Двойная реальность

– За что?
– улыбнулась женщина.
– За то, что назвался их братом? Подарил им семью?

Она тихо рассмеялась.

– Как я уже говорила, это решение взято не с потолка, подобный трюк уже проводился.

– И что было дальше?
– спросил я.

– По разному, - ответила директриса.
– Есть примеры, когда в четырнадцать лет дети узнавали правду о себе и родителях. Но тут сам понимаешь их всех ждет шок. И не важно был и у них брат или нет. У большинства их них есть дяди и тети, которые не хотят о них знать. И когда ребенку исполняется четырнадцать, то он получает все документы на руки, волен поступать как захочет. Конечно же, они все до одного узнают про родственников, тем самых, которые от них отказались. Поэтому кто-то сохраняет теплые отношения с названными братьями и сестрами. Как я говорила, кровь не играет такую уж большую роль. Люди продолжают любить друг друга и дальше. Конечно же, есть и те, что обозляются на кровных родственников и разрывают отношения с названными, но как правило, у них и до этого отношения не ладились, так что по сути дети ничего не теряют.

– Но правильно ли начинать наши отношения со лжи?

Директриса улыбнулась мне как несмышлёному ребенку.

– Артем, тебе придется научиться смотреть на вещи более широко. Любое, абсолютно любое действие несет в себе два смысла. Пока ты проходишь на зеленый свет светофора, все машины стоят и ждут. Так же и здесь. Кто-то увидит ложь, а кто-то начало новой семьи, любви, доверию. Ведь дальше все зависит от вас. Даже то, что Полина тебе по крови сестра это не гарантирует между вами любовь и дружбу. Но опять же, окажись у нее одной брат, то представляешь как ей будут завидовать все дети? Думаю догадываешься, что даже три подружки будут ее за это недолюбливать, ведь она опять же начнет отличаться.

– А я могу стать братом для всех и они будут равны, - произнес я вслух, рассуждая.
– Полина получит семью, сестер и старшего брата и при этом никто не будет ее в этом винить.

– Абсолютно верно, - похвалила директриса.

– Вот только я не знаю какого это быть старшим братом.

– Никто не знает, - сказала директриса.

Я на нее посмотрел задумчивым взглядом.

– Думаешь кто-то в курсе как быть мамой, папой? Приходит время и ты им становишься. Да и как сам понимаешь мамы и папы разные бывают, кто-то любит своих детей, кто-то нет. Поэтому каким тебе стать старшим братом решать только тебе.

– И кому именно, - продолжил я ее мысль.

– Да, - согласилась директриса.

Я откинулся на кресло и стал думать.

– Может чаю?
– предложила директриса.

– Да, - ответил я пространственно.

Мысли как испуганные зайцы мечутся по полю, оббегают, собираются в кучи, шарахаются от любого шороха, мчатся, мчатся без оглядки, расшибают лбы и вновь собираются. Выйти за черту поля не получается.

Звуки стекла отвлекли, директриса поставила передо мной чашку с чаем на блюдце.

– Сахар?

– Да, спасибо, - поблагодарил я.

Она чему-то улыбнулась. Положила один кусочек, чуть подождала, затем еще один кусочек и тут я потянулся за кружкой. Она отошла.

Чай приятный, с нотками полевых трав. Раньше не понимал как чай может отличаться, но оказывается может. Сильно отличается вкус горных и полевых трав, а уж произрастающих в закрытых плантациях вообще отдельный вкус. Но сейчас обычные полевые травы, произрастающие в России.

– Знаете, я согласен, - сказал я твердо.

Директриса подняла на меня взгляд. Она оказывается уже успела вернуться за работу, перебирает бумаги на столе. Интересно сколько я так просидел.

– Уверен?
– спросила она, взглянув исподлобья.

– Да, - ответил я уверенно.
– Так будет лучше для Полины, а я сюда пришел ради этого. За последние дни понял, что виртуальность не так уж важна, точнее жизненно необходима, можно обойтись, но все же не критична. И когда я думал о Полине, то ни разу не подумал о ней как о виртуальном собеседнике, а лишь как о сестре, живой, настоящей сестре. Собственно если бы мне хотелось только дать ей линзы, то даже не пришлось бы сюда ехать. Достаточно было прислать деньги и требование. Вы бы не смогли противиться, я проверял.

Директриса поморщилась, но кивнула.

– Меня сюда тянула сестра, а чувство меценатства. И быть может благодаря вам у меня будет не одна сестра, а четыре. Да, я не знаю что делать и как. Но тут я с вами согласен. У меня нет отца и каждый встречный мужчина потенциально мной всегда воспринимался как отец. Всегда хотелось, чтобы маме он понравился и у меня появился папа. Глупо, знаю, но так уж хотелось. Я тут подумал, точнее представил, что четыре человека будут искать в толпе мое лицо, ища брата. И знаете от этой мысли в душе, где-то внутри стало теплее. Так что я согласен.

Вздох облегчения вылетел из директрисы.

– Ты не перестаешь меня удивлять, Артем, - с улыбкой сказала женщина.

– А когда мы им сообщим?
– решил я сменить тему, не люблю когда расхваливают, кажется, что сейчас все хорошо, но стоит что-то сделать не так и взгляд изменится, будто говорящий, а ведь мы в тебя так верили.

– В любой момент, - ответила директриса, - как ты будешь готов.

Я закрыл глаза, проверяя, а готов ли я.

– Готов, - ответил я, открыв глаза.

– Хорошо, - сказала директриса.
– Сейчас позову. Ты понимаешь, что обратной дороги не будет?

– Если нужна какая-то гарантия или расписка, то дайте ручку и образец, - сказал я.

Директриса чему-то улыбнулась и быстро покинула кабинет.

Минут через десять в кабинет вошли пятеро, директриса и четыре чумазых ангелочка.

– Проходите, - повелела директриса, подталкивая малышек в спину.

Я повернулся к ним на кресле. Девчушки вошли в кабинет и робко выстроились в линию. Во взглядах не понимание и обреченность, сейчас будут ругать. Все в платьицах, с разными прическами. У самой левой два хвостика, нос картошкой, глазки живые, нос пуговкой, коленки перепачканы, чувствуется шалунья еще та. Правее от нее Полина, такая же мелкая, в платье в вертикальную полоску, кто-то сделал ей хвостик высоко, помню такой принято называть "лошадка хочет какать", смешно, но очень уж похоже. Правее от нее девушка с очень уж овальным лицом, если с двумя предыдущими я еще хоть как-то за брата со сойду, то с этой различия очевидны. Хотя носик маленький, глазки живые, ангелочек во плоти, правда с грязными ладошками, которые она пытается нелепо спрятать за спину, но каждый раз достает, чтобы проверить, а вдруг уже чистые. И последней справа с короткой стрижкой девочка, взгляд цепкий, решительный, принялась смотреть на меня исподлобья, обкусывая ногти.

– Перестань грызть, - заругалась директриса и легонько ударила ее по руке.

Та недовольно опустила руку.

– Привет, - поздоровался я.

Все на меня посмотрели по-разному, но что-то общее в них есть.

– Что надо сказать?
– спросила директриса наигранно грозно.

– Добрый день, - в разнобой ангельскими голосочками ответили девчата.

Я непроизвольно улыбнулся, невозможно смотреть на такую милоту и хмуриться, даже думать нельзя, можно только улыбаться.

Директриса присела со мной рядом, на соседнее кресло.

– Девочки, я вас позвала, чтобы сообщить.

– Можно я?
– перебил я.

Женщина удивленно на меня посмотрела, но замолчала.

– Привет, еще раз, - сказал я, сам стесняясь, но глядя на эти обеспокоенные мордашки понял, что я сильнее их в миллион раз, они меня бояться, они бояться директрису, да они даже этого кабинета бояться, кажется, что они всего бояться, тогда как я нет.

Они не дружно кивнули. Последняя опять начала грызть ногти.

– Простите, что так долго не появлялся, - сказал я.
– Я сам не так давно узнал. Я ваш старший брат.