Дворянин без титула
Шрифт:
— Наконец-то, — чуть слышно прошептал старый, — Я уж считал, что помру, а не увижу в нашем роду Формирователя. Думал, так и будем, пока не вымрем, правдами и неправдами перлы приобретать.
Ага. Щас.
Я, конечно же, старость уважаю и даже готов к мнению старших прислушиваться, но не собираюсь бегать в поисках колодцев, а потом делать всему семейству Ганнибалов артефакты. Но ради продуктивного разговора всегда готов выслушать конструктивные предложения.
Старик словно услышав мои мысли, встал с дивана и подошёл к книжному шкафу, что стоял около печи — голландки. Там дед достал из кармана сюртука ключ, открыв им ящик под стеклянными дверями, и осторожно вынул оттуда увесистую книгу,
— Отец сам не умел формировать перлы, но всю жизнь собирал о них самую разную информацию, — тихо начал старый,– В Европе, в Сибири, везде, куда его забрасывала судьба — всюду он записывал и зарисовывал то, что узнавал о перлах. В завещании это не было указано, но перед смертью он мне строго-настрого наказал передать свои труды тому из Ганнибалов, кто сумеет познать науку формирования камней. Думаю, это теперь твоё по праву.
— Я представляю, какой силы у тебя камень. Бывают, конечно, и помощней, но если ты с его помощью через всё озеро переплыл, а сейчас сидишь передо мной свежий, как огурчик, то это чудо. Может, мне покажешь какой-нибудь фокус? Только аккуратно, чтобы стены в доме не снести.
С этими словами дед убрал руку с книги, снова взялся за графин и наполнил рюмки.
Фокусы так фокусы. Пока я ещё трезвый, могу и показать.
Сформировав воздушное нечто, похожее на змею, я аккуратно поднял со стола налитую рюмку водки, поднёс её к себе и залихватски опрокинул в рот. Поставив рюмку обратно, я той же змейкой подцепил с тарелки небольшой груздочек, и так же лихо отправил его по назначению.
Дед, замерев, сидел с отвалившейся челюстью и целым пирожком в руках. Видимо забыл, что намеревался закусить. Отмерев, он кивнул сначала на книгу, а затем на книжный шкаф:
— Там ещё четыре таких же кирпича есть. Все твои будут. Но начни пока с этой книги.
— Обязательно, — кивнул я, — Так что насчёт водки? Дашь на дорожку?
— Если тебе так надо, завтра к дому Марьи Алексеевны десятивёдерную бочку водки привезут.
— Нет, столько водки мне не нужно. Ты ее и сам откупщикам неплохо продашь. А вот если ты мне на своей винокурне кальвадос выгонишь, то было бы интересно, и всем нам такое в прибыль пошло.
— Кальвадос, — задумался дед и, видимо, вспомнив, что это такое, спросил,– Это спирт из сидора что ли? Пробовал я такой. Хороший напиток. Но зачем он тебе?
— Ты не поверишь — мне бабушкины яблоки жалко. Сам знаешь, что в этом году урожай очень хороший. Это весь мир второй год без лета и без хлеба живёт из-за извержения вулкана, а русские и не заметили, что в Европе цена на зерно раз в десять взлетела. Да и то зерно им из России везут.
— Поверь мне, заметят. Как только по дешёвке европейцы у нас весь хлеб скупят, так и в столице голод начнётся,– мудро заметил старик. — А к яблокам оно какое отношение имеет?
— Пропадут же яблоки! Лучших сортов! Скотине с падалицы пользы нет. Хранить долго и много невозможно. Если всё на сидр пустить и не выгнать, то не успеешь продать, и он прокиснет. А так хоть какой-то прибыток будет. Пусть не в этом году, но через пару лет напиток, настоявшийся в дубовой бочке, любому коньяку фору даст.
— Кальвадос, кальвадос, — нараспев произнёс дед, — Идея неплохая, но вложений потребует изрядных. Как и времени.
— С деньгами я пока помочь не готов. Может, когда продам на сторону пару перлов, тогда в кальвадос серьёзно вложусь, но сейчас точно нет. Пока гол, как сокол. Кроме яблок ничем в дело войти не могу.
— Выпьем?
— Не, дед. Я пас. Мне ещё обратно плыть, а завтра
брата тренировать. Хорошего помаленьку. Могу я книгу прадеда с собой взять?— Конечно,– кивнул дед, — Отец для тебя и старался. Только у меня есть предложение получше. Книги тебе в дом Марьи Алексеевны мои люди доставят. Ты же по озеру поплывешь, а вдруг что случится и бумага намокнет.
— Согласен. Так даже лучше будет. Безопасней.
Мне, конечно, не терпелось посмотреть, что в книге, но один день ничего не решает. Ну не почитаю я её сегодня на ночь, так завтра посмотрю. А то, что все книги прямо домой к бабушке привезут, вообще здорово.
Решив продолжить разговор позже, мы направились в гостиную, где шумели родственники. Кушать хотят все, а без деда никак. Непорядок раньше старшего к еде приступать. Да и дед очень строгий.
Добрая тройка мужчин на свеженького и улыбающегося меня смотрели с удивлением. Бывало, людей и постарше моего возраста от деда потом к столу на простынях выносили.
— Всем привет! — обозначил я своё появление широкой улыбкой и рукой, поднятой в знаке: — Рот Фронт.
Утро началось у меня рано, как всегда. Почти что с первыми лучами Солнца. Про шторы я бабушке сказал, и даже подходящий материал у разбойников в телегах нашёлся, довольно плотная льняная ткань, но неторопливое Средневековье сказалось и тут. Будут мне шторы, но не сегодня, и даже не факт, что завтра.
Сонный Лёвка выполз на кухню гораздо позже. Я уже успел позавтракать и вместе с бабушкой сходить на птичник. Бабушке самолично приспичило выбрать петушка к обеду, и прислуге она право выбора не доверила. Я заранее попросил Марию Алексеевну указать, на какую из птиц выпадет её выбор, и когда она это сделала, чуть выждал, дожидаясь, когда гордый птиц останется в одиночестве, и Серпом снёс ему голову.
— Ох, Сашенька, зачем ты так? — запричитала впечатлительная дворянка.
— Бабушка, а ты думаешь, с татями всё иначе было? Уж прими меня таким, какой я есть — взрослым, серьёзным и крайне опасным для врагов.
— А ведь ты и вправду повзрослел, — признала старушка, когда я вышел из птичьего загона, неся на откинутой в сторону руке, обезглавленную тушку птицы.
— Лев Сергеевич, — строго и официально обратился я к брату, — Сегодня вы спали так допоздна последний раз. Извольте выбрать, сударь, мы будем из вас делать мужчину и кавалера, или вы желаете остаться жирдяем и маменькиным сынком?
Сначала брат от моего тона и обращения офонарел, а потом и на обидные слова носом захлюпал.
— Давай, разревись мне ещё, как девчонка. А ну, бегом умываться! Одна нога здесь, другая там! — гаркнул я ему чуть ли не в ухо, на что он пулей вылетел с кухни.
Мда-а… Тренировкой это сложно назвать. Отжаться Лёва смог три раза, ни разу не подтянулся, а добежал лишь до конца липовой аллеи, обратно семеня быстрым шагом и обливаясь при этом потом, который с него катился ручьями.
Я лишь головой покачал. С ним предстоит работать и работать.
Пока мы ограничились прогулкой, быстрым шагом прогулявшись до яблоневого сада и обратно. Кстати, яблоки ещё не созрели. Уже большенькие, но очень твёрдые и кислые.
С ответным визитом в Тригорское затягивать не стали. Я так и вовсе испросил разрешения у Прасковьи Александровны, чтобы прибыть пораньше и верхом, так как хочу посмотреть, как у неё всё в имение устроено.
Хозяйка она крепкая, да и муж её покойный в хозяйств знал толк. Оттого их Тригорское, при семистах душах крепостных, цветёт и пахнет, принося хороший доход, не то, что наше Болдино, которое отец в очередной раз намеревается перезаложить осенью.