Двенадцатая реинкарнация. Трилогия

На самом деле я не собирался дарить Микояну те упаковки с чипсами, которые я набрал для себя и для подарков в американском супермаркете. Иначе ещё в подмосковном доме выложил бы их из "сундука". Просто в свете нашего разговора про урожай картофеля мне как-то само собой пришло в голову правильное решение. Я подумывал о том, чтобы порадовать свердловчан новой продукцией и даже примерно прикинул, в каком совхозе можно будет открыть небольшой "чипсовый" цех. Но что-то мне подсказывает, что Микоян, который провёл в довоенном СССР натуральную продовольственную революцию, мою новую тему раскрутит на порядок лучше и развернёт её географию на всю страну. Несмотря на то, что он до сих пор не при должности, его влияние в последнее время только возрастает. Свидетелями тому четверо директоров, которые решили, что времена жёстких "микояновских" ГОСТов закончились и теперь в колбасу и мороженое можно совать всякую гадость. И месяца не прошло, как все четверо вылетели с работы. Хорошо так вылетели — громко и знаково. С нужным освещением в прессе. Могу поспорить, что им руководящая работа больше никогда не грозит.

Что характерно, все четверо были коммунисты, да собственно беспартийных руководителей на крупных предприятиях я пока и не видел. Быстро перестроились директора. Прочувствовали вкус новой экономики и начали народные ресурсы слегка под себя заворачивать.

Зарождение новой "аристократии от коммунизма" явление ожидаемое. К власти добавились деньги, хотя бы в виде тех же весьма приличных премий за новые товары, и не все смогли удержаться от искушения. Начали директора нарезать для себя новые полномочия, льготы и разветвлять связи, создавая себе статус "непотопляемых".

На самом деле не только директоров премировать нужно, а и тех специалистов высокой квалификации, которые действительно составляют костяк предприятия. Их нужно холить и лелеять, неукоснительно выплачивая все полагающиеся надбавки за квалификацию и классность. Это я для себя однозначно уяснил, изучая опыт американцев. В США не жалеют денег на "покупку мозгов" и такие затраты им возвращаются сторицей.

Взять того же Сикорского, которого все знают по фотографиям одного из его самолётов "Илья Муромец". Талантливый авиаконструктор, научивший американцев, как делать самолёты и вертолёты.

Был в его жизни период, когда ничего не стоило вернуть Сикорского на Родину. Поучаствуй тогда вместо композитора Рахманинова в его судьбе Советское правительство и вернулся бы русский гений обратно. Глядишь, и появились бы в СССР, а не в США, в 1939 году вертолёты.

Тем более моральных проблем для возвращения у авиаконструктора не было, о чём он и сам писал Галичу: — "Мой род происходит чисто с Украины, из деревни в Киевской губернии, где мой прадед и прапрадед были священниками. Однако мы считаем себя по происхождению русскими, из определённой части России, рассматривая украинский народ как интегрированную часть России так же, как Техас или Луизиана являются интегрированной частью Соединённых Штатов".

Правильный был человек. Умный. Глубоко в суть смотрел. В СССР давно пора упразднить национальности, как это в США сделали и ввести один общий язык. Скоро такая необходимость станет значима, так как все свои программы мы на русском языке пишем.

Все эти мысли у меня пролетели, пока я бегал за чипсами и подарками для Ольги. Мою ученицу я так и не увидел. Уехала она с мамой отдыхать в Крым, к морю. Мой подарок — розовый домик с куклами она теперь только после приезда увидит.

Мы полюбовались красочными пакетиками с чипсами. Попробовали некоторые из них на вкус. К дегустации присоединился и только что подъехавший Степан Арамович, которого я уже давненько не видел. Ему больше всего понравились чипсы с беконом, похрустев которыми он едва заметно мне подмигнул, кивком головы показывая на веранду. Воспользовавшись тем, что внимание от меня было отвлечено яркой американской продукцией, я тихонько выскользнул вслед за импресарио к традиционному месту курения.

— Ты знаешь, что я у вас идею спёр? — со смешком поинтересовался Степан Арамович, закуривая тонкую французскую сигарету, — Сборники советских песен для "Мелодии" составлять начал. Расходятся лучше, чем зарубежная музыка. Сначала в их успех никто не верил, а теперь по три новых больших пластинки каждый месяц на "Мелодии" выпускают и радуются. А я у них главным редактором всего этого безобразия числюсь.

— Да какая это наша идея. Так во всём мире давно делают, — отмахнулся я от дыма, а заодно и от приписываемого авторства.

— Ты не понял. Вся фишка в том, что у нас не только песни новые, но и исполнители выбраны из ранее неизвестных. Ты, к примеру, что-нибудь про "Магнетик Бэнд" или про "Понеш" слышал? Или про "Землян" с "Интегралом"?

Хм, я-то как раз слышал. Через полтора года они все станут участниками первого в СССР рок-фестиваля "Тбилиси-80". Там и наши "Слайды" отметятся. А тут получается, что музыкальная история с опережением идёт. Провернулись, значит, шестерёночки. Пошёл в народ советский рок, и судя по всему неплохо начал импортный замещать.

Стою, вдыхаю табачный дым, и сам себе удивляюсь. Случись такое год назад, я бы до потолка от радости прыгал, понимая, что хоть что-то смог сделать для страны. Пусть хоть один идеологический рычажок, которыми капиталисты хотят нас с пути сковырнуть, да выбил у них из рук. Не их музыкой теперь будет наша молодёжь прострелена, раз она свою начала активно слушать.

Странное ощущение. Вроде вот же он — реальный значимый результат, а я воспринимаю его, как нечто обыденное. Это сколько же я на себя взвалил, что даже не в состоянии просто тихо по-человечески порадоваться.

— Здорово, Степан Арамович. Нет, действительно здорово всё получилось. И за вас я рад, — не совсем искренне высказался я, и понял, что импресарио это почувствовал, — Вы за меня извинитесь, что я не попрощавшись уехал. Просто я к Капице уже опаздываю.

Скомкав разговор, я выскочил к машине и уселся за руль, пытаясь разобраться со своим состоянием. Какой-то я всклокоченный сегодня и предчувствие у меня нехорошее. Гаденькое такое, словно перед большими неприятностями.

Капицу я нашёл в его служебном кабинете. Академик сидел задумавшись, и на моё приветствие ответил как-то рассеянно. Взгляд у него сегодня рассредоточенный, словно он сквозь меня смотрит.

— Как дела, Павел? Что нового? — спросил у меня Пётр Леонидович, с заметным трудом отвлекаясь от своих дум.

Замечательно. Сеть работает. Мощный сервер запустили. Микросхемы памяти в серию пошли, — я коротко обозначаю наши последние достижения по электронике, понимая, что ему сейчас не до наших успехов и лишь врождённая вежливость заставляет его задать вопросы, ответы на которые ему сейчас неинтересны.

— Ты когда в космос летал, ничего странного не заметил? — академик, как я и ожидал, пропустил мои ответы мимо ушей, целиком занятый своими мыслями.

— Да вроде нет. Вы бы хоть подсказали, о чём речь? — почесал я затылок, пытаясь понять смысл вопроса.

— Около станции никаких объектов не наблюдал? — всё так же рассеянно поинтересовался академик.

Хм-м. Был у нас один летающий объект. Димку я наблюдал, когда он чуть было в открытый космос не улетел, но рассказывать кому-то мы с ним про этот случай не будем. Его даже в бортовом журнале нет. Там всё правильно записано. Вышли во столько-то, выполнили задание и вернулись. Никаких ЧП. Всё строго по регламенту, с неукоснительным соблюдением техники безопасности.