Двенадцатая реинкарнация. Трилогия

Изучить эпифиз я пока не могу. Нужна магия, которой нет, и может быть она у меня и не появится. Воздействовать на него напрямую не получается. Зато, пока я куролесил с различными методиками, то обнаружил нечто новое, с чем раньше не сталкивался. Будем считать, что это телепатия. Пока я пытался «нащупать» эпифиз, то обнаружил, что мне мешают посторонние источники. Ими оказались двое мужчин в палате справа от меня и две женщины слева. Разные оттенки цвета, скорее всего должны означать какое-то состояние этих людей. Попытавшись усилить наблюдение, на долю секунды увидел сон, в котором мужчина вёл жёлтый автобус, и всё прервалось. Из-под одеяла выполз мокрый, как после часовой тренировки с тяжёлыми мечами. Нужна передышка.

За окном ночь. Самой Луны не видно, она где-то за больницей, но лунный свет заметен. Я снял очки и осторожно приоткрыл щелочки глаз, как будто собираюсь посмотреть на Солнце. Нормально. Смотрю уже увереннее. Впечатление такое, словно я вижу улицу в самый разгар солнечного дня. С головой залезаю под штору и навешанное поверх неё шерстяное одеяло. Я снова Дракон? Только в том теле у меня было похожее зрение. Я могу различать предметы на невероятном для человека расстоянии и приближать их по своему желанию. Перевёл взгляд на раму. Вижу всё, даже самые маленькие трещинки на краске и частички пыли. Опять проделки эпифиза?

— Больной Савельев, просыпайтесь — голос медсестры и попытки потрясти меня за плечо, дали результат. Проснулся. Млин, я же только что заснул, — Я повязку принесла. Сейчас на вторую койку больного привезут. Свет нужен будет ненадолго, а я потом заходить буду, тоже включать. Давай помогу одеть, — она затягивает тесёмки мне на затылке.

— А зачем потом свет нужен?

— Он послеоперационный. Наркоз отходит, придётся с медсестрой — анестезистом за ним присматривать.

— Понятно, — я залез под одеяло с головой и через минуту уснул.

Проснулся рано. Вокруг тишина. Убедившись, что света нет, снял повязку. На соседней койке лежит мужик с забинтованной головой. Нормально я вырубился, даже не услышал, как его привезли.

Контакт! Контактище!! Стоило мне подойти и коснуться соседа рукой, как хлынул поток информации и образов. Я даже не делал попыток сосредоточиться, просто положил пальцы ему на руку. Это что, те ничтожные канальчики, через которые я не мог выдавить даже огонёк, так могут работать на приём? Стоило убрать руку и всё исчезло. Так, думай голова — шапку куплю…

Пробую вникнуть в суть. В первую очередь напрашиваются аналогии с электричеством. Для того, чтобы воспользоваться зажигалкой в автомобиле, мне нужен провод (и предохранитель), как минимум на десять ампер. А для датчика сигналки хватит проводка, тоньше волосинки и ток в сотни раз меньше. В конце концов, обычные человеческие глаза «видят» изображение из-за того, что фоторецепторы глаза передают электрический импульс в мозг. Это просто зрение. Там про силу тока говорить вообще смешно. Импульсы, идущие от сетчатки глаза через зрительный нерв, до сих пор не измерены достаточно точно. Вроде они есть, а точных значений нет. Чудасто.

Пока размышлял, коридор ожил: шарканье тапочек, меняющее скорость в зависимости от того, кого и как припёрло. Хлопок двери туалета, снабжённой пружиной, толщиной в половину пальца и скопированной с мышеловки, пусть и в увеличенном виде, но почти в масштабе. Скрип каталки, наверно капельницы начали развозить. Грохот оконной рамы, ночную вонь больницы надо проветрить. Пересменка у врачей и медсестёр. Эти разошлись по мастям и только из сестринской комнаты слышится постоянное бу-бу-бу, кости моют, перебивая друг друга. Всё как всегда. Я подслушал разговоры в коридоре. Говорят, что кто-то умер. Какой-то ветеран войны. Это одна медсестра другой на бегу сказала, буднично так.

— Кал, моча — быстро сдаём, — в нашу палату пинком открыли дверь. Ссука! Урою! Эта тварь даже не уподобилась посмотреть на список тех, кому это необходимо, пиная все двери подряд. В 7-30 утра! Выглянул в коридор. Глаза терпят. Рядом стоит тележка с толстостенными бутыльками капельниц. Упругим пинком запускаю её вслед орущей твари. Бинго! Ложусь обратно, совесть чиста, одеяло натянуто на голову. Вот это по-нашему, по-русски. Око за око, пинок за пинок. Бутылки не разобьются. Там стенки, как иллюминаторы в спасательной капсуле, в полсантиметра толщиной. Под звуки разгорающегося скандала, задремал. Лениво думаю о своём соседе.

Полугрюмов Юрий Васильевич. 1936 года рождения. Двое детей. Девочка и мальчик. В браке счастлив. Попал в аварию. Поехал на мотоцикле с коляской «Иж-Юпитер-3» на дачу. На обратном пути упал на скорости 60 км/час в вырытую дорожниками яму, не огражденную ни чем, кроме грязной тесёмки. Профессия: слесарь-инструментальщик. Здоровье в желтой зоне.

Естественно, сведений у меня больше, но для анализа мне и этих вполне достаточно. Учусь использовать фильтры. Под одеялом. Пытаюсь разработать Контакт. Жду утренний обход. Мне нужен Самуил Лазаревич, и не делайте мне нервы. Тупо, не люблю.

Бесячий накал вроде сгинул. Сосед дрыхнет. Сколько отжиманий вытянет это тельце в естественных условиях обитания? Спать уже не могу. Видимо выспался на неделю вперёд, пока в коме лежал. Пора браться за развитие тела.

Пятнадцать раз! Сраных пятнадцать! Как говорила в моё время одна телезвиздятина — «Звезда в шоке». Да ни одно моё тело не отжималось меньше ста раз! Ладно, успокоился. Тут реально сила тяжести в полтора раза больше. Передохну минут десять и повторю. Первый раз, что ли. Отставить зарядку. Шумы в коридоре. Завтрак разносят.

Какой-то я агрессивный сегодня, или это меня совковое хамство так подбросило, что успокоиться не могу. Надо привыкать, а то поход в овощной магазин черт знает чем может закончиться. Если уж на моего предшественника та тётка такое впечатление произвела, что у него зарубка в памяти осталась, то у меня ещё хуже выйдет. Я просмотрел эпизод из овощного. Краснорожая продавщица с выдающимися буферами и пальцами — сосисками, на которых напялено штук восемь колец из дутого золота, срываясь на визг, материт целую очередь покупателей. Эпично.

— Здравствуйте, Клавдия Захаровна — поприветствовал я явно чем-то недовольную медсестру.

— На вот. Дружок твой шебутной прибегал. Пять минут он подождать не может. Весь как юла искрутился, — она протянула мне матерчатый мешочек с очками, — Попробуй-ка, одень. Может ты в них и до зала дойдешь, а не то сюда завтрак принесу.

Поменял очки. Совсем другое дело. По крайней мере теперь у меня «широкоформатный» обзор, да и глазам заметно легче стало. Высунулся в коридор. Жить можно. Глаза терпят.