Двенадцатая реинкарнация. Трилогия
Шрифт:
Со своим куратором — безопасником я поделился проблемой дублирования разработок и невозможностью их отслеживания. Он посоветовал, в какое министерство стоит отправить письмо, но при этом один из экземпляров письма забрал себе. Список разработок по электротехническим изделиям я получил через десять дней. У себя на работе, в первом отделе. Без какого-либо сопроводительного письма. Двенадцать листов светокопий в плотном коричневом конверте без обратного адреса и почтовых отметок.
Производство эстрадных усилителей и колонок мы с Юрой и Николаем временно свернули. Обидно немного, но пока лучше не рисковать. Время смутное. Кто его знает, не получится ли так, что попадём под новую метлу и заработаем себе кучу неприятностей, а при плохом раскладе ещё и на уголовное дело наскребём.
Мы с Юрой переключились на
— Со следующего месяца наша группа будет работать в ресторане "Космос" программу варьете, жаль, что без меня. Времени на всё ощутимо не хватает, а тут ещё и чемпионат по лёгкой атлетике наметился. Для музыки удаётся отвоевать только по два-три часа в выходные дни. Собственно, в это время мы всегда в студии записываемся. Дома гитару по вечерам ненадолго вытаскиваю из кофра. Обычно после ужина. Получается двойное умиротворение и релакс. Музыка на сытый желудок на меня действует умиротворяюще. И чего ты опять в газеты уставился? Никогда их не покупал, а тут пачками носишь. Лучше бы к экзаменам готовился, — разворчалась жена, глядя, как я перебираю десяток газет, откидывая их в сторону одну за другой. Экзамены, да. Сессию мне точно сдвинут на месяц раньше. Впрочем, не страшно. За вечер я к любому экзамену подготовлюсь, да и Семёныч наверняка по преподам пройдётся. Расскажет им про чемпионат и надавит на понимание.
— Ты заметила, что у нас полностью пропали с первых страниц любые упоминания о партии и руководстве страны? — я в очередной раз пересмотрел стопку газет, купленных в киоске. Такое уже было у меня в первой жизни. После прихода Андропова к власти из газет исчезли обычные пустопорожние славословия и фотографии Брежнева с сопровождающими его лицами, привычно украшавшие первые страницы центральных газет. Заодно и исчерпала себя проблема использования портретов высшего руководства вместо отсутствующей туалетной бумаги.
— Пропали и пропали. Нам-то какое дело. Зато вчера две девчонки из нашей группы в кино пошли, а там посредине фильма милиционеры свет включили и начали документы у всех проверять.
— Опять он за своё, — хмыкнул я, вспоминая, что такие же мероприятия Андропова есть у меня в памяти.
Каждый руководитель страны у нас чем-то да отметился, что у народа осталось в воспоминаниях. Кто кукурузой, кто репрессиями против музыкантов, кто вырубленными виноградниками. С приходом к власти Андропова милиция больше месяца гоняла по всей стране тунеядцев. Особой популярностью такие меры не пользовались и постепенно сошли на нет.
Я в газетах искал любые упоминания о новой программе индустриализации страны.
1977 год. Ещё не всё потеряно. Да, десять лет назад у СССР был вполне очевидный шанс стать экономическим и промышленным лидером на целом материке. Его не использовали. Теперь Европа нас крепко поджимает и с беззубым брежневским руководством страна всё вернее катится вниз, расходуя гигантские ресурсы на военные проекты. Некомпетентность руководства пытается восполнить Госплан. Составляются планы развития на десятилетия, а уж план пятилеток возведён в ранг государственной политики, и не терпит отклонений. Дорвавшиеся до власти чиновники, далёкие от реальной промышленности и науки, словно кандалы с навешанными на них гирями, тормозят любое развитие, если оно не предусмотрено в их бумагах. Руководители страны, простреленные очередной доктриной, как будто забыли, что "мирное противостояние систем" — это по факту экономическая война. Война, в которой наше руководство пытается управлять даже отдельными предприятиями, расписывая их деятельность на годы вперёд. Такая же нелепость, как если бы во время Великой Отечественной, собравшиеся комиссары пытались руководить войсками из Кремля, заранее расписав каждому батальону план "до конца войны". Для себя я не вижу особой разницы между партийным чиновником, пытающимся удалённо руководить заводом, и комиссаром, ни хрена не разбирающемся
в военном деле, но пытающемся командовать полком на войне. Против профессионалов никогда не потянут. Ни знаний, ни опыта, ни умений, если умения рассматривать, как мастерство человека в данном виде деятельности. Мало знать факты, отчёты и рапорты, нужно ещё уметь их использовать.Я, со всеми своими разработками, плыву против течения. Нет их в планах государства, и скорее всего никогда не будет. Пока до утверждения этих планов дойдёт, мы уже не один раз всё модернизируем, а то и полностью изменим. Кроме того, есть у меня мечты про интеграцию, и не только с советскими предприятиями. Зря я, что ли зарубежными журналами шуршу и разные фирмы выписываю. Впрочем, что греха таить — послезнание это тоже настолько увесистая плюшка, что просто так не отмахнёшься. По крайней мере, оно позволит избежать очевидных ошибок и тупиковых технологий.
— Ты если начитался, то иди ужинать. Предупреждаю сразу — добавки сегодня не будет, — Ольга, уперев руки в бок, напомнила мне о предстоящем голодании.
— И что это мы развоевались? Почему недовольны мужем, который яростно изучает изменения в отдельно взятой стране? — подхватил я её на руки так ловко, что она и пискнуть не успела.
— Да ну тебя… Знаю я, как вы газеты читаете. Сначала за столом, потом на диване, а потом и засыпаете там же с ними. Газета на лице, и храп на всю квартиру.
— Интересно. Откуда у тебя такие глубочайшие познания сакральных основ мужского диванопадения? — зарылся я в её волосы, специально шумно дыша ей прямо в ухо.
— Да, много раз видела. Папашка у моей подруги больше десяти минут ни разу газету не читал. Обычно пять минут читает, а потом два часа так спит, что хоть музыку под ухом включай, ни за что не разбудишь, — отмахнулась она от моего сопения, забавно замотав кудряшками.
Усадив жену за стол, осмотрел свои тарелки. На мой тоскливый взгляд в сторону холодильника жена тут же сжала кулачки, давая понять, что пощады не будет. Программа голодания запущена и амнистии не подлежит. Вот так некоторые безответственные особы напрочь убивают у достойнейших представителей мужского племени любовь к спорту. И не объяснишь же ей, что я только что не газеты читал, а размышлял о великих случайностях. Иногда достаточно хлопнуть в ладоши, чтобы с гор сорвалась снежная лавина. Вот и я, вроде мелочь сказал, про желание Брежнева на пенсию уйти, а поди-ка разбери, что там в Москве теперь творится. И газеты молчат. Я, может быть, жизнь целой страны недавно вспять развернул, а мне, великому переворачивателю истории, на ужин дают только несколько пластиков пареного кабачка, и непонятно что, размазанное по тарелке, причём на самом донышке. Нет в жизни справедливости.
Скудный завтрак настроения не улучшил, впрочем, как и кофе без сахара. На ранний телефонный звонок я ответил после минутной паузы. Междугородка тренированному уху сразу слышна. Звонки у неё частые, требовательные и с небольшим промежутком. Домашний телефон я редко кому даю. У каждого человека должно быть своё, личное пространство, где можно отрешиться от дел, зализать раны или заняться любовью. Ещё раз посмотрев на часы, прикинул, что в такое время звонить могут Ольгины родители. Это у нас семь утра, а в той же Москве всего пять. Видимо мне придётся с тёщей общаться. Ольга до сих пор дрыхнет.
— Общество спасения степных тушканчиков на водах. Слушаю вас. — я с тёщей стараюсь общаться изобретательно. Её мои закидоны прилично выбивают из колеи, что изрядно сокращает поток сведений от неё по обмену жизненным опытом. Этакий водопад непрошеных советов. Нет, как человек она мне даже иногда нравится, но уж очень разговорчивая.
— Э-э… Павел? — густой низкий мужской голос раздался прямо в ухо. Всё-таки качество связи у междугородки стало получше, чем у городских линий. Я даже от трубки отшатнулся.
— Допустим. А с кем говорю? — я не смог моментально перестроится. Завтрак всё ещё стоял комом в горле, вынуждая относиться к жизни с лёгким налётом грусти и ипохондрии. Мой молодой растущий организм такого питания долго не выдержит.
— Мы в Москве разговаривали с вами про рениевые сплавы, — зашифровано дал мне понять собеседник, что ему не хочется обозначать себя по телефону. Собственно, генеральский бас микояновского сына я уже без подсказок опознал.
— Было дело. Что не так?