Двор шипов и роз

— Одной этой одежды достаточно, чтобы убедиться, что я никогда не захочу побывать на территории людей.

— Не уверена, что в человеческом мире разберутся, что с тобой делать, — ответила я.

Улыбка Люсьена сникла, плечи напряглись, когда он бросил взгляд мне за спину, где у позолоченного экипажа ждал Тэм. Снова посмотрев на меня, его металлический глаз прищурился.

— Я думал ты умнее этого.

— И тебе прощай, — сказала я. Настоящий друг. Не мой выбор и не моя вина, что они скрывали от меня большую часть проблемы. Даже если я никак не могу противостоять болезни, или существам, или Амаранте — кем бы она ни была.

Люсьен покачал головой, его шрам ярко выделился в свете солнца, и зашагал в сторону Тамлина, игнорируя предупреждающее рычание Высшего Лорда.

— Ты даже не дашь ей хотя бы ещё парочки дней? Всего несколько — прежде чем ты отправишь её в ту человеческую помойку? — требовательно спросил Люсьен.

— Не обсуждается, — отрезал Тамлин, кивнув на дом. — Увидимся за обедом.

На мгновение Люсьен уставился на него, плюнул на землю и вихрем взлетел по лестнице. Тамлин ничего ему не сказал.

Я могла бы задуматься над словами Люсьена, могла бы крикнуть ему вслед остроту, но… Когда я взглянула на Тамлина у позолоченного экипажа, в груди разверзлась пустота, руки в перчатках вспотели.

— Помни, что я тебе говорил, — сказал он.

Я кивнула, слишком занятая запоминанием каждой черточки его лица, чтобы ответить. Он имеет в виду то, что я слышала прошлой ночью — что он любит меня? Я перемялась с ноги на ногу, уже чувствуя боль из-за маленьких белых туфлей, в которые Элис втиснула мои бедные стопы.

— Земли смертных остаются безопасными — и для тебя, и для твоей семьи.

Я кивнула, пытаясь понять, хочет ли он убедить меня покинуть нашу территорию и уплыть на юг, но поняла, что я отказываюсь быть так далеко от стены, от него. Что я возвращаюсь к семье только потому, что он отправляет меня.

— Мои картины — они все твои, — сказала я, не в состоянии придумать ничего лучше, чтобы выразить свои чувства, что для меня значит уехать и как я боюсь нависшего за моей спиной экипажа.

Он пальцем приподнял моё лицо за подбородок.

— Мы ещё встретимся.

Он поцеловал меня и отстранился слишком быстро. Я судорожно сглотнула, борясь со жжением в глазах. «Я люблю тебя, Фейра».

Я отвернулась прежде, чем зрение затуманилось, но он незамедлительно оказался рядом, помогая мне забраться в богатый экипаж. Он смотрел, как я устраиваюсь на месте через открытую дверь, его лицо было маской спокойствия.

— Готова?

Нет, нет, я не готова, не после прошлой ночи, не после всех этих месяцев. Но я кивнула. Если вернётся Рисанд, если эта Амаранта действительно такая угроза, что я буду всего лишь ещё одним существом, которое Тамлину придётся защищать… Я должна уехать.

Он захлопнул дверь, закрывая меня внутри, и этот щелчок эхом отозвался в душе. Он наклонился в открытое окно, чтобы погладить меня по щеке — и я могу поклясться, что слышала как моё сердце раскалывается. Лакей щёлкнул кнутом.

Пальцы Тамлина коснулись моих губ. Экипаж, запряжённый шестью белыми лошадьми, двинулся с места. Я прикусила губу, чтобы они не дрожали.

Тамлин улыбнулся мне в последний раз.

— Я люблю тебя, — сказал он и отошел в сторону.

Я должна была сказать это — должна была сказать те слова, но они застряли в горле, из-за того… из-за того, с чем ему предстоит столкнуться, потому что, несмотря на его обещание, он может не вернутся за мной, потому что… потому что, помимо этого, он бессмертный, а я состарюсь и умру. Может быть, он как раз это сейчас и имел в виду, и, возможно, прошлая ночь изменила для него столько же, сколько и для меня, но… Я не стану обузой для него. Я не буду ещё одним свалившимся ему на плечи бременем.

Поэтому я ничего не сказала, когда экипаж тронулся. И я не оглядывалась, когда мы проехали ворота поместья и направились дальше в лес.

***

Едва только экипаж пересек границу леса, по обонянию ударила яркая вспышка аромата магии и я провалилась в глубокий сон. Резко проснувшись, я была в ярости и не понимала, зачем вообще это было нужно, но воздух уже был наполнен резвым цоканьем копыт по каменной брусчатке. Протирая глаза, я выглянула в окно и увидела конусообразные изгороди и ирисы, выстроившиеся вдоль покатой дороги. Прежде я никогда здесь не бывала.

Я разглядывала столько деталей, сколько могла, пока экипаж не остановился перед замком из белого мрамора с изумрудными крышами — почти такой же большой, как поместье Тамлина.

Приближающиеся слуги были мне неизвестны и, подавая руку лакею, поддержавшему меня, пока я выбиралась из экипажа, на лице я сохраняла бесстрастность.

Человек. Он полностью человек — с закруглёнными ушами, румяным лицом и этой одеждой.

Остальные слуги тоже были людьми — они все суетливы, совсем не обладают тем совершенным спокойствием, с которым держатся Высшие Фэ. Неотшлифованные, неуклюжие существа земли и крови.

Слуги глядели на меня, но не приближались — оставались на расстоянии. То есть, я выгляжу настолько величественно? Моё внимание привлекла суматоха движения и цвета, вырвавшаяся из парадных дверей.

Я узнала сестёр прежде, чем они увидели меня. Они подошли, приглаживая свои восхитительные платья, их брови приподнялись при виде позолоченного экипажа.

То чувство, будто у меня в груди что-то раскололось, усилилось. Тамлин говорил, что он позаботился о моей семье, но это…

Нэста заговорила первой, присев в низком реверансе. Элейн последовала её примеру.

— Добро пожаловать в наш дом, — Нэста говорила с лёгким холодком, не отрывая взгляда от земли. — Леди…

Я не выдержала и громко рассмеялась.

— Нэста, — произнесла я и она окаменела. Я засмеялась снова. — Нэста, неужели ты не узнаёшь собственную сестру?

Элейн ахнула.

— Фейра? — она потянулась ко мне, но остановилась. — А как же тогда тётя Рипли? Она… мертва?

Такой была история, я помнила — я будто бы уехала досматривать давно забытую, богатую тетушку. Я медленно кивнула. Нэста оценивала мою одежду и экипаж, вплетенные в её золотисто-каштановые волосы жемчужинки сверкали в лучах солнца.

— Она оставила тебе своё состояние, — без эмоций заявила Нэста. Это был не вопрос.

— Фейра, ты должна всё нам рассказать! — всё ещё ахая, сказала Элейн. — Ох, какой ужас — тебе пришлось справляться с её утратой в одиночестве, бедняжка. Отец будет огорчён, узнав, что не успел с ней проститься.

Такие… такие простые вещи: умирающие родственники, оставленные состояния и последняя дань уважения усопшим. И всё же — всё же… я всё ещё легко справлялась с тяжестью, которую ещё не осознала. Это было единственное, что их сейчас волновало.