Двойная западня

— Значит, так… — проговорил Хижняк. Развить мысль не успел: его перебил Волох, выдвинувшись на первый план.

— Я повторю для всех то, что вам уже говорили по отдельности каждому. — Он прокашлялся. — С этой минуты мы все, и я в том числе, поступаем в полное его распоряжение. — Альбинос кивнул на Виктора. — Не знаю, захочет ли старший что-то рассказать про себя. Как к нему надо обращаться, думаю, скажет сам. Вопросов типа «Что мы делаем?» и «Кому это надо?» лучше не задавать. Вам всем будет поставлена задача, которую вы просто должны выполнить. Как только этот человек, — он снова кивнул на Хижняка, — решит, что свою работу мы с вами закончили, вы получаете документы на обещанное каждому условно-досрочное освобождение. И деньги, которых должно хватить, чтобы год не показываться ни здесь, ни в Крыму, ни на Донбассе. Если кто-то захочет вести себя по-другому, его пребывание на свободе будет автоматически приравнено к побегу из мест лишения свободы. Вас с вашими статьями вытащили из зоны без проблем. Это значит, что точно так же, без проблем, вас объявят беглецами. Плохое поведение и невыполнение приказов, полученных, пока мы с вами в одной команде, будет расценено как попытка к бегству. Все знают, мужики, что такое попытка к бегству и что за нее бывает?

Ответом стало красноречивое молчание, которое Хижняк воспринял с большим пониманием, чем любые слова и выражения.

— Вот так. — Альбинос повернулся к нему. — Я должен был сказать — ты должен был услышать. И все, дальше давай сам рули.

— Отойдем, — коротко произнес Виктор, бросив взгляд на молчаливую четверку. — Пока отдыхайте, мужики, располагайтесь. Мы тут поживем дня три-четыре. Палатки, думаю, у вас, — и сразу же исправился, — у насесть.

Высокий, стряхнув свой рюкзак с плеча на землю, сунулся в «газель» и выволок оттуда упакованную в зеленый чехол палатку. Молодой парень, последовав его примеру, вытащил еще одну. Пока Хижняк и Волох отходили к небольшой пещере, не сразу заметной за ветвистыми буками, новоприбывшие, тихо переговариваясь, начали разбивать палатки на поляне под сенью дубов.

— Я уже и забыл, что у вас на Донбассе стиль такой фирменный — на арапа брать, — Виктор говорил сдержанно.

— В смысле?

— Волох, тебе не идет включать дурака, — теперь Хижняк повысил голос. — На хрен ты сразу запугиваешь команду? Чтобы в спину стрельнули тебе или мне? Или нам обоим, залпом? К каждому из них, браток, ты и я должны уверенно поворачиваться спиной.

— Легко, — усмехнулся альбинос. — Таких как раз напугаешь. Сейчас, кстати, познакомлю тебя. Справочки подготовлены. Первых попавшихся, конечно, не отбирали, но и особо широкого выбора за такое короткое время Неверову предложить не могли.

Скинув свой рюкзак, Волох вытащил оттуда картонную папку с логотипом какой-то незнакомой Хижняку фирмы, присел на рюкзак, раскрыл папку на коленях, протянув Виктору несколько листов бумаги с подколотыми канцелярскими скрепками фотографиями. Хижняк не спешил брать листы.

— Как насчет того, что твой начальник меня самого за яйца держит? Примерно вот как этих ребят. Кто им это объяснит?

— Им это надо?

— Надо, Андрюха Волох. Очень даже надо. И им, и особенно мне.

— Тебе-то зачем?

— Не врубаешься? Смотри, все как дважды два. Команда понимает, что я такой же, как они, и меня тоже могут хлопнуть при попытке к бегству, потому что очень просто доказать при желании, что я — опасный преступник в бегах. Все сразу же меняют свое отношение ко мне, и выстрела в спину, Андрюха, я уже не боюсь. Тогда как тыочень сильно рискуешь. Потому что не они четверо против нас двоих, а мы впятером против тебя одного. Сечешь?

— Ты серьезно? — Тон Волоха изменился, в глазах появилось новое выражение — альбинос насторожился и напрягся, уверенность постепенно пропала.

— С самого начала, Волох, ты повел себя с наминеправильно, — поучительно продолжил Хижняк и, решив, что с альбиноса достаточно уроков, протянул руку, взял листы бумаги из его руки. — Ладно. Подумай на досуге. Кто тут у нас?

С первой фотографии, сделанной, очевидно, совсем недавно, специально для такого случая, смотрел великан.

— Крамаренко Виталий, город Харьков, — прокомментировал альбинос. — Кличку на зоне присвоили с немецким акцентом — Крамер. Служил в ВДВ, потом в ментовке поработал. Патруль не впечатлил, уволился, захотел открыть свою охранную структуру. Даже народ подобрал. Только конкуренция большая, у нас тоже так. Короче, предложили Крамеру влиться в более сильную структуру. Только там беспределили…

— Как у вас, — вставил Хижняк.

— …и Крамер не захотел вписываться. — Альбинос демонстративно не отреагировал на замечание. — Тогда его решили нагнуть. Не нагнулся, вместо этого сдуру начал стрелять. На суде самооборону не засчитали, впаяли умышленное убийство, незаконное хранение оружия…

— Значит, все-таки убил кого-то?

— Одного. Второго ранил, в колено. Огнестрельное ранение с утратой трудоспособности. Короче, мужик сидит седьмой год и рвется в бой. Ему все равно, за кого. Между прочим, в армии ему давали снайперскую винтовку.

— Ладно. — Виктор отложил справку о Крамаренко в сторону. — Потом почитаю. Пока вкратце. Этот? — Он ткнул пальцем в крысиное лицо, смотревшее со следующей фотографии.

— Лещинский Анатолий, кличка — Лещ. Ограбление с убийством. Сначала охранника в донецком мини-маркете положил, потом своего подельника подстрелил.

— Чего не поделили? Следы заметал, подельник хотел его сдать?

— Из-за бабы, — коротко ответил альбинос. — Подробностей я не знаю. Между прочим, попытка побега из зала суда у Леща уже была. Нападение на конвой, может, слышал? Пять лет назад, громкая история, по телевизору показывали…

— Не смотрю телевизор. Дальше.

— Этот интересный. — Альбинос кивнул на фото парня без особых примет. — Гражданин Российской Федерации, Воронов Владимир, кличка по уму должна быть Ворон или даже, — Волох ухмыльнулся, — Ворона, в общем, что-то птичье. Только не тот случай. У него, похоже, вообще клички нет.

— Чего делал в украинской зоне?

— Осужден украинским судом. — Волох картинно развел руками. — За преступление, совершенное на территории Украины. Служил в Чечне, контрактник, дослужился до старшего прапорщика. Дальше не захотел, вернулся в свой родной город Ростов, устроился там в милицию. Что-то не поделил с тамошним бизнесменом Гасановым.

— Чечен?

— А то! Причина конфликта, думаю, налицо. Конфликт вылился в то, что по приказу Гасанова была похищена и изнасилована сестра Воронова. В этом признался на допросе сам насильник, когда его повязали. Гасанов свои дела в Ростове быстро свернул и потерялся. Воронов уволился из милиции, и я не знаю, как, но нашел Гасанова в Луганской области, тот занимался там бензином.

— Уже не занимается?

— Догадливый. А Воронов, между прочим, не особо и прятался. Российская сторона экстрадиции не требовала. Так что принимай. Ну и последний… — Теперь с фотографии на Виктора смотрел самый молодой из команды. — Тут особый случай. Этот — уроженец Новошахтерска. Я города практически не знаю, ты тем более, остальные тоже никогда там не бывали. Нужен местный, согласен?