Дверь в декабрь

— Знаешь, что я тебе скажу? Думаю, Вилли, возможно, не умер, — вдруг заявила она.

— Умер, будь уверена.

— Может, и нет.

— Я видел тело. Мы опознали его по карте дантиста и по отпечаткам пальцев.

— Возможно, — не стала спорить она. — Но… я чувствую, что он жив. Иногда я ощущаю его присутствие… прямо здесь. Это так странно. Я не могу этого объяснить. Вот почему я не рыдаю, как могла бы рыдать. Потому что не убеждена в его смерти. Уж не знаю как, но он по-прежнему… здесь.

Ее видение себя, причины, побуждающие жить дальше, настолько зависели от Вилли Хоффрица, от необходимости получать похвалу и одобрение, хотя бы от возможности слышать его голос по телефону, что она просто не могла принять его смерть. Дэн подозревал, что не смог бы убедить ее в смерти Вильгельма Хоффрица, даже если бы привел в морг, показал изуродованное до неузнаваемости тело, положил перед ней заключение коронера. Хоффриц проник в ее разум, разбил психику на мелкие осколки, а потом сложил, как ему того хотелось, превратившись в клей, который связывал их воедино. Если бы Реджина приняла его смерть, клей перестал бы выполнять положенную ему функцию, ее психика превратилась бы в груду осколков, ввергнув Реджину в безумие. Так что у нее оставалась одна надежда: верить, что Вилли жив.

— Да, он здесь, — повторила она. — Я чувствую. Как-то, где-то, но здесь.

Понимая, что он ничем не может ей помочь, кляня себя за собственное бессилие, Дэн направился к двери.

За его спиной Реджина вскочила с дивана.

— Подожди. Пожалуйста.

Он обернулся.

— Ты мог бы… взять меня.

— Нет, Реджина.

— Сделать что-нибудь со мной.

— Нет.

— Я буду твоим зверьком.

Он еще на шаг приблизился к двери.

— Твоим маленьким зверьком.

Он едва подавил желание броситься бежать.

Она схватила его за руку, когда он открывал дверь. Запах ее духов будоражил. Вторую руку она положила ему на плечо.

— Ты мне нравишься.

— Где твои родители, Реджина?

— Ты меня возбуждаешь.

— Твои отец и мать? Где они живут?

Она поднесла тонкие пальчики к его губам. Теплые пальчики.

Прошлась по линии рта. Он оттолкнул ее руку.

— Ты действительно, действительно мне нравишься.

— Может, твои родители смогут помочь тебе порвать с этим.

— Ты мне нравишься.

— Реджина…

— Причини мне боль. Причини мне очень сильную боль!

Он оттолкнул ее, как сострадательный здоровый человек может оттолкнуть прокаженного: решительно, с отвращением, со страхом заразиться, но и с пониманием деликатности ее положения.

— Когда из-за Вилли я попала в больницу, он приходил ко мне каждый день. Устроил для меня отдельную палату и, приходя, всегда закрывал дверь, чтобы мы могли побыть вдвоем. Когда мы оставались наедине, он целовал мои синяки. Каждый день он приходил и целовал мои синяки. Ты даже представить себе не можешь, лейтенант, какое наслаждение доставляли его губы, прикасавшиеся к моим синякам. Один поцелуй — и каждый синяк трансформировался. Вместо боли приносил удовольствие. Как если бы… как если бы на месте каждого синяка появлялся клитор, и когда он целовал меня, я кончала и кончала, снова и снова.

Дэн пулей вылетел из дома Реджины, с грохотом захлопнув за собой дверь.

26

Холодный ветер тащил по улицам обрывки бумаги и прочий мусор, в воздухе вновь пахло дождем, когда Эрл Бентон привел Лауру и Мелани в квартиру на первом этаже трехэтажного жилого комплекса в Уэствуде, к югу от бульвара Уилшир. Состояла квартира из гостиной, маленькой столовой, кухни, спальни и ванной. Большие окна выходили во двор, в это время ночи освещенный синими и зелеными фонариками, спрятанными в листве.

Квартира эта принадлежала агентству «Калифорния паладин» и использовалась, как «Дом безопасности». Агентство иногда нанимали, чтобы вызволить подростков или учащихся колледжей из сект религиозных фанатиков, куда те попадали по наивности и неопытности. Сразу после освобождения их привозили сюда, и здесь с ними несколько дней работали опытные психологи, нейтрализуя блоки и установки сектантов, после чего подростков возвращали родителям. «Дом безопасности» использовался и для проживания жен, которым угрожали живущие отдельно мужья, а в нескольких случаях тут проводились многодневные встречи высших чиновников корпораций для выработки стратегических планов. Здесь они могли не беспокоиться, что их кто-нибудь подслушает и принятые решения станут известны конкурентам. «Калифорния паладин» однажды поселила здесь священника-баптиста, после того как молодежная банда из южной части Лос-Анджелеса «заказала» его за свидетельские показания против одного из своих членов. Рок-звезда отсиживался здесь, чтобы избежать получения повестки в суд по гражданскому иску, который мог обойтись ему в очень большую сумму. Известной актрисе потребовалось такое вот убежище, чтобы восстановиться после сделанной в глубокой тайне онкологической операции. Если бы о ней стало известно, актриса осталась бы без многих ролей в грядущих фильмах: продюсеры не любят заключать договора со звездами, которые могут заболеть, а то и умереть в разгаре съемочного периода.

Вот и Мелани с Лаурой эти спокойные, скромные комнаты могли сослужить неплохую службу, хотя бы на одну ночь. Лаура надеялась, что здесь они будут в безопасности от той странной силы, что преследовала их, что силе этой не удастся найти эту квартиру, как не нашли ее молодые бандиты и судебные исполнители.

Эрл включил воздушный кондиционер, пошел на кухню, чтобы сварить кофе.

Лаура попыталась заинтересовать Мелани горячим шоколадом, но девочка отказалась. Двигаясь, как лунатик, она прошла к самому большому креслу в гостиной, забралась на него, подсунула ноги под себя и уставилась на свои руки. Вытягивала их перед собой, сгибала, массировала. Переплетала пальцы, рассоединяла, переплетала вновь. И при этом с таким живым любопытством смотрела на них, словно не понимала, что это ее руки, и думала, что видит двух маленьких зверьков, играющих у нее на коленях.

Кофе разогнал холод, вызванный короткой прогулкой от автомобильной стоянки до квартиры, но ничего не мог поделать с другим холодом, причиной которого стала их неожиданная и нежеланная встреча с неведомым.

Пока Эрл звонил в агентство, чтобы доложить о переезде из дома в Шерман-Оукс, Лаура стояла у окна в гостиной, держа кофейную кружку обеими руками, вдыхая ароматный пар. Смотрела на озера теней и островки зеленого и синего света, когда первые капли дождя забарабанили по стеклу и листьям.

Где-то в ночи что-то преследовало Мелани, что-то, находящееся за пределами человеческого понимания, неуязвимое существо, оставлявшее свои жертвы в таком виде, будто они побывали в машине для прессовки мусора, которую выключили лишь после того, как их основательно обжало. Учеба в университете, подготовка докторской диссертации дали Лауре знания, с помощью которых она со временем, возможно, могла вывести Мелани из квазиаутичного состояния, но ни университет, ни сама жизнь не подготовили ее к встрече с Неведомым, с этим Оно. Демон ли это, дух, физическая сила? Всего этого не существовало. Правильно? Не существовало. И однако… что-то Дилан и Хоффриц выпустили на свободу? И почему?

Дилан верил в сверхъестественное. Периодически он увлекался тем или иным направлением оккультизма и тогда становился более нервным, буквально с пеной у рта доказывая свою правоту. В эти периоды он очень напоминал Лауре ее мать, потому что его несгибаемая вера (и постоянные разговоры об этом) в оккультизм, по сути, ничем не отличалась от религиозного фанатизма и суеверий, которые так ужасали ее в Беатрис. Эта увлеченность оккультизмом стала одной из причин, заставивших Лауру подать на развод: она не хотела в своей жизни напоминаний о страхе, которым было пропитано ее детство.