Дверь в никуда

– Неужели сейчас все ходят голые?

– Все голые не ходят, это просто неудобно. Голые ходят там, где это лучше, на пляжах например.

Никита не был шокирован, когда Аня сняла с него одеяло, но все-таки покраснел. Он тоже всегда считал эти нормы приличия устарелыми, но одно дело считать, а другое - впервые в жизни попасть в такую ситуацию. Сегодня восстановление координации шло лучше: через несколько минут он вполне овладел своими ногами и сумел сесть с помощью Ани.

– Как голова? Не кружится?

– Кружится.

– Все-таки вестибулярный аппарат не в порядке.

– В порядке, - ответил Эрик, - У меня по диагностикам все нормально. Он ведь двести лет лежал и сейчас впервые сел. Есть от чего кружиться.

Никита сумел наконец оглядеться. Окон в палате не было. Кровать представляла из себя сложное монументальное сооружение, и была судя по всему больше комплексом приборов, чем кроватью. На ложе, обтянутом мягкой ворсистой тканью, остался отпечаток тела, который сейчас медленно сглаживался. На стене за кроватью из такого же квадратного экрана, какой появлялся на потолке, смотрел Эрик. Изображение было очень совершенным, так что казалось, это он сам сидит за стеной. Больше в палате ничего не было.

– Прошла голова?
– спросила Аня - Больше не кружится.

– Сейчас ты попробуешь встать. Опирайся на меня.

– Тебе не будет тяжело? Ты меня сможешь удержать?

– Смогу, конечно. Что, твои современницы были такими хилыми, что не смогли бы?

Прикосновение к обнаженным плечам девушки было как ожог. Кожа нежная и теплая, но мускулы под ней оказались стальными. Аня действительно могла не только удержать Никиту, но и наверное носить на руках, если бы было нужно.

– Аня, сейчас все девушки такие же сильные, как ты? Каким спортом ты занимаешься?

– Я профессиональная танцовщица. В твое время люди были слабее, а сейчас многие развиты физически не хуже меня. Все-таки интересно иметь дело с человеком из прошлого: я раньше об этом знала, но только сейчас почувствовала, как это было в твоем веке.

– Аня, а почему так? Что изменилось?

– Люди стали серьезнее относиться к своему здоровью. Но главное видимо не это. Сейчас у людей куда больше свободного времени.

– Вы меньше работаете?

– Если ты говоришь об основной профессии, то не меньше. В твоем веке очень много времени уходило на поездки, магазины, приготовление еды, всевозможные ремонты и починки. Я изучала статистику. На себя практически не оставалось времени. Даже на детей его не оставалось. Сейчас мне трудно представить, что в твоем веке дети росли сами по себе, а их родители были им практически чужими, ничего о них не знали. Ну и физически в твоем веке люди были самые слабые.

– Я не понимаю, почему самые слабые? Ведь спорт появился только в 20-м веке. Рекорды начала века к концу казались смешными.

– А ты сам устанавливал эти рекорды? Я говорю о средних показателях.

Несколько чемпионов мира на всю Землю на средний уровень никак не влияли. Еще в 19-м веке большинство людей работали физически. Для того, кто целый день машет молотом или лопатой, никаких тренировок не нужно больше. А верхи общества ездили верхом. И мужчины, и женщины. Это был не спорт, а обычный способ передвижения.

Мужчины серьезно занимались фехтованием, женщины танцевали. А в твоем веке работа стала больше сидячей: люди в основном управляли машинами. А спорт уже с середины века стал исключительно зрелищем, занимались им только немногие профессионалы.

– Аня, а как тебе удается быть психоисториком и профессиональной танцовщицей? Это ведь очень разные вещи. По моему и то и другое требует всего времени.

Аня улыбнулась:

– Извини, я тебя обманула невольно. Я назвала себя профессиональной танцовщицей, и ты наверное подумал, что я каждый вечер выступаю где нибудь, как это было в твоем веке. Сейчас эти слова обозначают нечто другое. Сейчас профессиональных артистов такого типа очень мало. Статус профессиональной танцовщицы - это скорее признание мастерства, таланта. Это не значит, что я выступаю с танцами часто. Когда я буду рассказывать тебе о современном обществе, я это объясню подробнее.

Постепенно передвижение на собственных ногах удавалось Никите все лучше и лучше. Слабости он не испытывал, но трудно было удерживать равновесие. Тем не менее через некоторое время он смог обойти комнату сам, не опираясь на Аню, которая только держала его за плечо с совершенно неженской силой.

– Трудно мне будет у вас: я ведь обычный человек 20-го века, довольно хилый по вашим представлениям.

– Не такой уж хилый: посмотри на себя внимательнее.

Никита остановился и присмотрелся к свои рукам и ногам. Выглядел он неплохо: не Шварцнегер, конечно, но и не доходяга после долгой болезни. Пожалуй лучше даже, чем при жизни в 20-м веке.

– Это результат работы вируса? Я сейчас мускулистее, чем был. А в своем веке я слабым не считался.

– Это не вирус, а обычная процедура при серьезных травмах. То, на чем ты лежишь, это универсальный медицинский комплекс. После оживления вирусом ты провел на нем больше года. Комплекс ухаживал за твоим телом и привел его в оптимальное состояние.

Никита подумал, что при таких комплексах немного стоит замечательное физическое развитие людей 22-го века. Но Аня прочитала его мысль:

– Это используется только при серьезных травмах, заодно с лечением. Но не для здоровых людей: слишком много времени отнимает такая операция. И поддерживать форму все равно надо регулярными упражнениями. Вот косметикой пользуются почти все женщины.

– Ты относишься к исключениям?

– Нет. Косметика сейчас совсем другая. Тот грим, который назывался косметикой в твоем веке, сейчас не используется. Это косметическая медицина:

можно изменить черты лица, цвет глаз, волос, характер кожи. Примерно так же, как ты получил мускулатуру. Только это проще и отнимает меньше времени.

– Значит сейчас все девушки красавицы?

– Многие, но не все. Даже не большинство.

– Почему?

– Закон психологии. Когда правильные черты лица, чистая кожа стали привычными, изменилось восприятие красоты. Люди стали воспринимать красоту тоньше, как гармонию между внешним обликом и внутренним миром. А добиться такой гармонии оказалось очень непросто. Для этого и внутренний мир должен быть гармоничным, и нужно уметь правильно себя оценивать. Здесь уже никакая косметика не поможет. Впрочем, даже в твое время это уже начинали понимать. Я читала рассказ писателя начала 20-го века Чехова об этом.

– Я Чехова плохо знаю.

– Он там описывает встречу с очень красивой девушкой, которая его очаровала. Но когда она сказала несколько слов, все очарование исчезло. Даже внешне эта девушка стала казаться ему вульгарной.

Никита уже мог стоять без помощи Ани.

– Аня, а мы можем подойти к окну? Очень хочется посмотреть на новый мир своими глазами. Или мне нельзя выходить из этой комнаты?

– Извини, но это невозможно. И из комнаты тебе лучше не выходить пока, да и до окна придется далеко идти. Если хочешь, можно настроить экран на потолке на показ окрестностей дома.