Дворцовые страсти (Версальская история)

– Я не могу допустить, чтобы с вами что-то произошло, мадемуазель, а Париж вчера напомнил мне, как он опасен, – возразил Дориан. – Я без сомнений отдам свою жизнь, если в этом возникнет необходимость, но рисковать понапрасну…

– Да, я знаю, – мягко сказала Лоретта. Какая же она милая, когда смущается! – И я признательна, что вы не намереваетесь рисковать попусту! Вчера я благодарила брата за то, что он привел вас к нам в гости. Пусть этому и посодействовали невеселые обстоятельства…

– Ваши слова – самая большая драгоценность на земле, мадемуазель де Мелиньи.

Лоретта снова смутилась, хотя привыкла и к гораздо более изящным комплиментам, бессчетно сыпавшимся на нее при дворе. Но, может статься, большинству из них просто не хватало искренности? Дориан же был искренен, как никогда.

– Вы так это говорите… – едва слышно прошептала она.

– Как? – удивился де Бланко.

– Что мне хочется вам верить. Действительно верить.

– Верьте. Я вас не обманываю. Я в самом деле так думаю. – Дориан взглянул на нее медовыми глазами.

Лоретта взволнованно задержала дыхание.

– Я верю, – проговорила она. – И даже без малейших колебаний. Я чувствую…

– Что? – выдохнул Дориан.

Сердце пропустило удар. Почему виконту хотелось узнать, что она чувствует? Что думает. Во что верит.

– Что вы очень открытый и правдивый человек. Таких мало при дворе. – Лоретта смотрела ему в лицо, не отводя взгляда.

– Я не привык кривить душой, – ответил Дориан. – Правда делает человека сильнее, а ложь – отравляет. Зачем лгать? Зачем лицемерить?

– Вам, наверное, нелегко среди придворных, – чуть улыбнулась Лоретта.

– Когда я был в свете несколько лет назад, трудностей не заметил. Просто, будучи честным, ты отталкиваешь от себя дурных людей. Остаются только хорошие. Такие, как Седрик де Кератри, например. – Дориан придержал коня, подлаживаясь к смирному шагу лошадки Лоретты.

– Сейчас стало намного хуже, – вздохнула девушка. – Льстецы и лицемеры повсюду. Интриганы. Одно дело отравителей чего стоит. В свите короля одни скорпионы, а уж о прихлебателях Месье вообще никто слова хорошего не скажет.

– Неужели все так скверно? – поразился Дориан. – Мне не показалось…

– Вы еще слишком недолго здесь, – рассмеялась Лоретта. – Пара деньков – и вы начнете смотреть на честных людей, как на бриллианты чистой воды.

– Вы – несомненный бриллиант. – Дориан прижал руку к сердцу.

Следовало признаться себе: ему доставляло удовольствие ехать рядом с этой обворожительной женщиной. День выдался солнечный, в воздухе пахло скошенной травой. Лошади теперь шли энергичной рысью, но Лоретта, казалось, специально придерживала свою белую лошадку, чтобы сполна насладиться прогулкой.

– Так чудесно вокруг… – сказала Лоретта, заметив, что Дориан умолк после своего признания. – Ну, шевалье, неужели вам уже прискучило мое общество? Вы все время помалкиваете. Назвали меня драгоценностью – и словно в рот воды набрали.

– Это невозможно, мадемуазель, с вами мне не скучно. – Виконт склонил голову. – Я подозреваю, с вами никому не может быть скучно. Скорее вам со мной.

– Тогда не перечьте мне, – велела она.

– Разве я успел вам возразить? Мы еще не начали спорить! – изумленно моргнул де Бланко.

– А вы любите спорить, виконт? – лукаво прищурилась Лоретта.

Дориан покачал головой:

– Отнюдь.

Жан-Люк – вот тот был мастер плести словеса. В детстве Дориан заслушивался историями, которые рассказывал старший брат, и верил в них беспрекословно, пока Жан-Люка пару раз не подвергли наказанию за вранье. Однако Дориан продолжал выслушивать его россказни. Может быть, потому, что в них всегда было много волшебства…

Жан-Люк, Жан-Люк, Жан-Люк… Дориан все время вспоминал брата. Когда уже он, виконт де Бланко, перестанет оглядываться? Юноша тряхнул головой. Сейчас он на прогулке вместе с прелестной молодой женщиной, которая ему нравится. И следует забыть всех призраков. Оставить прошлое прошлому.

Перед всадниками лежала широкая равнина. Дорога полого спускалась к мосту, перекинутому через узкую, но стремительную и глубокую речку. Лошадь под Лореттой игриво приплясывала, просясь в галоп. Кажется, даже на эту смирную лошадку повлияло слепящее солнышко и летнее тепло. Великолепное утро плавно превращалось в волшебный день.

– Шевалье, я вас заклинаю, давайте поедем быстрее! – Девушка повернула к Дориану раскрасневшееся лицо. – Я так давно не чувствовала настоящий ветер! Пожалуйста, здесь безопасно и никого нет.

– Мадемуазель, я боюсь, дорога скверная… – Дориан с сомнением посмотрел на разбитую колею. Хоть и сухо, а все равно – выбоина на выбоине.

– Мы справимся! Вы же обещали исполнять все мои желания.

– Но я считаю своей обязанностью напоминать вам о благоразумии, мадемуазель, – нахмурился виконт.

– Верно, – вздохнула Лоретта. – Но мне так хочется!

Дориан понимал, что держать темп с больным плечом ему окажется трудновато. Но и отказать мадемуазель де Мелиньи было абсолютно невозможно – с такой просьбой смотрели на него ее огромные глаза! Виконт чувствовал себя снегом, тающим под весенним солнцем, – и это ощущение стало для него новым. Оно дезориентировало, а галоп мог хоть немного развеять туман в голове.

– Хорошо, мадемуазель, только недолго. Я обещал вашему брату не позволять вам делать глупости, – скрепя сердце согласился он.

– Благодарю вас! – звонко крикнула она и хлестнула лошадку.

Та, ликующе заржав, устремилась с места в карьер. Дориан дал шпоры своему скакуну и стиснул зубы покрепче – ничего, они проедут так минуты две, а потом перейдут на мирный шаг. Перед возвращением во Франсиллон можно будет отдохнуть… Ветер, знойный и сухой, хлестнул Дориана по лицу, его конь захрапел – он тоже застоялся в городе. До виконта донесся безоблачный смех Лоретты.

Так прошла минута, две. Дориан почти догнал девушку, отстав на полкорпуса, чтобы та ощутила себя победительницей в скачке.

– Хватит, мадемуазель! – крикнул он. – Пора останавливаться!

Она покорно натянула поводья, и… ничего не случилось. Белая лошадка замотала головой и увеличила скорость. Дорога вильнула, лошадь неслась дальше по полю, по траве, чудом пока не попав ногой в кроличью нору, коих здесь было видимо-невидимо. Лоретта испуганно вскрикнула.

Дориан увидел, что лошадь понесла, и, выругавшись сквозь зубы, подхлестнул своего коня. Тот всхрапнул – такая скачка была ему по душе. Де Бланко поравнялся с лошадью Лоретты, догнав ее слева, и потянулся к поводьям правой рукой… Черт, ошибка! В глазах незамедлительно потемнело, Дориан едва не вывалился из седла. Он ослабил поводья, конь тут же сбавил ход. Лоретта оказалась далеко впереди. Виконт распрямился в седле и снова дал шпоры коню, теперь догоняя Лоретту справа, но непоправимо отставая… А белая лошадь, словно взбесившись, несла хозяйку к реке. Конь Дориана летел птицей, но всадник все равно не поспевал. В висках пульсировала одна мысль: если женщина в тяжелом платье попадет в воду, то не выплывет…