Дверь на черную лестницу
Шрифт:
Внезапно на черной лестнице раздался то ли вой, то ли плач, и что-то гулко ударилось о дверь.
Я покрылась гусиной кожей и, прижавшись от испуга к Илье, вцепилась в его джемпер.
– Ч-что это? – вскрикнула я и стукнула зубами.
– Коты подрались, на мгновенье прислушавшись, весело ответил Илья. – Ты что, испугалась?
Я отпустила его джемпер и с облегчением вздохнула: конечно, коты, кто ж ещё?
Мы вернулись на кухню, давая дорогу прохладному, пахнущему дождём воздуху.
Соседи пели, Петрович спал сидя, рядом на полу стоял баян.
Мы пробрались
Наконец всё было съедено, соседи дружно поднялись, разбудили баяниста, задвинули сиденья, обтёрли импровизированный стол, запихнули его к стене за тумбу и стали мыть посуду.
И я узнала, зачем нужны деревянные решетки – они висели на стенах на здоровых гвоздях.
Каждая соседка клала в раковину свою решетку, и только тогда ставила грязную посуду – это был предмет гигиены, вроде резиновых шлепанец, которые мы с мамой надевали в сауне: в этих же раковинах полоскали зубы, мыли руки.
«Места общего пользования», со смехом пояснил Илья, перехватив мой взгляд.
Он тоже принял участие в коллективной уборке – замёл в совок крошки.
Мы вышли в коридор, Илья сказал: его комната у входной двери, и я первый раз за день обрадовалась, что коридор темный и длинный – не хотела расставаться с новым другом.
– Ничего не вижу, – сказала, ухватившись за его рукав.
Мы пробирались между велосипедов и пальто, пахло пирогами, бормотали телевизоры, играла музыка, доносились разговоры – соседи были правы: необыкновенно уютная квартира!
Я споткнулась и обронила шлепку, Илья присел, нашарил ее на полу и подал мне.
Потом возмутился: у соседей бзик – экономить электроэнергию: каждому кажется, что другие жгут свет почем зря!
– Увидишь, возле туалета и ванной висят объявления: «Товарищи, уходя, гасите свет!».
Мы посмеялись.
– Пришли, – вдруг сказал Илья.
Ну почему коридор такой короткий, мне так хотелось таинственных приключений!
Я тянула время, несла чушь, но не осмелилась сказать самое главное: «Ты отличный друг!»
Кажется, Илья тоже не хотел уходить и вспомнил: пять лет назад я всё время таскала какую-то мягкую игрушку, никому не давала.
– Я попытался ее отобрать, ты такой рёв подняла, сказала, что я дурак!
– Не может быть! – я закрыла лицо руками. – Серьёзно? Ой, извини. Это мишка был, опять его привезла: мой талисман, приносит счастье и удачу.
– И в этот раз принес, да? – серьёзно спросил Илья.
– Не знаю пока.
Мы договорились: завтра идём покупать новогодние подарки соседям – до Нового года два дня!
Я вошла в комнату, золотисто-оранжевую от шелкового абажура и штор, и рухнула на диван: кажется, у меня нет сил читать любимые книги, глаза слипаются после ночи в поезде.
– Бабушка, где я спать буду? Ужасно хочу спать…
– Соня, – ласково пожурила меня бабуля. – Хочешь, на моей кровати, а я на раскладушке, или Юлечка диван уступит.
Опять! Словно я ребенок: бабуля – на раскладушке, может, вообще на пол пенсионерку уложим?! Юлин диван мне тоже не нужен: я взрослая!
Раскладушку вытащили из-под огромной
бабушкиной кровати.– Бабуля, ты как принцесса на горошине спишь, – улыбнулась я и надела махровый халат.
– Идите умываться, в туалет, – велела бабуля. – Чтоб ночью лишний раз не бродить, замком не греметь.
Каким замком? Туалет закрывают на замок?!
Оказалось – не туалет, а комнаты: соседи на ночь запираются на ключ. Зачем? Здесь же столько народу, неужели воры полезут в квартиру, где людей, как в муравейнике?
– Береженое бог бережет, – неопределенно ответила бабуля. – Людей много, а как на ночь позапираются, не докричишься…
Мягко светил торшер, Юлечка сидела с книгой перед компьютером, тепло и уютно – кого и зачем может понадобиться докричаться этой ночью?
Вдруг Юля отвернулась от ноутбука, потрясла головой и потерла веки:
– Глаза устали: фотография рябит, как будто дрожит и шевелится.
Я взглянула на экран, он действительно мерцал: женщина на снимке моргнула, слегка приоткрыла рот, повела глазами и шевельнула рукой. Может быть, фотография была анимированной?
Юлечка решила передохнуть, мы сходили умыться, дорогу я не запомнила – опять был поворот и тупик, большая ванная с газовой водогрейкой, стиральными досками и необъятными тазами.
Наконец я с наслаждением улеглась на уютную раскладушку с пуховым одеялом: какой длинный день!
Не помню, как я уснула, когда погас торшер и легла Юля.
Одно помню точно: ночью в коридоре слышались шаги.
Конечно, это был сон или бродили на кухню соседки – пожилым людям часто не спится.
Глава 5
Петербург, XXI век
Утро 30 декабря выдалось уютным, как свет бабулиного шёлкового торшера.
Мы сели завтракать в комнате – непривычно и празднично, не то что дома, в Череповце, в нашей отдельной квартире. Там мы всегда ели на кухне: стол из пластика, клеёнка и табуретки.
В бабулиной коммунальной квартире кушали в комнатах – такая традиция, именно поэтому вчера в огромной общей кухне я не увидела ни одного морозильника, вазы с фруктами, тарелок или чашек, только кастрюли, ковши и сковороды.
Небольшой холодильник, столик с хлебницей и микроволновкой – выяснилось, Юлечкин подарок бабуле на прошлый Новый год, стояли в комнате, в углу справа от двери.
А посередине красовался большой овальный стол с кремовой скатертью, за него мы и уселись – как в день рождения! – только еда была обычная: сосиски из микроволновки, йогурт и кофе со сгущёнкой.
А ещё бабуля потчевала нас вкуснейшими рассказами, мы с Юлей слушали, затаив дыхание!
Оказывается, раньше всё делали за этим одним-единственным столом: сестра шила на машинке, бабуля тут же готовила уроки, закатав угол скатерти, чтобы не залить чернилами, здесь же накрывали ужин.
Чай пили из самовара: ставили, то есть разжигали в нём угли, на кухне, а закипел – приносили в комнату.
– Сейчас вам, молодым, в голову не придёт: газовых плит не было, – посетовала бабуля, а на мою шутку – еду в камине готовили? – рассказала про дровяную плиту.