Дверь к смерти (сборник)

Поскольку особняк был прямо под носом, меня обуяло честолюбие. Вульф ждет, что я вернусь с пустыми руками? Здорово же будет, если я его удивлю и все-таки вернусь домой с добычей.

Поначалу я собирался сразу раскрыть карты, сказав прямо в лоб, что нас нанял Помпа и мы хотим встретиться с мисс Уиттен и ее семейством. Однако этот план я отмел, когда доехал до Сорок второй улицы. Имелись у меня и другие варианты, рисковые, безумные и хитроумные, но, увы, ни один не подходил на все сто процентов.

Глянув на наручные часы и обнаружив, что уже без двадцати одиннадцать, я решил воспользоваться наобум одной из своих задумок – авось дело и выгорит. Выбрался из машины, захлопнул дверь и в тот же момент увидел, как из особняка на крыльцо вышел человек.

Несмотря на тусклое освещение, я достаточно быстро понял, что это не зять миссис Уиттен и не один из ее сыновей. Незнакомец был значительно старше и держал в руке черный докторский саквояж. Спустившись по ступенькам, он подошел к серому седану с табличкой «МС», сел в него и укатил. Я автоматически кинул взгляд на номер и записал его, вынув блокнот. Что поделаешь – профессиональная привычка.

Я поднялся на крыльцо, вошел в вестибюль и нажал на кнопку звонка. Мгновение спустя дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель просунулась лысая голова с длинным острым носом.

– Меня зовут Арчи Гудвин, – представился я. – Хотелось бы повидаться с миссис Уиттен.

– Газетчиков пускать не велено, – властным голосом произнес он и попытался закрыть дверь, но дальше нескольких дюймов дело не пошло: дворецкому помешала моя нога, которую я сунул в щель.

– У вас на уме одни газетчики, – вежливо, но твердо произнес я. – В данном случае вы заблуждаетесь. Я не журналист, а детектив. Взгляните.

Я извлек лицензию с фотографией и отпечатком большого пальца и протянул дворецкому. Он внимательно осмотрел документ.

– Здесь не сказано, что вы работаете в полиции, – заявил он.

– Я этого и не утверждал. Я просто сказал, что…

– Что там случилось, Борли? – раздался голос за его спиной.

Дворецкий обернулся, давление на дверь ослабло, и она приоткрылась пошире. Поскольку открытая дверь во всем мире воспринимается как приглашение войти, я быстро переступил порог.

– Ничего такого не случилось, мистер Лэнди, – бодрым голосом произнес я. – Просто дворецкий добросовестно исполняет свои обязанности.

Не успел я договорить, как откуда-то справа подошло еще двое мужчин. Таким образом, теперь я был один против четверых. Однако отступать не собирался.

– Моя фамилия Гудвин. Я работаю на Ниро Вульфа, и мне хотелось бы встретиться с миссис Уиттен.

– Черта с два. Вон отсюда! – Он ткнул пальцем на дверь, которой предлагал мне воспользоваться. – Я сказал: вон!

Он шагнул ко мне. Я слегка растерялся. Честно говоря, не ожидал, что прямо с порога придется иметь дело сразу с четырьмя мужчинами. Конечно же, мне не составило труда узнать, кто стоит передо мной. Я видел их фотографии в газетах. Мне описывали их внешность.

Того, что гнал меня вон – и, пожалуй, выгнал бы, поскольку был чуть крупнее и на ринге выступал бы в тяжелом весе, – так вот, этого краснолицего здоровяка с чересчур широко расставленными глазами звали Мортимером.

Другой – брюнет с зализанными назад волосами, поменьше ростом, пожилистей и лицом поумней – был Джером, старший брат.

Третий тип средних габаритов, напоминавший измученного учителя старших классов, несомненно, откликался на имя Дэниел Бар и строчил колонки в газету.

– Само собой, вы имеете право немедленно выставить меня вон, – не стал спорить я. – Но с тем же успехом можете это проделать через полминуты, выслушав меня. Я явился сюда, чтобы встретиться с миссис Уиттен по поручению мисс Джули Элвинг. С моей точки зрения, будет правильно, если миссис Уиттен сама решит, готова ли она принять человека, присланного мисс Элвинг. Ежели вы…

– Довольно. – Мортимер сделал еще один шаг в моем направлении. – Ты чертовски прав, мы имеем право немедленно…

– Полегче, Морт.

К нам спокойно, неторопливо приблизился Джером. Увидев в руках у дворецкого мою лицензию, старший брат взял ее, внимательно изучил и протянул мне.

– Моя мать наверху. Она спит. Меня зовут Джером Лэнди. Передайте мне, чего хочет мисс Элвинг, а я уж позабочусь о том, чтобы донести ее слова до матери.

– Она спит?

– Да.

– А кто у вас приболел?

– Приболел?

– Именно.

– Понятия не имею. Явно не я. А с чего вы вообще взяли, что у нас кто-то болен?

– Только что я видел, как из дома вышел врач с саквояжем. Если он дал вашей матери снотворное, а потом чуть задержался, чтобы поговорить с вами, неудивительно, что она сейчас спит. Видите, как у нас, детективов, мозги работают, – осклабился я. – Впрочем, я могу и ошибаться. Возможно, доктор приходил к одной из ваших сестер. Это не так уж и важно. Послание мисс Элвинг предназначено исключительно миссис Уиттен, и никому другому. Может быть, ваша мать сочтет его срочным и строго конфиденциальным, а может, и нет. Решать только ей. Однако должен предупредить: дело, возможно, не терпит отлагательств. Вполне допускаю, что завтра будет уже поздно. Опять же, сам я не берусь с уверенностью это утверждать.

– Спроси его, в чем суть послания, – предложил присоединившийся к нам Дэниел Бар. – Это просьба о финансовой помощи? Если речь идет о шантаже, ответ будет только один.

– Если б все было так, как вы говорите, этим делом занимался бы отдел шантажа и вымогательств. Меня давно повысили, это не мой уровень. Еще раз повторяю: послание предназначено исключительно мисс Уиттен.

– Ждите здесь, – велел Джером и направился к лестнице.

Я, само благородство и спокойствие, стал ждать. С места не двигался, но позволил себе оглядеться по сторонам.

Вне всяких сомнений, сейчас я находился в зале для приемов. Слева от меня располагалась лестница, справа – дверь в гостиную, а в отдалении еще одна дверь – в столовую, где на днях проходила тайная встреча сыновей и дочерей. Зал, просторный, с высоким потолком, мягко говоря, не был загроможден мебелью. Из крупных предметов в глаза бросалась лишь какая-то непонятная штуковина из розового мрамора у стены рядом с дверью в гостиную. Кроме нее да пары соломенных циновок, в зале больше ничего не было, и он выглядел пустым и голым. Я не нашел тут повода для удивления. На дворе июль. Должно быть, всю мебель перевезли в загородную усадьбу.