Дворянин без титула

Очередным на сегодня удивлением стал висевший за ширмой водолазный костюм из потёртой толстой кожи. Рядом на полу стояли тяжелые на вид галоши, лежали груза, широкий кожаный пояс, медная манишка и шлем с одним иллюминатором спереди и квадратной коробочкой на затылке. Чем-то всё это мне напоминало всемирно известный классический водолазный костюм-трёхболтовку. Посмотрев внутрь шлема, я даже клапан-золотник обнаружил, на который водолаз регулярно давит головой, чтобы стравить воздух, поступающий по шлангу. В местном варианте атмосферный воздух предусмотрен не был, а значит, он создаётся артефактом и поступает в шлем из коробки на заднике.

В моём мире трёхболтовка используется до шестидесяти метров. «Фрау Мария» лежит на сороках. Стало быть, в этом костюме можно и картины достать. Само собой с глубины придётся подниматься по специальной схеме, иначе кессонной болезни не избежать.

За «кессонку» я не переживаю — Серёга декомпрессионную таблицу наизусть знает. Ещё бы потренироваться в глубоководных погружениях, но где? В Кучане самой глубокое место меньше четырёх метров. Первое что приходит на ум, так это выкопать шахту метров сорок глубиной и залить её водой, если сама подобно колодцу не наполнится. Но это бред. Нужно с дедом вопрос решать. Он местные окрестности лучше всех знает.

— Под Ревелем и попробуешь своё глубоководное погружение, — сходу определил меня дед в главные водолазы, услышав вопрос о тренировках. — У моих друзей на побережье дачи через одного. Чай найдут место поглубже.

— Тогда, кроме перла для дыхания на костюм ещё фонарь нужно сделать, — решил я выяснить, сколько колодцев мне позволит использовать старик, — На глубине ничего видно не будет на расстоянии в локоть.

— Знаю,– кивнул Пётр Абрамович, — Брат рассказывал. Ещё перл на усиление тела себе сделай. Если хотя бы на треть станешь сильнее, уже хорошо. Ты хоть и жилистый, но в таком костюме, да ещё и под водой лишним не будет.

Вот ведь старик. Не просит ему здоровье поправить, а требует, чтобы я себе сил прибавил. О таком я даже и не мечтал.

— И это, — поковырял дед ногтем костюм, — сделай перл на непромокание что ли. А то что-то мне эта кожа доверия не внушает. Вся скукоженная какая-то, как урюк. Не дай Бог где-то прохудится. Утопнешь ведь. Твоя бабка меня тогда со свету сживёт. В общем, схема у тебя есть. Делай. Если что нужно — спроси у меня или казачка с запиской зашли. Да, и ещё одну книгу возьми домой. В ней, как и в первой под сотню схем, да пояснений. Тебе это нужно, а для меня оно всё равно тёмный лес.

Я уже говорил, что обожаю деда?

* * *

На следующий день, после всех привычных утренних занятий и процедур, я снова направился к деду. Утро началось, как обычно: чашка крепкого чая, немного свежего хлеба с маслом и, конечно, позавчерашняя газета с последними новостями Пскова.

Однако мысль о том, что меня не оставит в покое местный урядник, не давала мне покоя. Его настойчивость и желание вполне понятны. Банда разбойников, которая обитает где-то неподалеку, вызывала вполне понятное беспокойство уже не только у него, но и у меня.

С Лёвкой сегодня мудрить не стал — у него разгрузочный день. Так что мы просто прогулялись по липовой аллее, иногда вращая руками на ходу, и исполняя наклоны корпуса.

Потом Льва отправил тренироваться с фонариком, а сам пошёл переодеваться, крикнув по пути конюху, чтобы он мне подготовил Рыжего к выезду. Хороший, мощный конь, хоть и своенравный. Он меня не вдруг признал, но несколько морковок и полковриги хлеба помогли нам наладить взаимопонимание.

Когда я приехал к деду, то к нашей встрече под традиционный чай тут же присоединились ещё два человека. Я не возражал. Оба брата Ганнибала с военным опытом: один из них, Павел, подполковник гусарского полка в отставке, а второй в вроде в уланах был. Я ещё накануне заметил, что Павел не просто военный, но он ещё и маг, причем не из последних, судя по его перлу, бросающемуся в глаза. Его магические способности, как я понял, были весьма значительными, что вызывало у меня одновременно и восхищение, и легкое беспокойство. Всё лишь от того, что я не знал, какого вида магию от него стоит ожидать.

Таиться я не стал и попросту пересказал им троим просьбу урядника. А заодно и про премию упомянул, что вызвало у моих двоюродных дядьев небывалый энтузиазм.

— Я же тебе говорил, что будет весело, а ты ехать не хотел! — толкнул Павел брата в бок, — Александр, мы в деле! Не поверишь, но у себя в Максаковом Бору мы от скуки на стены готовы лезть, чтобы развеяться.

— Погодите-ка, — насупился дед, — Вы тут с какого бока?

— Пф-ф. А то мы не в семидесяти верстах от тебя. Пусть уезд у нас другой, но тати и до нас могут добраться, а то и пограбят кого из гостей наших, или торговцев. Это я ещё про смертоубийство не упомянул. Нет уж, тут мы в своём праве, хоть и урядник со стороны оказался, — вступился за брата Пётр Исаакович, — Но к этому делу с пониманием нужно отнестись, а не так, как этот штафирка из полиции.

И тут оба брата пустились в полемику друг с другом, на ходу составляя планы и меняя состав предполагаемого отряда, да и дед не особо отставал, вставляя порой едкие комментарии или дельные замечания.

Они втроём спорили, обсуждали планы уничтожения банды, а я, наконец, осознал, что у меня есть возможность стать частью чего-то большего. Ход предстоящих событий мог изменить не только нашу жизнь, но и будущее всего уезда. Я внимательно слушал их разговор, стараясь запомнить каждую мелочь, ведь в этом обсуждении могла заключаться ключевая информация, которая поможет нам, Ганнибалам, восстановить величие славного Рода.

Павел говорил о том, как важно объединить усилия и использовать все доступные ресурсы, включая магию. Он делился своими стратегиями и опытом, который, безусловно, мог пригодиться в нашей предстоящей схватке. Я понимал, что с такими союзниками, как они, у нас есть шанс не только расправиться с разбойниками, но и восстановить спокойствие во всём нашем крае, где, судя по бабушкиным намёкам, намечаются брожения среди крестьян.

В этот момент я ощутил, что на горизонте замаячила надежда, и это давало перспективы на будущее.

— Уважаемые родственники! — вклинился я в паузу, которая возникла в виду наметившегося перекура, — А что у нас есть из огнестрельного оружия?

Ох, как у всех глаза-то разгорелись. Мужики — они и есть мужики. Им запах сгоревшего пороха и ружейного масла милей, чем ваниль женских духов.

— Есть у меня арсеналец. Может быть, не самый лучший, но смею заметить, вполне достойный, — первым похвастался дед, булькнув трубкой во время глубокой затяжки.

— У нас тоже кое-что с собой имеется, но лишь самая малость. Велите-ка слугам, чтобы ящик из наших дрожек достали. Тот, что под передним сидением, — пыхнул в ответ Павел Исаакович сигарой.

— Ты ещё пушку свою на дело прихвати, — хохотнул Пётр Исаакович, в свою очередь скрываясь в клубе сигарного дыма.

— «У него точно пушка есть. Из-за неё ему ссылку в Сольвычегодске на тюрьму Соловецкого монастыря поменяли. Городничий жаловался, что из окна своей комнаты Павел Исаакович "забавляясь, мог из пушечки по прохожим пострелять. В обращении иногда бывает хорош и весел, но часто выражения употребляет гордыя и дерзкия,» — процитировал мне Виктор Иванович некоторые детали из будущего моего дяди.