Двери в полночь

Молчание мешало мне преодолеть волнение, и я, цокая зубом о ноготь, решила завязать разговор:

— Как вас зовут?

— О, простите, — он передвинул рычаг коробки передач и плавно повернул руль, обгоняя какой-то зазевавшийся «мерседес», — я не представился. Я Дэвид, мэм.

— Ой, — я поморщилась, — ради бога, оставьте это «мэм»! Мы же не в Англии!

— Я там родился, — улыбнулся Дэвид, успевая следить за дорогой и посматривать на меня в зеркало, — для меня это привычка. Но как вам будет угодно!

— А говорите совершенно чисто! — удивилась я, подаваясь вперед и совершенно неподобающим образом повисая на спинке переднего сиденья.

— Я много лет провел в России, — снова улыбнулся Дэвид, — меня привез сюда сэр Алекзандер.

Я на мгновение нахмурилась, пытаясь понять, о ком он говорит, но потом сообразила, что это очередное имя Шефа.

— Хорошая машина, — похвалила я, и мне показалось, что Дэвид снисходительно фыркнул, — я едва успеваю различать пейзаж за окном.

— Лучшая своего класса, — Дэвид кивнул, вновь переводя машину на другую полосу, — и одна из лучших в коллекции сэра Алекзандера.

Я приподняла брови:

— Коллекции?

— Ну да, он собирает машины. Поверьте, отказаться от прекрасного автомобиля просто невозможно! Но как сравнить «Салин С7» и «Порш Каррера»?! Между ними невозможно выбрать — и невозможно отказаться!

Названия мне ничего не говорили, но я на всякий случай кивнула.

— Однако собирать такие дорогие машины — это буржуйство, — поддразнила я его.

— Ну, — свет попал на его очки, и стали видны лукавые глаза, — можно не машины. Можно, как сэр Оскар, — мотобайки.

Сердце екнуло на его имени. Я подалась вперед — любая информация о нем была бесценна.

— Оскар собирает мотоциклы?

— О да, — Дэвид явно получал удовольствие от разговора, — у сэра Оскара прекраснейшая коллекция «харлей-дэвидсонов»! Печалит только, что он редко на них ездит, предпочитая передвигаться пешком.

Я уже хотела было брякнуть, что сэр Оскар на своих четырех любой мотоцикл перегонит, но прикусила себе язык: кто знает, может быть, Дэвид думает, что работает в компании по производству плюшевых игрушек!

— Заходи, садись, — Шеф поманил меня внутрь, и я осторожно вошла.

На мгновение мне показалось, что все вернулось, и я снова стою в этом кабинете, не понимая, о чем разговаривают двое мужчин передо мной, и оторопело разглядывая дикую пальму. Я подняла глаза на Шефа и попыталась понять, изменилось ли что-то в нем за это время? Нет, ничего: та же рубашка, тот же галстук, та же небрежная улыбка кинозвезды.

Я с удовольствием опустилась в одно из угловых кресел, поводя рукой по мягкой коже подлокотника — как же я по нему скучала! По простым посиделкам, по кофе и по разговорам. Тогда мне казалось, что все стало очень сложно, но только сейчас я поняла, насколько прост был мир в те дни.

— Разговор предстоит долгий, так что устраивайся поудобнее, — Шеф захлопнул какую-то папку, отложил ее в сторону и посмотрел на меня, поставив руки на стол и сведя кончики пальцев. Я с готовностью подалась вперед, приготовившись слушать очередную байку из области генетики или устройства мира, но вдруг споткнулась о его взгляд. Полушутливая улыбка прилежной ученицы мгновенно исчезла с моего лица.

Я никогда не видела Шефа таким прежде. Сколько я знала его, мой босс всегда балагурил и шутил, подкалывал Оскара и улыбался. Сейчас его с трудом можно было узнать: он был сосредоточен, мрачен и даже… грустен? В ярко-голубых глазах не плясали извечные чертики, улыбка сошла с молодого лица, обнажив вдруг ставшие впалыми щеки. Он смотрел на меня поверх сплетенных пальцев, будто что-то про себя просчитывая.

— Шеф, что с ва…

— Я не хотел заводить этот разговор, — оборвал он меня, и я замолкла, — но рано или поздно пришлось бы. Лучше бы рассказывал Оскар — у него все получается разложить по полочкам. Я так не умею. Но он занят, а сроки поджимают: ты должна знать все тайны этого города.

Я осела в кресле, не сводя с него удивленных глаз.

— Разве у этого города еще остались тайны?

— Еще какие! — Шеф невесело улыбнулся и потянулся за сигаретами. — Я расскажу тебе главную. Когда-то я допустил огромную ошибку, решив не рассказывать все сразу, приберегая темные стороны на потом и стремясь поразить открывающимися чудесами. Этого я никогда себе не прощу.

Он сделал паузу, не торопясь прикурил. Что же такого хранил в себе город, в котором я прожила четверть века и который, как мне казалось, знала?

— С чего бы начать… — Шеф вздохнул и выпустил дым в потолок, но его кажущаяся беспечность только подчеркивала грусть. — Ладно, объяснять я не умею, попробую в лоб.

Он замолчал, все же собираясь с мыслями и зажав в тонких пальцах сигарету. Я никогда не видела его таким грустным.

— Ты замечала, что в сумерки город становится странным? — Я кивнула. — Это… неспроста. Дело в том… что на месте нашего города есть еще один — Нижний.

— Чего? — вырвалось у меня, хотя я и обещала себе молчать.

— Того, — он грустно улыбнулся. — Нижний Город. Я знаю, в это трудно поверить и трудно понять, но ты постарайся. Это… как будто тень того Петербурга, который ты знаешь. Только его никто не строил — он появился сам. Вырос из всего, что происходило тут, — он обвел пальцем в воздухе размашистый круг.

— Не понимаю, — призналась я.

— Я знаю, — он вздохнул, — именно поэтому я раньше предпочитал показывать, а потом уж объяснять. Это нужно не понять — почувствовать. Увы, этот метод дал осечку… Нижний Город живет своей жизнью. Это он питает наши силы — нас, нелюдей. Он впитывает все, что здесь происходит. Кровь, бунты и восстания. Радости и победы. А тут у вас произошло много всего! Так что, можешь мне поверить, ваш Нижний Город мало на что похож…

Я пыталась уместить в голове все, что он говорил. Город? Другой?

— Но где же он?

— Точно, — он затушил сигарету и тут же прикурил другую, — правильный вопрос. Он тут, повсюду. Только в него нужно уметь попасть. Не догадываешься?

Я нахмурилась, стараясь собрать мысли воедино. Разгадка была где-то совсем близко…

— Сумерки? — выдохнула я нерешительно.

— Молодец, — улыбнулся было Шеф, но улыбка его тут же погасла. — Сумерки. Именно в сумерки можно войти в него. И из него выйти. Дважды в день — на рассвете и на закате. Успеваешь?

— С трудом, — призналась я.

— Постарайся. Мне надо так много объяснить тебе. Лучше бы все же за это взялся Оскар, морда его желтоглазая…

Он встал из-за стола, прошел к шкафу и вытащил оттуда бутылку виски. Налил в приземистый бокал и сел, поставив бутылку рядом с собой. Пару минут задумчиво разглядывал этикетку, будто видел ее впервые, потом залпом осушил бокал и тут же налил еще. Видеть его таким подавленным было почти больно.

— Нижний Город прекрасен. Тебе покажется, что ты наконец-то нашла то, что искала всю жизнь. Нет места слаще и любимее, поверь. Этот, привычный тебе, Питер покажется скучным и блеклым отпечатком, а душа не будет знать покоя, пока ты снова не вернешься Вниз. Он притягивает нас, желая навсегда оставить у себя… — Он поболтал кубиками льда в бокале, снова проглотил виски, закинув на мгновение голову, и тут же налил еще. Плавные, размеренные движения, будто у нас тут дружеская вечеринка. Он был катастрофически спокоен, и от этого было еще хуже. — Есть только одна небольшая проблема: каждые сумерки ты должен возвращаться сюда, Наверх. Пропустишь хоть одни — и все, прощай.