Двойная тайна для босса

Приходится заплатить на входе в «Дом ужасов». Пусть в этом месте ничего ужасного нет, и испугаться может разве что младенец, а возрастные рамки у них существуют. Мы входим, но пацан останавливается на месте, словно вкопанный. Свет гаснет, и из туннеля доносится приглушённый вой. Пока ведь ничего ужасного не случилось. Он уже испугался?

– Боишься? Если боишься, мы можем вернуться, - предлагаю я.

Не хочется в день первой встречи давить на психику сына, ведь тот и без того перепуган и подозрителен. Зря я, наверное, согласился повести его сюда.

– Не боюсь, - отвечает Ваня. – Я не хотел сюда идти. Я хотел просто поговорить с тобой, как мужик с мужиком.

Выпадаю в осадок.

Разговор мужика с мужиком?

Это что-то новое.

– Может, тогда следует выйти и поговорить в другой обстановке? Я не против, - пожимаю плечами я.

Освещение в этом месте слишком тусклое. Если спуститься вниз, то нам предложат прокатиться на вагонетке по лабиринту страха, если не изменяет память. Но до того места следует ещё добраться. Дверь открывается, и в дом входят подростки. Они пугаются нас. Ещё бы. Кто будет стоять на входе так просто? Смеясь, они идут дальше, а сын продолжает сверлить меня взглядом.

– Ладно. Если хочешь, можешь говорить тут, но мы пугаем людей.

– Они идут сюда, чтобы пугаться, - отрезает пацан.

Понимаю, что просто с ним не будет.

Как Лера столько времени справлялась с ним? Чего стоит только тот побег в поисках отца, которого теперь не готов принять?

– Окей. Тогда мы можем поговорить. Задавай вопросы, я на все отвечу.

– Ты маму обижал?

Хороший вопрос.

Теперь я понимаю, почему мальчишка хотел поговорить наедине: он решил застать меня врасплох. Не знаю, что Лера говорила детям о нашем расставании, и мне следует быть осторожнее.

– Если хочешь знать правду, то да. Однажды я сильно обидел вашу маму, поэтому нам с ней пришлось расстаться. Знаешь, что такое ложь во благо? – Иван кивает. Такое ощущение, что говорю не с семилеткой, а уже взрослым мужчиной. – Я хотел защитить вашу маму, поэтому был вынужден отпустить её. Я поступил слишком глупо тогда. Мне следовало быть до конца откровенным с ней, но я не смог, струсил.

– Ты себе нашёл другую женщину?

Откуда такие мысли в голове ребёнка?

Говорила ли Лера что-то подобное? Может, её мама? Или Вадим?

– Нет. Я не мог найти себе другую женщину, потому что очень сильно люблю вашу маму.

– Любил? Или сейчас тоже любишь?

– Люблю.

Чувствую себя, как на допросе, но отвечаю без тени сомнения в голосе.

– Почему тогда позволяешь ей ходить на свидания с Вадимом?

От этого вопроса даже скулы сводит, словно я откусил половину лимона и теперь медленно пережёвываю его, смакуя вкус. Неприятно слушать такое, а уж тем более обсуждать с ребёнком. Ну что я могу сказать ему? Он хочет услышать правду, а у меня в настоящий момент её нет. Не то, что следует слышать детским ушам уж точно.

– Знаешь, я ведь не могу запрещать что-то твоей маме. Она мне не жена. Если бы я мог, я давно бы запретил ей ходить на свидания с Вадимом, но она взрослый человек и может выбирать сама, с кем ей встречаться.

– Ты можешь жениться на ней, если любишь, а не врёшь, чтобы понравиться мне.

Если бы мог.

Пока слишком много «но» вокруг, о которых мне не хочется думать в данную секунду. Ребёнку этого не объяснишь. Вряд ли Лера примет меня с распростёртыми объятиями после всего случившегося. Да и я пока не готов к браку. Я должен закрыть все хвосты, которые держат и не пускают двигаться дальше – в светлое будущее.

– В детстве всё кажется куда проще…

Дверь снова открывается, вошедшие девушки с опаской смотрят на нас и посмеиваются, а я не обращаю на них никакого внимания. Из тоннеля доносится скулёж, за которым следуют крики подростков, и я инстинктивно тяну сына к себе.

– Я не боюсь, - ворчит Ваня, а я присаживаюсь на корточки и заглядываю ему в глаза.

– Послушай, я не враг тебе. Узнав о том, что у меня есть дети, я и мечтать не мог, что получу прощение вашей мамы и смогу познакомиться с вами. Прошу тебя, дай мне шанс. Я сделаю всё, чтобы доказать, что желаю вам и вашей маме всего самого лучшего. Я не лгу, и я действительно люблю её. И вас люблю. Просто нам всем нужно время, чтобы познакомиться и научиться доверять друг другу.

– Если ты обидишь маму, я тебе этого с рук не спущу.

Я улыбаюсь.

Здорово, что у Леры есть такой защитник.

Интересно, он Вадиму так же говорил?

Немудрено, что мой старый приятель желает избавиться от детей женщины и просит меня забрать их, а её оставить в покое. Но я никогда не боялся сложностей, и мне нравится характер парня.

Мой сын растёт.

– Если я когда-то обижу маму снова, я сам себе этого с рук не спущу. Обещаю тебе, - отвечаю я.

Пацан расслабляется и улыбается.

– Пойдём ужасы смотреть или присоединимся к нашим девочкам?

– Пора присоединиться к девочкам, они же одни пропадут. Зная Валю, сейчас стоят у входа и ждут, боятся, что мы с тобой не поладим.

– А мы поладим?

– Поладили. Пока.

Протягиваю руку, и пацан с деловитым видом пожимает мне её.

Ну, кажется, мы нашли общий язык. У нас есть одно общее – мы хотим защитить наших девочек, а значит, быстро найдём и другие точки соприкосновения.

– Похоже, ты ошибся, - с улыбкой говорю, когда мы с сыном выходим на улицу, а Леру с Валей у входа не видим. – Твоя сестрёнка учится доверять тебе.

А Лера мне.

И я благодарен женщине за то, что она смогла переступить через все обиды. Лера выросла, стала мудрее. Впрочем, она и тогда была умна не по годам. Она ведь даже не устроила сцену ревности, не стала сыпать мне на голову проклятия, повела себя достойно, в отличие от меня. Меня задело её это поведение, но я понимал, что так даже легче взять и отпустить. Теперь до меня доходит, почему она так себя повела – она знала, что беременна и волноваться в её положении не следует.

– Пойдём искать их?

– Да что их искать? Они точно на цепочной карусели катаются. Валя любит их, - хмыкает Ваня.

Мальчишка старается выглядеть серьёзным, но ребячество проскальзывает в его интонации, в мимике, и мне едва удаётся сдерживать улыбку. Однако следует отнестись к нему со всей серьёзностью, если хочет, чтобы его считали взрослым. Мне ведь несложно. Я хочу понравиться сыну, произвести на него впечатление.

– Ты любишь машинки? – спрашиваю, когда мы идём к цепочной карусели.