Движение солнца

171

задерживались надолго в ее памяти, как только она просыпалась. Она научилась

справляться с ними так же, как научилась справляться со всем остальным в ее жизни.

К концу второго дня ее пребывания в полном сознании, Лилли, наконец, вспомнила

причины, которые привели ее сюда. Хобсон. Она позволила ему взять над собой вверх.

Вновь, она позволила ему причинить ей боль. Она облажалась.

Она знала, что он умер. Исаак убил его. Поэтому, так или иначе, ее цель была

достигнута. Но, как бы то ни было, она облажалась. Хобсону удалось, несмотря ни на что,

отобрать у нее все. Он хотел отобрать у нее намного больше, но он был не способен на то,

чего он так желал. Она помнила каждую секунду, пока Исаак не заключил ее в свои

объятия. И после этого четыре дня полного мрака.

Хобсон нанес ей много травм. Но Лилли поправлялась. После трех дней ее

пребывания в сознании — неделю спустя ее ранения — она почувствовала, как ее силы

стали возвращаться. Она уже могла проводить в сознании большее количество времени,

не чувствуя головокружения, даже когда она лежала в постели. Она не могла стоять

больше чем пару секунд, потому как мир вокруг нее сразу начинал погружаться в серую

дымку, но она знала, что скоро у нее все получится. Хотя ее все еще беспокоила лодыжка.

У нее была ужасна рана на ее шее, которая оказалась там по причине ее слабости.

Различные порезы и ушибы, что виднелись на ее коже, постепенно исчезали, хотя из ее

памяти они не исчезнут никогда. Ее левая рука была в гипсе, и это, вероятно, станет той

вещью, которая будет вызывать неудобство на протяжении долгого времени. Все это,

несмотря ни на что, заживет. Она ожидала, когда полностью выздоровеет.

Чего она не знала, так это того, как сохранить присутствие духа. Судьба отняла у нее

семью. Хобсон отнял нее все остальное, даже ее силы. Она не знала, что осталось у нее.

~oOo~

— Где ты, Спорти? — они сидели снаружи дерьмого небольшого больничного

«дворика». Лилли была в инвалидном кресле, которое было больше предосторожностью,

чтобы у нее вдруг не закружилась голова, и она не упала в обморок, но все же это

заставляло ее чувствовать себя инвалидом. Ладонь Исаака покоилась на ее колене, и он

легко сжал его, когда говорил.

Она пришла в себя и улыбнулась ему.

— Нигде. Просто отключилась.

— Твой мозг работает не настолько медленно, чтобы просто отключиться. Там что-

то происходит, Лилли. Я вижу это. И это происходит с того момента, как ты пришла в

себя. Поговори со мной, — он придвинул ее кресло так, что оно развернулось под углом, и

она оказалась лицом к нему. — Поговори со мной.

Он внимательно смотрел в ее глаза, словно там старался разглядеть то, что она

держала в себе. С того момента, как она очнулась, он смотрел на нее по-другому. Этот

взгляд... обнажал, он не сдерживал ничего, словно он предлагал ей все. Это пугало ее,

потому что у нее не было ничего, что могла бы дать ему в ответ. Она чувствовала пустоту.

Когда ее мать покончила с собой, у нее был ее отец, и он был у нее, когда умерла ее

бабушка. Когда умер отец, у нее была армия. Когда ее вышвырнули из армии, нее была ее

месть. У нее всегда было что-то, что могло отвлечь ее от утраты. Во временном отрезке, в

котором она существовала после увольнения из армии и прежде, чем она узнала о

поступке Хобсона, она чувствовала себя такой же опустошенной, и она просто

остановилась на месте, ее жизнь замерла. Чувство потери, от которого она бежала с того

момента, как ей исполнилось десять, начало настигать ее. И затем с ней связался Лопез, и

она вновь запихнула это чувство подальше.

Теперь у нее был Исаак. Но с того момента, как она очнулась, она могла только

видеть его сквозь дымку своих неудач и поражений. Ее связь с ним усложнила

выполнение ее миссии. Она приняла решения, руководствуясь чувствами к нему, которые

172

подвергли его и остальных большому риску. И затем она облажалась. Ей понадобилось,

чтобы ее спасли. Она была в полной власти Хобсона. Вновь. Погибло двое мужчин,

которые не должны были погибнуть, если бы она держалась подальше от Исаака и МК.

— Лилли. Прошу тебя поговори со мной, — Исаак повторил свою мольбу, ласково

поглаживая ее по бедру.

Громкий голос в ее голове все вторил ей, что это ее возможность освободиться от

него. Она могла покончить с этим сейчас, сказать ему, что произошедшее в корне

изменило ее мышление. Она могла затаиться на время и затем вновь начать двигаться.

Она уже открыла рот для того, чтобы ответить ему, но...

Она любила его. Она не хотела покидать его. Она не знала, что осталось от нее, но

если что-то и осталось, это находилось здесь. Между ними. Он улыбнулся ей и прижал

ладонь к ее щеке, проскальзывая пальцами в ее волосы.

— Я люблю тебя, Спорти. Лилли. Я прекрасно понимаю, что у тебя есть секреты. Я

понимаю это. Но не отгораживайся от меня.

Чувствуя себя эгоистичной и потерянной, она не стала. Она открылась. Она

нуждалась в нем только для того, чтобы избежать сокрушительной пустоты. Нет. Это

было намного большим. Она нуждалась в нем из него самого, из-за того, что было между

ними. Она доверилась ему, и он никогда не предавал ее доверия. Теперь она должна была

основываться на этом. Она сказала ему, о чем она думает, что она чувствует. Она впустила

его. Она впустила его в свою душу еще с того момента, как они встретились

Когда она выговорилась, он крепко сжал ее ладони в своих.