Двор крыльев и гибели

Рис отстраненно кивнул, его внимание все еще было приковано к многочисленному войску.

Кассиан отступил назад, но оглянулся на Нэсту. Ее лицо было неподвижным, как гранит. Он открыл рот, но, похоже, решил не произносить то, что готов был сказать. Моя сестра ничего не сказала, когда Кассиан поднялся в небо мощным взмахом своих крыльев. И все же она следила за его полетом, пока он не стал всего лишь темным пятнышком.

— Я могу сражаться на земле, — сказал Азриэль Рису.

— Нет, — его тон не терпел возражений.

Кажется, Азриэль сомневался в этом, но Амрен предупреждающе склонила голову, и он отступил, а тени сгустились у его пальцев.

Мы молча наблюдали, как наша армия выстраивается в ровные, непрерывные ряды. Наблюдали, как иллирийцы взмыли в небо по какой-то команде, которую Рис отослал Кассиану, формируя зеркальное отражение рядов и в небе. Сифоны засверкали разными цветами, щиты встали на свои места, как магические, так и металлические. Сама земля сотрясалась от каждого шага к разграничивающей линии.

Рис сказал в моей голове, Если Хайберн заблокировал мою силу, то он почувствует, как я крадусь по полю битвы.

Я знала, что он имел в виду. Тебе нужно быть здесь. Если мы оба исчезнем, то он узнает.

Пауза. Тебе страшно?

А тебе?

Его фиолетовые глаза поймали мой взгляд. Так мало звезд теперь сияло в них.

— Да, — выдохнул он. Не за себя. За всех вас.

Далеко впереди Тарквин прокричал команду, и наша объединенная армия остановилась, будто замерший могучий зверь. Лето, Зима, День, Рассвет и Ночь — силы каждого двора были четко обозначены различиями в цвете и броне. В фейри, которые сражались вместе с Высшими Фэ, неземными и смертоносными. Легион перегринов Тэсана взмахивали крыльями в ряду рядом с иллирийцами, их золотые доспехи светились в сравнении с нашими сплошными черными доспехами.

Нигде не было видно Берона или Эриса — ни одного сообщения о том, что Осень присоединиться к нам. Или Тамлин.

Но армия Хайберна не перешла в наступление. С таким же успехом они могли бы быть статуями. И я знала, что неподвижность была скорее для того, чтобы лишить нас уверенности.

— Сначала мания, — объясняла Амрен Нэсте. — Обе стороны попытаются разрушить щиты, выставленные вокруг обеих армий.

Будто ей в ответ, они это и сделали. Моя магия заметалась в ответ на высвобождение сил Высших Лордов — всех, кроме Рисанда.

Он сохранял свои силы для того момента, когда падут щиты. И я не сомневалась, что и сам Хайберн делал то же самое.

С обеих сторон дрогнули щиты. Некоторые умерли. Не многие, а лишь пару фейри. Магия против магии, земля дрожала, трава между армиями испепелилась и превратилась в золу.

— Я и забыла, насколько скучна эта часть, — пробормотала Амрен.

Рис стрельнул в нее холодным взглядом. Но затем бросился к краю нашего небольшого наблюдательного пункта, будто почувствовав, что вскоре тупиковая ситуация измениться. Он нанесет мощный, разрушительный удар по армии в тот момент, как их щиты прогнуться. Истинную приливную волну силы ночи. Он сжал руки в кулаки.

Слева от меня загорелись Сифоны Азриэля — готовые выпустить взрывные волны, вторя Рисанду. Он, возможно, не может сражаться, но он будет проявлять свою силу отсюда.

Я подошла к Рису. Впереди, наконец, задрожали щиты с обеих сторон.

— Я никогда не дарила тебе подарок по случаю нашего объединения, — сказала я.

Рис следил за битвой. Его сила громыхала под нами, вздымаясь из призрачного сердца мира.

Скоро. Это вопрос пары секунд. Мое сердце загрохотало, пот стек по лбу — не только из-за летней жары, теперь усилившейся на поле.

— Я все думала и думала, — продолжила я, — что тебе подарить.

Медленно, так медленно, взгляд Риса скользнул на меня. В его глазах была только бездна силы — которая скрывала звезды.

Я улыбнулась ему, купаясь в этой силе, и послала в его голову картинку.

Своего позвоночника, вдоль которого теперь были вытатуированы четыре фазы луны. И маленькая звезда сияла прямо посередине.

— Но, признаюсь, — сказала я, когда его глаза вспыхнули, — что это подарок для нас обоих.

Щит Хайберна начал рушиться. Моя магия вырвалась из меня, пробивая себе путь через мир. Снимая чары, которые я наложила пару часов назад.

Перед нашей передовой линией... Появилось облако тьмы, извиваясь и кружась внутри себя.

— О Мать, — выдохнул Азриэль.

Прямо когда мужская фигура появилась рядом с этим вихрящимся черным дымом.

Кажется, обе армии застыли от удивления.

— Ты завладела Уроборосом, — прошептал Рис.

Потому что перед Хайберном стояли Костерез и живое гнездо теней, Бряксис. Прошлой ночью я заключила Костереза в тело Фэ. Оба были обязаны подчиняться по бесхитростным сделкам, теперь вытатуированным на моей спине.

— Да.

Он осмотрел меня с ног до головы, ветер развевал его иссиня-черные волосы, когда он тихо спросил:

— Что ты видела?

Хайберн зашевелился, лихорадочно оценивая тех, кто теперь стоял перед ними. Костерез выбрал тело иллирийского воина в полном расцвете сил. Бряксис остался в темноте, кружащейся вокруг него, живой материи, которую он будет использовать, чтобы раскрыть кошмары своих жертв.

— Себя, — сказала я наконец. — Я видела себя.

Это, возможно, единственная вещь, которую я никогда не покажу ему. Никому. Как я пряталась, свирепствовала и рыдала. Как меня рвало, как я кричала и царапала зеркало. Била по нем кулаками. И потом скрутилась калачиком, дрожа от каждой ужасающей, жестокой и эгоистичной частички, что я увидела внутри того монстра — внутри себя. Но я продолжала смотреть. И не отвернулась от него.

И когда я перестала дрожать, я осмотрела его. Все эти жалкие частицы. Гордость, лицемерие и стыд. Ярость, трусость и боль.

А потом я начала видеть другие вещи. Более важные — более существенные.

— И то, что я увидела, — тихо сказала я ему, когда Костерез поднял руку. — Думаю... думаю, что мне это понравилось. Я простила это — себя. Каждую часть.

Лишь теперь я поняла, что хотел сказать Сюриэль. Лишь я могу позволить плохому сломить себя. Лишь я могу владеть ими, заключать их в себе. И когда я поняла это... Уроборос подчинился мне.

Рис выгнул бровь, хотя по его лицу и пробежала дрожь страха.

— Ты полюбила все — и хорошее, и плохое?

Я слегка улыбнулась.

— Особенно плохое.

Казалось, что эти две фигуры вздохнули — темное облако Бряксиса сделало мощный вдох. Готовясь к удару. Я склонила голову к своему мейту.

— Это к долгой и счастливой жизни мейтов, Рис.

— Похоже, ты меня опередила.

— В чем?

Подмигнув мне, Рис указал на Бряксиса и Костереза. Там появилась еще одна фигура.