Двое из будущего

– А что вы думает о нашем предложении возглавить банк?

Он не стал спешить с ответом. Слегка отстранился от Мишки, задумчиво погладил тыльной стороной ладони по бритой щеке.

– Вы знаете, - сказал он, наконец, - я по-прежнему считаю, что ваша идея создать банк не самая удачная. У вас хорошо получается в производстве, даже очень хорошо. Я бы на вашем месте его бы и развивал, а не стал бы вкладывать деньги во что-то новое и потому для вас не известное. У вас очень велик шанс потерять все деньги.

Мишка согласно кивнул.

– Да-да, вы правы. Конечно же, мы в банковском деле дилетанты. Но мы не отступимся. Для нас банк лишь очень удобный инструмент для привлечения дополнительных средств для производства. И именно потому, что мы дилетанты в этом деле мы обратились к вам. Нам нужен ваш опыт, нам нужны ваши знания. Без вас у нас ничего не получится.

Моллер улыбнулся - ему польстили Мишкины слова. Голубин как-то сказал, что он абсолютный карьерист, но, похоже, он еще и падок на лесть.

– Да, без грамотного управляющего вам не обойтись.

– Да, это так, - констатировал Мишка.
– Так что вы скажете на наше предложение.

Господин Моллер не ответил сразу. Он встал со стула, заложив руки за спину, прошелся по комнате взад-вперед. Подошел к окну, из которого был виден заснеженный пустырь. У него внутри шла борьба. Желание возглавить банк боролось с привычкой постепенного карьерного роста и стабильным окладом. Наконец, что-то для себя решив, он спросил:

– Какой оклад вы мне положите?

– Сто пятьдесят рублей, - ответил Мишка, наблюдая за мимикой банкира.

Моллер покачал головой.

– Мало. Слишком мало для директора. Я соглашусь работать на вас, но только при пятистах рублей оклада, плюс премия за хорошую работу.

Мы с Мишкой переглянулись.

– Двести, - осторожно поднял Мишка цену.

– Пятьсот, - упрямо произнес Моллер.

– Двести пятьдесят.

– Пятьсот, - опять произнес он, и желваки заиграли на его скулах.

Мишка глубоко вздохнул, выдохнул, стараясь удержать себя в руках.

– Андрей Григорьевич, - сказал он, подавив в себе готовое вырваться раздражение, - так не пойдет. Вы же сами знаете, что предприятие у нас не большое и пятьсот рублей для нас сейчас просто огромная сумма. Я понимаю, что вы не привыкли работать за меньшее, но все же прошу и нас понять. Банк еще не работает и неизвестно когда он начнет приносить прибыль. И мы не можем пойти на такие условия - это нас просто обескровит. Давайте договариваться Андрей Григорьевич, ни нашим, ни вашим - триста пятьдесят рублей на начальном этапе. Как вы на это смотрите?

Моллер долго не отвечал, думал, решал что-то важное для себя. Наконец, решился, махнул рукой:

– Эх, будь по-вашему. Триста пятьдесят рублей и я буду вести ваш банк!

– Отлично, Андрей Григорьевич. Я очень рад, что нам удалось договориться! Мы немедленно поправим в договоре сумму оклада. Когда вы сможете начать?

Моллер поколебался еще несколько мгновений, прикинул что-то в уме:

– Примерно через месяц. Мне необходимо будет передать все дела тому, кто займет мое нынешнее место.

– Замечательно, Андрей Григорьевич. Ждем вас с нетерпением. Без вас мы как без рук.

И мы все дружно скрепили наш договор крепким рукопожатием.

Время пролетело незаметно. Прошло Рождество и Новый 1900-й Год в канун которого многие газеты обещали новый "конец света" и падение гигантского метеорита. К счастью многих катастрофы не случилось и потому мы стремительно приблизились к назначенному дню венчания.

Мишка нервничал. С самого утра он психовал, дергался, предметы валились из его рук. Шикарный костюм, что он заказал у портного, был тесен и неудобен. Лакированные штиблеты безжалостно жали пальцы. Дурацкий английский галстук душил, и, казалось, перекрывал ток крови к головному мозгу, отчего жених слегка поглупел. Мишка все время дергал ворот сорочки, пытаясь ослабить тугую хватку, сглатывал тягучую слюну.

– Не психуй, - успокаивал я его.
– Не ты первый женишься, не ты последний. Все к вечеру закончится.

– Дожить бы до вечера, - пробурчал он, придирчиво разглядывая свою выбритую физиономию в высокое зеркало.
– Что в церкви делать я не знаю. А вдруг что не так сделаю - разговоров будет!

– Подскажут что делать. Ты, главное, не дергайся, веди себя как обычно. Скажут, подойти - подойдешь, скажут поцеловать - поцелуешь. Не дрейфь.

– Да я и не дрейфю. Просто коленки слегка трясутся. Блин, помоги пуговицу застегнуть.

С мороза в дом зашел Мендельсон. Весь из себя нарядный, при дорогом костюме и шубе. Лицо красное, то ли от мороза, то ли оттого что принял слегка на грудь.

– Что там гости, Яков?
– спросил я его.

– Собрались давно все. Пора за невестой ехать, - сообщил он вальяжно, так, словно бы и не будет скоро никакого венчания.

– Ага, сейчас. Мишка, ты бы вместо своих туфель нормальную обувь одел, а то все пальцы отморозишь.

– Да, Михаил Дмитриевич. Туфельки у вас совсем холодные. Сапоги вам надо с теплыми портянками, а лучше всего валенки.

– А в церковь я тоже в валенках попрусь?
– буркнул Мишка, в очередной раз оттянув давящий ворот.

Яков пожал плечами:

– Ну, как хотите. Только я валенки все равно в повозку кину.

И с этими словами он ушел, запустив через порог клубы морозного воздуха. А через минуту он вернулся и радостно хлопнул в ладоши:

– Ну-с, Михаил Дмитриевич, пора. "Карета" подана.

Мишка нервно и глубоко вздохнул, длинно выдохнул. Я подал ему шубу:

– Да не дергайся ты так. Все будет нормально.

Длинный и шумный свадебный поезд подкатил к церкви Вознесения Господня. Нас встречал радостный колокольный перезвон, толпа горожан и мелкой руки чиновников. У входа в церковь было не протолкнуться - улица была заполнена. Наш поезд с трудом подъехал к "центральному" входу, внаглую раздвинув любопытствующих.

Первым выбрался на свет божий жених. Высокий, статный, с черными напомаженными усами, в красивом, но ужаса неудобном цилиндре, в начищенных до зеркального блеска туфлях и в богатой шубе - он был эталоном красоты.