган, раздались частые выстрелы. Асаду Махсуму и его джигитам пришлось повернуть назад. Даже Сайд Пахлаван приободрился.
— Из Кагана, вот здорово!.. Из Кагана помощь пришла… Молодец Козим-заде! Молодец!
Тем временем Мирак горько плакал в кабинете Фирузы. Оим Шо всем сердцем сочувствовала мальчику, она даже забыла о своих горестях. А Фируза тщетно пыталась дозвониться в ЧК.
— Пойдемте-ка сами туда, — предложила она.
— Я пойду с вами, — решительно сказала Оим IIIо. — У Насим-джана много милицейских, общими силами, даст бог, они вырвут отца этого бедняжки из рук злодеев.
— Пожалуйста, идемте!
Когда они вышли из клуба, были уже сумерки. Улицы почти обезлюдели: Не успели они дойти до бани Кафголяк, как с ними поравнялся пароконный фаэтон. В фаэтоне важно восседал Ходжа Хасанбек. Оим Шо испугалась, словно он мог узнать ее под паранджой. А Хасанбек так задумался, что даже и не заметил женщин
— Пропади ты пропадом, образина! — выругалась Оим Шо вслед проехавшему фаэтону. — Вы заметили, сестра, что он стал похож на изголодавшегося беркута? Где он сейчас работает^
— В учреждении, ведающем социальным обеспечением. Нашел подходящее местечко! Обеспечивает людей и себя при этом не забывает.
— Да умоет обмывальщик трупов его богомерзкую рожу прежде, чем он себя обеспечит!
Фируза рассмеялась:
— Что вы его проклинаете, ведь теперь он никакого отношения к вам не имеет!
— Как не имеет? — вскипела Оим Шо. — Не присвоил ли себе этот жадюга все мое добро?! А у меня его немало было.
— Было бы здоровье, а добро — дело наживное…
Они дошли уже до купола Тельпак. К этому времени наступила тьма, под куполом и в сходящихся к нему рядах зажгли фонари.
Когда Фируза, Оим Шо и Мирак проходили под куполом, за ними увязались два франтоватых подвыпивших искателя приключений. Время позднее, женщины молодые, что видно по их походке, а сопровождающий их мальчишка лет двенадцати вряд ли может быть помехой…
— Да падут на мою голову ваши беды, — начал один из них. — Куда вы так торопитесь? Я пленен вами!..
— Мы для вас звезды с неба достанем, — сказал второй. — Только не убегайте!
Женщины быстро повернули в другую сторону. Молодые люди пошли следом за ними. Мирака зло взяло, он обернулся и хотел было огрызнуться, но Фируза резко схватила его за руку, пробормотав: «Молчи!»
— Мы на все для вас готовы — помереть на этом месте! — не отставали наглецы. — Богаче нас не сыщете! Не убегайте.
Тут Оим Шо не выдержала:
— Подавитесь
вы своим богатством! Если тотчас же не отстанете, отведем в ЧК и арестуем! Знаете, кто мы?Тут молодые люди, видимо байские сынки, остановились, недоуменно переглядываясь, пожали плечами, повернули в другую сторону, и вскоре их и след простыл…
— Ох, подруга, и злюка же вы, — засмеялась Фируза, — не дали добропорядочным юношам поразвлечься…
— За кого они нас приняли? — раздраженно сказала Оим Шо. — Неужели находятся женщины, которых им удается приманить?
— Находятся, к сожалению…
У входа в ЧК толпилось много военных, конные и пешие милиционеры… Женщины осторожно пробрались между лошадьми и вошли в комендантскую. Там они сказали, что нужны по срочному делу Асо и Насим-джан. Комендант кому-то позвонил по телефону, но прошло не менее часа, пока появился Асо. Он был крайне удивлен приходом Фирузы, да еще с какой-то женщиной и Мираком.
— Что случилось, — взволнованно спросил он, — что вы, не глядя на ночное время, пришли сюда?
— Я пыталась дозвониться, никто не отвечал… Мирак прибежал сказать, что отец его арестован…
Асо переменился в лице.
— О, как плохо! Ака Хайдаркул уехал? — спросил он коменданта.
— Да, с полчаса назад…
— Идите-ка вы домой, — обратился Асо к Фирузе, — и Мирака с собой возьмите. Сегодня ночью у нас здесь много будет дела…
Тут подала голос Оим Шо:
— Ака Асо, видели вы Насим-джана?
— А, это вы? Не узнал. Насим-джан здесь, могу позвать. Оим Шо заколебалась. Видно было, как она борется с собой.
— Нет… Да… Ну, если он так занят… мы пойдем… Вот жалко Мирака… Хоть бы спасли его отца!
— Спасем, спасем! — Асо нетерпеливо посмотрел на стенные часы и заторопился. — Ну, я спешу, надо сообщить новость…
Асо ушел, а женщины остались в комендантской. Их остановили сверкнувшая за окном молния и мощный удар грома, за которым хлынул дождь.
В помещении стало людно и шумно, то и дело входили и выходили военные, вооруженные с головы до ног, звякая саблями… Толпа на улице умножилась и бурлила…
Из дверей, ведущих внутрь, вскоре появились Асо, Карим, Насим-джан и еще несколько ответственных работников ЧК. Увидев, что женщины еще здесь, Асо заволновался и что-то шепнул коменданту. Оим Шо чуть было не кинулась к мужу, но сдержалась.
Когда вся эта группа вышла, комендант обратился к женщинам:
— Сейчас подадут фаэтон, и вас отвезут домой.
— Спасибо, но нам фаэтон не нужен, — сказала Фируза. — Мы и так дойдем.
Они вышли на улицу. Проезжали последние отряды конных армейцев; за ними четко, в ногу вышагивали пехотинцы. Постепенно улица пустела.
Женщины стояли еще в дверях, когда их нагнал комендант.
— Нет, нельзя вам идти одним в такой поздний час! Вас проводит вот этот парень.
Фируза и Оим Шо ушли вперед, а за ними следовали Мираки незнакомый молодой человек, вооруженный револьвером Еще не доходя до квартала Говкушон, куда лежал их путь, они услышали выстрелы со стороны загородного Дилькушо.