ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ
Шрифт:
Ну а, в-третьих, и это главное, лицо югославского баскетбола для меня определяют все-таки другие игроки, по-настоящему великие, которые и вели себя величественно, интеллигентно и достойно. В общем и целом, в матчах против Югославии в основном была честная мужская борьба. Да и отношение к СССР, к русским в целом у «югов» было благожелательным — сказывались и тогда еще недавняя война, и общая религия. А играли грязно они против всех, просто очень хотели выигрывать и использовали для этого все возможности. И просто мы были их основными соперниками.
Кстати, ко мне в Югославии было особенно хорошее отношение. Не хочу рисоваться, но на
У нас, русских, отношение к соперникам с Балкан в целом тоже было нормальным. Конечно, специфическая манера их игры восторгов не вызывала. Кроме того, мы подспудно не могли не испытывать определенной зависти к братьям-славянам, которые сумели достичь у себя в стране гораздо более высокого уровня жизни и стандартов демократии.
Правила, которые действовали в Югославии, были гораздо более комфортными для людей, чем в СССР. О возможности спортсменов продолжать с определенного этапа карьеру за рубежом, в странах капиталистического блока, я уже говорил. Но либеральное законодательство действовало в целом для всего населения. Во многие страны Европы югославы могли путешествовать без виз, им разрешалось уезжать на заработки за границу. В целом их жизненные стандарты были значительно ближе к западным, чем в СССР.
Профессиональный спорт в Югославии был в целом организован гораздо лучше, чем у нас. По сравнению с советскими «звездами» югославские катались, как сыр в масле. У них не было необходимости носиться, высунув язык, по барахолкам, зарабатывая на перепродаже русской икры и заграничного барахла. Серьезнее была организована и вся баскетбольная инфраструктура.
Думаю, многим советским людям моего поколения запомнились югославы, приезжавшие в СССР на работу или по иным нуждам. Хорошо одетые, хорошо воспитанные, вальяжные, богатые, они выгодно отличались от наших нищих и порой диковатых соотечественников. В те времена многие русские девушки мечтали выйти за югослава замуж: с одной стороны, это обещало прекрасный уровень жизни, с другой — не требовало перемещения на другой континент, в чуждую культуру, как это имело место в случае браков с африканцами.
В целом, думаю, несмотря на некий холодок в общении между нашими странами на уровне большой политики, югославы вызывали в СССР симпатию. Что касается нас, баскетболистов, то сложная история взаимоотношений на площадке не влияла на наше отношение к братьям-славянам на уровне человеческого общения. Мы были профессионалами и прекрасно понимали, что в своих поражениях мы в первую очередь должны были винить самих себя.
Впрочем, об одной стороне «югославской мечты», категорически меня не устраивающей, сказать все же придется. Выход югославского баскетбола на новый уровень и появление новых возможностей по продажам игроков совпали с возвышением Борислава Станковича [26] , и период его правления я считаю в целом мрачной эпохой. Такого засилья ангажированного судейства, нечестных административных решений, поддерживающих одну страну против других, не было раньше никогда.
26
Станкович Борислав (род. 1925) — Генеральный секретарь ФИБА в 1976-2002 гг
Хуже всего то, что лейтмотивом этой политики были даже не патриотические интересы — с учетом скорбной истории многострадальной Югославии это было бы еще полбеды. Нет, все решали именно деньги, причем немалые, крутившиеся в настоящей баскетбольной мафии, сформировавшейся вокруг трансферного рынка югославских
игроков. Их продажи приносили хорошие доходы, а международные успехи сборной были нужны для роста их личного рейтинга и, соответственно, сумм продаж.Именно с тех пор нечестное судейство в баскетболе приобрело характер системного и постоянного явления. «Работа с судьями», как минимум для того, чтобы нейтрализовать недобросовестное воздействие на них со стороны соперников, стала обязательным условием успеха. Пострадать от этой политики пришлось и сборной СССР, и позднее я расскажу о нескольких подобных эпизодах.
Игры против югославов всегда были неприятными, но в них, по крайней мере, можно было не опасаться за свою безопасность. В нескольких случаях противостояния с некоторыми другими нашими друзьями-соперниками выливались в реальную угрозу для жизни и здоровья.
В первый раз это случилось на самой заре моей карьеры в сборной, в 1967-м, во время ее коммерческого турне по Южной Америке по окончании победного для нас чемпионата мира в Уругвае. Сама по себе эта поездка была непростой. Игроки сборной уже месяц не были дома, пережили сильнейшее напряжение в ходе решающих игр мирового первенства, а теперь уже 10 дополнительных дней скитались по латиноамериканским странам. Сил играть у большинства уже просто не было, а ведь для того, чтобы получить какие-то копеечные барыши в виде премиальных, нужно было еще и выигрывать.
Дело давнее, поэтому можно признаться, что определенный контингент сборной — ее ветераны — каждый вечер надирались просто в ...у, по утрам перед играми отмокая в бассейне отеля. Естественно, ваш покорный слуга как новобранец команды, да еще и неудачно сыгравший на мировом первенстве, такого позволить себе не мог.
В завершающей части турне мы встречались с клубом «Коринтианс» — неким бразильским аналогом ЦСКА, который до этой встречи никогда не проигрывал на своей площадке. Что из себя эта площадка представляет и что на ней и вокруг нее будет твориться во время игры, я и представить себе не мог.
Место проведения встречи было типично бразильским стадионом — с очень близко к игровому полю и почти вертикально расположенными бетонными трибунами, и производило впечатление каменного мешка. Сказать, что до отказа забитый зал яростно и чрезвычайно агрессивно поддерживал свою команду, — значит не сказать ничего. Последние три минуты игры, счет в которой постоянно менялся, как качели, то в нашу пользу, то в пользу соперника, игрались. полтора часа. После каждой остановки игры в игроков в красных майках с трибун немедленно летело несколько десятков яиц, пирожков и прочих посторонних предметов. Никакими защитными козырьками скамейки команд оборудованы не были, и наши запасные игроки прятались от этого града — я не шучу! — под судейским столом. Каждое действие нашей команды сопровождалось оглушительным свистом и улюлюканьем трибун.
В какой-то невообразимой концовке сборная выиграла 1 очко, и 30 метров от площадки до подтрибунного помещения, которые мы проделали под прикрытием полиции сквозь разъяренных болельщиков, — это что-то незабываемое. Одним из арбитров матча был казанец Мухамедзянов. Он-то и успел получить по дороге несколько тумаков и удар ногой в пах от бразильских ценителей баскетбола. Нас спасли только наше проворство и стойкость бразильской полиции, которая сумела отсечь хлынувшую за нами толпу от входа в подтрибунные помещения.
Все происходящее напоминало какой-то триллер — страшный рев из-за захлопнутых полицейскими дверей, перепуганные игроки и тренеры, корчащийся от боли Мухамедзянов... Чуть-чуть переведя дух, мы с изумлением обнаружили, что вместе с нами людской волной под трибуну занесло какого-то особо рьяного бразильского болельщика. Это был наш шанс выплеснуть все, что накопилось в нас за последние 3 часа. Убить мы его, конечно, не убили бы, но досталось этому чудаку хорошо. От по-настоящему серьезных травм его спасла лишь та же бразильская полиция.