Дверь, ведущая в ад

– Это так? – сдвинул брови подполковник. – Вы валяете перед нами дурака?

– Никак нет, – бодро ответил я и верноподданнически округлил глаза, чем едва не вызвал шипение капитана Низамовой, начинающей, кажется, потихоньку закипать.

Странно, психологи мне всегда казались людьми спокойными и невозмутимыми. Хотя нет, был у меня один знакомый психолог, эксперт и консультант-практик, который после пары минут напряженного разговора начинал орать, топать ногами и бросать на пол предметы, попадавшие под руку. Так однажды он разбил позолоченную мейсеновскую вазу начала XX века с сюжетной росписью и ценою в двести шестьдесят тысяч рубликов. Звали этого психованного нервного Сеней Карасиком. Специалист он был отличный, как это часто случается с профессиональными пьянчугами, получившими данную страсть не по наследству, а по собственному волеизъявлению.

Этот Карасик с первого взгляда мог определить тип вашего темперамента: сангвиник вы или, наоборот, меланхолик. А со второго – сказать, кто вы по знаку Зодиака, женаты вы или холосты, каким видом работы заняты и любите ли ее. Мог даже точно назвать, какое блюдо является вашим любимым. Правда, этот мой знакомый психолог страдал чисто русской болезнью, называющейся запоем, а потом ему становилось стыдно, что он такой алкаш, и он сильно от этого маялся и душевно переживал. Конечно, нервы у него были ни к черту. Кончилось все тем, что его задавил автомобиль «КРАЗ-260», когда Сеня переходил дорогу в неположенном месте, оставив от Карасика одно мокрое место. Почти буквально… Но вот что следователь по особо важным делам Главного следственного управления по городу Москве подполковник Зимин не очень уж далек умом, я отнюдь не предполагал.

– Тогда советую вам прямо и без обиняков ответить на следующий мой вопрос. – Георгий Валентинович весьма строго посмотрел на меня и для пущей важности сдвинул брови. – Что вам удалось узнать в ходе вашего журналистского расследования?

– Да мало чего, – потупил я взгляд. – Убитая Лариса Бекетова, как вы знаете, четвертого января поругалась со своим парнем. Тот обиделся, и пятого января за ней не приехал, чтобы отвезти ее после работы домой. Лариса, очевидно, пошла на трамвайную остановку, поскольку это был для нее самый удобный транспорт, довозящий ее до самого дома, однако не дошла. Каким образом она оказалась в самой запущенной части парка, где ее нашли, – неизвестно. Возможно, ее туда притащили уже мертвой…

– А этого ее парня вы знаете? – пытливо посмотрел на меня Зимин.

– Да, – ответил я. – Его зовут Андрей. Я с ним разговаривал, и мне кажется, что к убийству Ларисы он не причастен.

– Вам кажется? – с большой долей иронии произнес Георгий Валентинович.

– Да, кажется. В отличие от официального следствия я могу оперировать таким понятием, верно?

Мой вопрос оба допрашивающих товарища демонстративно пропустили мимо ушей.

– А что вы знаете о бесследно пропавшей девушке, которая до Ларисы Бекетовой работала в кафе на ее месте? – задал новый вопрос подполковник Зимин.

– О Сании Хакимовой из Татарстана?

Подполковник Зимин и капитан Низамова переглянулись. Очевидно, то, что мне были известны имя и фамилия пропавшей девушки, не доставило им большой радости.

– Именно так, – кивнул Зимин.

– Ничего, – ответил я. – Кроме того, что она, как вы верно выразились, бесследно исчезла, что также работала продавщицей в кафе «Берлога» и тоже была рыженькой.

При слове «рыженькой» подполковник Зимин и капитан Низамова снова переглянулись.

– Вы считаете, что исчезновение Сании Хакимовой и убийство Ларисы Бекетовой дело рук одного человека? – после небольшой паузы снова заговорил Георгий Валентинович.

– А вы так не считаете? – вопросом на вопрос ответил я. – Разве то, что обе девушки работали в одном и том же кафе и обе были рыженькими, – это просто совпадения? Я в такие совпадения не верю и считаю, что в Измайловском парке появился очередной маньяк.

– А если это вернулся один из старых маньяков? Отсидел положенный срок и принялся за старые дела? Вам такое не приходило в голову?

– Приходило, – кивнул я и добавил не без доли бахвальства: – Но эта версия мной уже отработана.

– Вот как? – поднял брови следователь по особо важным делам. – Значит, по-вашему, в Измайловском парке появился маньяк, который нападает на девушек с рыжими волосами?

– Да, я так думаю.

– И потому вы попробовали сегодня закинуть наживку в виде рыжеволосой девушки Ирины? – Эти слова напрочь перечеркнули мое предположение, что Зимин не очень далек умом. – А кто вам дал право рисковать совершенно посторонним человеком? Вы ведь не станете отрицать, что Ирина вам хорошо знакома?

Я понял, что следователь Георгий Валентинович Зимин прекрасно осведомлен о наших с Ириной отношениях. И хотя он был прав в том, что рисковать ею все же не стоило, я решил придерживаться нашей и Ириной договоренности и сказал:

– Отрицать, что я знаком с Ириной, я не стану. Но вы ошибаетесь насчет наживки. Мы просто поссорились с ней…

– И вы позволили, чтобы ее вызвался проводить незнакомый вам человек?

– Я хотел посмотреть, как далеко в нашей ссоре Ирина может зайти, – ответил я.

– А если бы он стал к ней приставать? – поинтересовался подполковник Зимин. – Тогда что?

– Ну, я шел сзади и успел бы ее выручить.

– Но ее успели выручить другие, – заметил следователь.

– Я не думаю, что ее вообще нужно было выручать. Ведь ничего особенного не происходило: они просто шли и разговаривали, и попыток обидеть как-то Ирину со стороны ее спутника вовсем не наблюдалось.

– Значит, о действиях Андрея Батина с его приятелями вы ничего не знали? – спросил Георгий Валентинович, пытаясь поймать мой взгляд.

– Не знал, – ответил я и честно посмотрел сначала на него, а потом на капитана Низамову.

– Хорошо, – кивнул Зимин. – Но на всякий случай хочу предупредить вас, что всякая самодеятельность с вашей стороны не только не желательна, но и вредна, поскольку может помешать ведению следствия. Поэтому настоятельно приказываю вам оставить вашу затею с расследованием и заняться чем-нибудь более полезным. Например, сделать репортаж о детях певца Пиркорова или о женах актера Авгулова.

А зря все-таки он сказал это слово: «приказываю». Да еще таким тоном…

– Вы, наверное, перепутали наш телеканал с каким-то другим, товарищ подполковник… Что же касается вашего «настоятельного приказания», то хочу вам заметить: приказывать мне могли только мои папа и мама, и то лишь до достижения мной восемнадцатилетнего возраста, – ощетинился я. – Еще мне может приказывать мой шеф. И иногда я эти приказания исполняю…

– А кто ваш шеф? – недобро прищурился следователь по особо важным делам.