Дворец Посейдона

– Что вы имеете в виду?

– Это великая тайна, мой юный друг, – Ливанос сдержанно улыбнулся. – Но я открою ее тебе. Минойцы владели уникальным сокровищем – камнем, родившимся в глубинах Земли и многие тысячелетия дремавшим в кратере вулкана. – Глаза правителя при этих словах лихорадочно заблестели. – Это был кристалл, заключавший в себе невообразимо огромное количество энергии. Обратите внимание и на то, что некоторые независимые источники сообщают о том, что в Атлантиде были развиты технологии на основе использования кристаллов, и что ее жители даже строили летательные аппараты, питавшиеся энергией кристаллов. Возможно, что и царь Соломон имел подобный воздушный корабль. В «Хрониках Акакора», источнике доинкского периода, говорится о том, что первый властитель Лхасы прибыл в Тибет, чтобы основать там город, носящий его имя, по воздуху… Гигантский кристалл служил источником колоссальной энергии, питавшей целую цивилизацию. Ее использовали в летательных аппаратах, осветительных приборах, с ее помощью изготавливали оружие, способное поразить цель на расстоянии больше километра. Но хотя энергию кристалла использовали преимущественно в мирных целях, в государстве нашлись люди, которых это не устраивало. Они грезили о господстве над миром. Именно эти люди, наделенные властью, использовали кристалл в своих целях, превысив предел допустимых нагрузок.

– А потом?

– В результате кристалл взорвался. Именно этот взрыв разрушил остров, затопил Атлантиду и вызвал такое цунами, которое уничтожило большинство городов и поселений минойцев. Соотношение сил в Средиземноморье радикально изменилось. А все, что осталось от могущественной державы, вы можете видеть здесь. – Ливанос указал на руины. – Разумеется, и это можно было бы счесть мифом, если бы не существовало неопровержимых доказательств.

Гумбольдт склонил голову и развел руками:

– Теперь я окончательно заинтригован!

Ливанос улыбнулся.

– Вы, должно быть, хотели спросить, откуда мы черпаем энергию, которая все здесь питает?

47

Транспортный туннель оканчивался у подножия величественного храма. Десятки ярких ламп освещали широкую мраморную лестницу, покрытую куполом из стекла и стали. Лестница вела наверх – к загадочному сияющему кубу. Пока его гости поднимались по пологим ступеням, Ливанос катился в своем механическом кресле по неширокому пандусу, пристроенному к лестнице, чтобы облегчить ему путь к храму.

Шарлотта уже довольно долго не произносила ни слова. В ее голове вертелось столько вопросов, что она сочла за лучшее пока оставаться в стороне и наблюдать. С того момента, как было произнесено слово «Атлантида», все изменилось. Это открытие было таким потрясающим, что и сам Ливанос, и его империя машин отступили на второй план. Возможно ли, чтобы это и в самом деле была Атлантида? Какие тайны хранит Дворец Посейдона, и что собой представляет диковинный кристалл древних?

На одной из площадок лестницы девушка поравнялась с Гумбольдтом и Ливаносом, поднимавшихся первыми, но внезапно ее поспешно обогнали Калиостро и его роботы. Мраморные плиты ощутимо содрогались под ногами механических стражей.

– Ваше величество! – задыхаясь, выкрикнул Калиостро. – Всего два слова!

Ливанос обернулся и наградил мажордома раздраженным взглядом.

– Что еще?

– Ваше величество, вы действительно намерены ввести чужаков в храм?

– Именно это я и собираюсь сделать. Что здесь такого?

– Но ведь они из верхнего мира! И мы не знаем, можно ли им доверять.

– Вздор, – отмахнулся правитель. – Чем они могут нам повредить? И не забывай – уже многие годы у меня не было возможности общаться с людьми подобного духовного уровня.

– Ваше величество, но ведь существует предписание…

– Предписание? – Ливанос выпрямился в кресле, его лицо побагровело. – И ты смеешь говорить мне о предписаниях? Не забывайся, Калиостро, – перед тобой владыка и творец Медитеррании!

– Прошу простить меня, ваше величество. Я всего лишь… Мне сообщили, что пребывание чужеземцев в храме крайне нежелательно.

Ливанос, однако, жестом отмел дальнейшие возражения мажордома.

– Я ручаюсь за них. Это достойные люди, и низменные помыслы им чужды. В отличие от тебя, любезный. Как только я покончу с делами, у меня будет с тобой серьезный разговор. А сейчас – прочь с моих глаз! Я не желаю, чтобы мне мешали.

Калиостро, мгновенно ставший как будто меньше ростом, отступил и отдал роботам распоряжение следовать за ним. Одновременно Шарлотта заметила, как он произносит что-то, обращаясь к крохотному устройству, закрепленному на воротнике его пальто.

– Проклятые лакеи! – в сердцах произнес Ливанос. – Иногда я задаю себе вопрос – а действительно ли я все здесь решаю?

Обронив это странное замечание, он продолжил путь по лестнице, ведущей к храму…

Миновав еще два пролета, в каждом из которых насчитывалось по шестьдесят пять ступеней, они оказались наверху. По обе стороны стеклянного туннеля вдаль уходили величественные колоннады, а огромный купол циклопического здания терялся в сумраке над их головами. В двух десятках шагов обнаружилась дверь, ведущая внутрь, – настолько крошечная по сравнению с самим зданием, что издали ее было просто невозможно заметить. Высота ее не превышала двух метров, и дроны-охранники не могли попасть внутрь. Механические создания, казалось, знают об этом: они выстроились справа и слева от входа, и теперь даже мышь не смогла бы прошмыгнуть внутрь незамеченной.

– Дворец Посейдона во время катастрофы был разрушен до основания. То, что вы сейчас видите, – не что иное, как реконструкция. Восстановление здания производилось по обнаруженным при раскопках древним планам с использованием уцелевших архитектурных элементов и деталей.

– Как вы вообще наткнулись на этот затонувший город? – спросил Гумбольдт. – Это случайность, или вы заранее знали, что ищете?

– О случайности и речи быть не могло, – ответил Ливанос. – Меня привел сюда все тот же кристалл.

– Каким образом?

– «Левиафан» – в том виде, каким я замышлял его первоначально, был оборудован приемником и передатчиком длинных волн, предназначенным для связи с другими верфями. Но когда произошла катастрофа, после которой разразился шторм, я попытался связаться хоть с кем-нибудь, но вместо этого получил мощнейшие сигналы, явно не принадлежащие ни одному из передатчиков, созданных людьми. Мы направили «Левиафан» в тот район, откуда они исходили, и выключили двигатели.

– А затем затопили свое детище?

Ливанос кивнул.

– Это было самым трудным решением в моей жизни. Но я решил навсегда порвать с миром людей. Преступные судовладельцы, на совести которых осталось то, что случилось с моими близкими, вдобавок попытались завладеть и моими изобретениями. Я дал клятву, что этого никогда не случится, и исполнил ее.

Гумбольдт провел ладонью по гладкой поверхности мраморной стены.

– И все равно для меня остается загадкой, как вам удалось в одиночку и будучи тяжело раненным управлять судном-верфью. Но еще более невероятно то, что вам удалось без посторонней помощи построить целый город под водой.

Ливанос слегка удивился.

– О, но ведь я же был не один – ни тогда, ни сейчас! Со мной всегда была Дарон.

– Дарон? Кто это?

– Я разве не упоминал это имя? Что ж, сейчас вы ее увидите. Здесь ее владения.

Шарлотта сделала шаг и оказалась внутри гигантского мраморного куба. То, что предстало перед ней, попросту ошеломило девушку.

48

Единственный раз в жизни она испытывала подобное чувство – когда, еще восьмилетней девочкой, впервые переступила порог собора Святого Петра в Риме. Словно находишься вне пространства и времени.