Двое из логова Дракона
Шрифт:
— Да, — проговорил Валуев, — до этого момента я не верил, что это вы привезли на Светлозерье демона.
— Да не было никакого демона! — пожал плечами Донцов.
— В том-то и дело, Саша, что был, — вздохнул Кирилл. — Я его видел, ребята видели, инспектор Куренной тоже видел.
— Ну, и куда он делся?
— Да кто ж его знает? Только как бы не объявился дочку навестить.
— Ну, что ты несёшь! — воскликнул Игнат. — То, клянёшься в любви и преданности командиру, слезу пускаешь, что она тебе жизнь спасла, а теперь всякие гадости про неё говоришь!
— Я не её имею в виду, — спокойно возразил Оршанин. — Только доктор наш колдовством занимается.
— Да что ты говоришь! Пойди в библиотеку, возьми
— Погоди, — поднял руку Валуев, — но демоны соблазняли женщин.
— Если тебе нужны подробности, то по свидетельствам демонологов, они использовали семя, похищенное у нормальных мужчин.
— Так, ребята, о чём мы говорим! — воскликнул Донцов. — Бред какой-то! Мало того, что мы тут демона с собой возим, так теперь ещё командир с ним шашни крутит, а док ей в этом помогает.
— Ты как не на «Пилигриме» служишь… — начал было Оршанин, но Донцов его перебил:
— Кончай базар! Приказ командира слышали? В спортзал! Быстро! Оршанин и Карнач — на пульты, принимать вахту!
— Слушаюсь, капитан, — Оршанин нехотя поставил недопитый стакан на барную стойку и повернулся к Карначу. — У нас, Саша, с субординацией строго. Если старший по званию сказал, значит, берём под козырёк.
Донцов, Валуев и молчавший во время разговора Стаховски вышли из отсека. Карнач проводил их взглядом и, убедившись, что за ними закрылась дверь, обернулся к Оршанину.
— Ты же понимаешь, о чём я говорю!
— Понимаю, Саша, — кивнул Кирилл, — но мой тебе совет: насчёт Северовой здесь ни под каким видом рот не открывай. По шее наваляют — только споёт! А не дай Бог, старпом узнает, тебе вообще головы не сносить. Здесь не только я у командира в вечных должниках хожу. Ей каждый чем-то по гроб жизнь обязан, и за неё в огонь и в воду…
— Кирюша, ты же знаешь, я сам к Дарье Ивановне нежно и трепетно!.. — воскликнул Карнач. — Если б не она, я б до сих пор по задворкам Галактики шатался и волком выл. И что-то худое про неё говорить и думать не могу. Но дело-то не простое. Все мы знаем, что демон был. Ты его только в хрустальном шаре видел, а мы с Ваней и Игнатом — живьём. Я его глаза в жизни не забуду. И у девочки — точно такие же. Ведь неспроста! И доктор…
— Насчёт доктора тоже осторожнее, — понизив голос, произнёс Кирилл. — Особенно при Мангусте и Кроу. Он их с того света вытащил. Стаховски тоже за него глотку перегрызёт. Да и я до сих пор своими ногами не без его помощи хожу.
— Да я в его врачебных талантах не сомневаюсь! Только что-то с ним не так. К тому же никто до сих пор не знает, откуда он взялся. Никаких сведений о его прошлом. И, по правде говоря, на этого демона он похож. Что-то неуловимое есть, и в лице, и в манере. Игнат потому за ним, как щенок и таскается. Он же к демону ближе всех подошёл. Что тот с ним сделал, не знаю, только парнишка наш сильно по нему скучает, потому и к МакЛарену липнет.
Оршанин промолчал, но припомнил вдруг, как когда-то, в самом начале их знакомства проговорился доктор, что был в аду. Что он имел тогда в виду, Кирилл не понял, только глаза его в тот момент так полыхнули адским пламенем, что всякое повидавшему Кириллу стало не по себе. А потом вспомнилось, как расширились зрачки у Антона Вербицкого, и предательски дрогнул голос, когда он заговорил о какой-то тайне. «Ты меня о нём не спрашивай. Я не знаю, что с ним произошло, и знать не хочу. Меня это не касается». А потом припомнился и золотистый свет, который лился из ладоней доктора в почти умершую инопланетную птицу, и как эта птица вдруг встрепенулась и ожила. И как изменился за этот год доктор МакЛарен, вдруг сменил элегантные костюмы и шёлковые свитера дома моды Де Лорма, которые носил вне
звездолёта, на потёртые джинсы, отрастил волосы, вставил в ухо серьгу, стал резок и насмешлив с членами экипажа. Он словно, установил дистанцию, не подпуская к себе слишком близко никого, кроме старпома де Мариньи и, конечно, командира.Вспомнив о Северовой, Кирилл словно наяву увидел её радостный взгляд, устремлённый на баркентину, счастливую улыбку и то, как бережно она прижимала к груди маленькую дочку. Хотя глаза у девочки, и правда, были зелёные.
— А как этот демон выглядел? — спросил он у Карнача, ожидавшего его реакции.
Тот неопределённо пожал плечами.
— На первый взгляд, вроде, обычно. Молодой, высокий, тонкий, звонкий, только плечи широкие. И белый, словно весь из мрамора выточен. Волосы тёмно-русые. Скулы широкие, как у МакЛарена, только чуть скошенные. Глаза… — Карнач невольно вздохнул. — Прозрачные, холодные, блестящие, как лёд в горах, то мерцают, то пламенем горят. И ресницы, густые, длинные, золотистые, иногда рыжеют, как огонь. Я эти глаза в жизни не забуду.
— А за что ты его так невзлюбил? — поинтересовался Кирилл. — Я что-то не припомню, чтоб он кому-то что-то худое сделал.
— Он и мне ничего не сделал, разве что, на изнанку вывернул.
Оршанин какое-то время задумчиво смотрел на него, а потом спросил:
— А ты уверен, что это изнанка была?
И, развернувшись, направился в сторону аппаратной. Карнач какое-то время мрачно смотрел ему вслед, затем медленно направился туда же.
Тренировка у Игната Москаленко как-то не заладилась. Он, в отличие от своего друга Ивана Валуева, обладавшего атлетическим телосложением и накаченной мускулатурой, был узок в кости и даже несколько худощав. Сил у него тоже было не так много, что он обычно с лёгкостью компенсировал гибкостью и хорошей реакцией. Но на этот раз партнёром в спарринге ему достался Тонни Хэйфэн, подвижный, как ртуть, и лёгкий, как ветер. Его так и называли в экипаже Ветром. Тонни был мастером единоборств и фехтования, и, по слухам, даже тренировал командира, о мастерстве которой во флоте ходили легенды.
Для Игната Тонни был плохим соперником, уже потому, что «простому смертному» победить его было невозможно. А Игнат проигрывать не любил. Это болезненно било по самолюбию и ущемляло гордость. К тому же на этот раз он был встревожен разговором в стрелковом отсеке, который так своевременно и резко пресёк Донцов.
Он посмотрел на капитана, который с грацией пантеры и мощью тигра загонял в поединке на мечах в угол куда более сильного физически Валуева. Донцов ему нравился. К тому же из разговоров он понял, что капитан что-то знал о демоне, о его связи с доктором, но при этом относился к обоим более чем лояльно. Может, поэтому он и прекратил этот ненужный разговор…
Отвлекшись на капитана, Игнат в очередной раз пропустил удар Тонни и отлетел к дальней стене. Кувырнувшись, он умудрился снова вскочить на ноги и принял боевую стойку, но Тонни стоял на своём месте, подозрительно поблёскивая холодными, как чернёная сталь, миндалевидными глазами.
— Что с тобой? — спросил он. — Ты сегодня, как деревянный.
— Спина болит, — соврал Игнат и, отойдя к выдвинутой из стены прозрачной скамейке, присел. — Поясница. И, если резко повернусь, в бок отдаёт.
Для большей убедительности он потёр левый бок.
— Похоже на защемление нерва, — нахмурился Хэйфэн, и в его взгляде появилось беспокойство. — Сходи к доктору. Пусть посмотрит.
Игнат нерешительно посмотрел туда, где продолжала схватку вторая пара бойцов.
— Иди, — настаивал Тонни. — Я скажу капитану, что ты спину сорвал.
— Ага, — Игнат поднялся и поспешно вышел из зала.
Он поднялся в медотсек на четвёртом уровне и, подойдя к двери кабинета, поднял руку, чтоб постучать.