Двор шипов и роз

Так что я как можно безразличнее пожала плечами.

— Ну… Думаю, для охоты я уже одета.

— Прекрасно, — сказал Люсьен. Его металлический глаз мерцал в свете косых солнечных лучей из открытых ворот конюшни.

Я молилась, чтобы там ни показался Тамлин — молилась, чтобы он не решил в одиночестве прогуляться верхом и не поймал нас здесь.

— Тогда поехали, — сказала я, и Люсьен жестом указал конюхам подготовить лошадь.

В ожидании, я прислонилась к деревянной стене, не спуская глаз с ворот в признаках появления Тамлина, и мягко отвечала на замечания Люсьена о погоде.

К счастью, вскоре я уже сидела верхом на белой кобыле и в компании Люсьена ехала по окутанным весной лесам, раскинувшимся за пределами садов. На широком пути я держалась на значительном расстоянии от фэйри в лисьей маске и надеялась, что его глаз не может видеть сквозь затылок.

Эта мысль не укладывалась в голове и я выбросила её подальше вместе с той частью меня, что восхищалась игрой солнечного света в листьях, яркими пурпурными вспышками гроздей крокусов среди зелёных и коричневых оттенков. Эти наблюдения не имели никакого отношения к моим планам, бесполезные детали только отвлекали от всего остального. Форма и уклон пути, на какие деревья проще всего забраться, звуки близлежащих источников воды — вот то, что когда-нибудь может понадобиться мне для выживания. Но, как и остальная территория поместья, лес был совершенно пустынным. Никаких следов фэйри, как и никаких рыскающих Высших Фэ. Тем лучше.

— Ну, ты, конечно, предпочитаешь безмолвное преследование, — Люсьен, осадив мерина, поравнялся со мной.

Хорошо. Пусть лучше он приблизится ко мне, чем я буду выглядеть слишком настойчивой и дружелюбной.

Я поправила ремень колчана на груди, пробежалась пальцами по гладкому изгибу тисового лука на коленях. Этот лук больше чем тот, которым я пользовалась дома, стрелы тяжелее и наконечники массивнее. Какую бы цель я не выбрала, я наверняка промахнусь, пока не приспособлюсь к весу и балансу лука.

Пять лет назад я взяла последние медяки у отца, оставшиеся от нашего бывшего состояния, и купила лук и стрелы. С тех пор, я каждый месяц выделяла небольшую сумму на стрелы и замену тетивы.

— Ну? — настаивал Люсьен. — Нет достаточно хорошей дичи для тебя? Мы проехали довольно много белок и птиц.

Лучи пробивались сквозь кроны деревьев и падали на его лисью маску — она искрила светлыми и тёмными металлическими отблесками.

— Мне кажется, у вас на столе достаточно пищи и мне не нужно ничего добавлять к нему. Тем более, когда большинство блюд остаются нетронутыми.

Сомневаюсь, что белка достойна их стола.

Люсьен фыркнул, но больше ничего не сказал. Мы проехали мимо цветущей сирени, её низкие фиолетовые кисти задели меня по щеке, словно холодные бархатистые пальцы. Мы поехали дальше, а сладкий, свежий аромат остался. «Бесполезные наблюдения» — сказала себе я. Хотя… густой кустарник может быть неплохим укрытием, если оно мне понадобится.

— Ты говорил, ты эмиссар Тамлина, — решилась я. — Разве эмиссары обычно патрулируют территории?

Небрежный, безразличный вопрос.

Люсьен щёлкнул языком.

— Я эмиссар Тамлина в официальных обстоятельствах, а патруль был обязанностью Андрэса. Кто-то должен был заменить его. Для меня это честь.

Я с трудом сглотнула. У Андрэса было своё место, свои друзья — он не был каким-то безымянным и безликим фэйри. За ним скучают больше, чем за мной. Не сомневаюсь.

— Мне… жаль, — сказала я — и это была правда. — Я не знала, сколько он значит для всех вас.

Люсьен пожал плечами.

— Тамлин сказал то же самое, потому он и привёз тебя сюда. Или, быть может, ты выглядела настолько жалко в тех лохмотьях, что он пожалел тебя.

— Я бы не поехала с тобой, если бы знала, что ты используешь эту поездку в качестве предлога оскорбить меня.

Элис упоминала, что Люсьен может использовать тех, кто огрызается с ним. Достаточно просто.

Люсьен хмыкнул.

— Мои извинения, Фейра.

Я бы назвала его лжецом за эти извинения, если бы не знала, что он не может лгать. Но что делает извинения… искренними? Не могу разобраться в этом.

— Итак, — сказал он. — Когда ты собираешься начать уговаривать меня просить Тамлина найти способ освободить тебя от условий Договора?

Я пыталась не дрожать.

— Что?

— Вот почему ты согласилась прогуляться со мной, не так ли? Иначе, почему ты оказалась в конюшнях ровно в тот момент, когда я уезжал? — он искоса взглянул на меня красно-коричневым глазом. — Честно говоря, я удивлён и польщён, что ты думала, будто у меня есть такое влияние на Тамлина.

Я не буду раскрывать карты — ещё нет.

— О чём ты…

Он вскинул голову, это было достаточным ответом. Он фыркнул от смеха и сказал:

— Прежде чем ты потратишь один из ваших драгоценных человеческих вдохов, позволь прояснить тебе две вещи. Первая: будь моя воля, ты бы ушла, поэтому тебе не пришлось бы особо убеждать меня. Вторая: как я хочу — быть не может, потому что альтернативы требованиям Договора нет. Нет никаких лазеек.

— Но… но должно быть что-то…

— Я восхищаюсь твоей дерзостью, Фейра. Правда. Или, возможно, это тупость. Но поскольку Тэм тебя не выпотрошил, что, как по мне, было бы оптимальным вариантом, ты застряла здесь. Если ты, конечно, не хочешь бродяжничать в одиночку по Прифиану, чего, — он осмотрел меня с ног до головы. — Я бы не советовал.

Нет. Нет, я не могу просто… просто остаться здесь. Навсегда. Пока не умру. Может быть… Может, есть ещё какой-либо способ, или кто-то ещё, кто сможет найти выход. Я справилась с неровным дыханием, отогнав панику и глупые мысли.

— Героические усилия, — сказал Люсьен с усмешкой.

Я не стала скрывать брошенного на него свирепого взгляда.

Мы ехали в тишине и, помимо нескольких птиц и белок, я не увидела и не услышала ничего необычного. Спустя несколько минут, мне удалось достаточно успокоить разбушевавшиеся мысли, чтобы сказать:

— Где остальные из двора Тамлина? Они все сбежали из-за болезни магии?

— Откуда ты знаешь о дворе? — он спросил так быстро, что я поняла — он думает, я имею в виду нечто иное.

Я не подала виду.

— Разве в обычных поместьях есть эмиссары? И непрерывно щебечущая прислуга. Не из-за этого ли вы заставили надеть их маски птиц на том празднике?

Люсьен нахмурился и его шрам напрягся.

— Каждый из нас сам выбирал, что надеть в тот вечер в честь дара Тамлина менять облик. Прислуга тоже. Но сейчас, если бы мы могли, мы бы содрали их голыми руками, — сказал он и дёрнул свою маску. Она не сдвинулась.