Двойник Запада

Я быстро оглядела помещение: присутствовали лишь наместница Ян Йорин и Тора. Значит, разговор будет откровенным.

– Госпожа Ян, – я низко поклонилась – при отсутствии посторонних я не имела права на неуважительное поведение.

– Присаживайся, Аша, – наместница дёрнула подбородком, указав мне на подушки напротив, тем самым предложив присоединиться к ней за столом из тёмного, почти чёрного дерева.

Тора, сидящая по левую сторону от матери, одарила меня дружелюбной улыбкой и коротко кивнула в знак приветствия.

Госпоже Ян Йорин было уже за сорок, но лицо оставалось достаточно молодым, разве что морщины на руках и шее выдавали возраст. Её можно было бы назвать красивой, но опущенные уголки губ и хмурое выражение лица создавали отталкивающее впечатление. Со мной она всегда была строга, для неё я не более чем служанка, хотя и по отношению к Наён наместница редко открыто демонстрировала материнскую любовь. Однако сам факт, что госпожа нашла для неё двойника, достаточно говорил о проявленной заботе. Обычно для младших дочерей двойники не требовались, так как те редко принимали пост наместника. И всё же, потеряв первых двух двойников Наён, госпожа Ян Йорин не сдалась и отыскала третьего – меня. Наён рассказывала, что практически не помнит тех первых двойников. При каждом воспоминании об этом я ощущала раздражение, возмущение от мысли, что две девочки умерли вместо неё, а она даже не помнила их настоящих имён. Раз за разом я повторяла себе, что Наён сама была ничего не понимающим ребёнком и злиться на неё бессмысленно, но, к несчастью, зародившееся недовольство, хоть и слабое, продолжало во мне жить.

Наместница одёрнула широкий рукав зелёного с белым шёлкового платья. На вышивку цветов и птиц мастера наверняка потратили не один месяц. Лицо госпожи Ян было аккуратно припудрено, ресницы и брови накрашены, а на губы нанесена специальная краска, делающая их чуть ярче. У сидящей рядом Торы помимо перечисленного были нежные румяна на щеках.

Ценился неброский макияж, который подчёркивал естественную красоту, и его наличие говорило о статусе. Мне тоже приходилось не забывать о нём, но от пудры на моём лице отказались ещё в детстве – от неё я начинаю чихать. Госпожа Ян была весьма недовольна моим врождённым «недостатком» и более четырёх лет заставляла слуг время от времени наносить мне полноценный макияж, уверенная, что я перерасту «несдержанное чихание», но ничего не изменилось, и ей пришлось смириться. Уж лучше лицо без пудры, чем всё в размазанном макияже из-за того, что я пыталась вытереть нос и слезящиеся глаза. Мне также потребовалась пара лет, чтобы отучиться сразу слизывать краску с губ или не тереть накрашенные ресницы. К нынешнему возрасту я научилась часами, а то и в течение всего дня не прикасаться к своему лицу.

Госпожа Ян Йорин с долей раздражения постучала ногтём по столешнице. Я вспомнила о приказе и торопливо села на подушки. За все годы наместница ни разу не подняла на меня руку за непослушание, но ей и не нужно было утруждаться. У неё толпа нанятых для дочерей наставников, охотно достающих розги, если я демонстрирую ненадлежащее поведение.

Чёрные волосы госпожи Ян были завиты в свободные локоны и украшены гребнями и заколками с жемчугом. У кхоринцев волосы прямые, но богачи начали их время от времени завивать при помощи специальных щипцов, переняв моду от эвирцев. Те любят украшать волосы, создавая причудливые причёски из завитых прядей.

Сильнее всего культура эвирцев повлияла именно на жителей провинции Запада. На нашей территории есть самая удобная переправа через горную гряду, по которой проходят торговцы, реже встречаются путешественники или послы. Поэтому мы знакомы с эвирцами и их товарами лучше, чем жители других регионов.

Кхорин не жалует гостей. Иностранцам запрещено жить на нашей территории, но торговлю никто не отменял. В итоге даже ограниченное сотрудничество привело к новым привычкам.

Старшей наследнице Торе во второй летний месяц Южного Дракона исполнилось двадцать. Улыбчивостью и сдержанностью она отличается от своей матери. Следуя всем правилам этикета, она демонстрирует идеальный образ старшей дочери с хорошими манерами, которыми должна обладать девушка в светском обществе. Сегодняшнее шёлковое платье приглушённого красного оттенка с не менее богатой вышивкой ей очень идёт. Тёмные волосы уложены, как и у меня, на кхоринский манер: большая часть распущена, а верхние пряди собраны в украшенный гребнем пучок на затылке.

Тишина затягивалась, я терпеливо опустила глаза в столешницу перед собой, ощутив, как взгляд наместницы прошёлся по мне, подмечая каждую деталь – начиная с одежды и причёски, заканчивая позой и дыханием. То ли она искала огрехи в моём внешнем виде, то ли пыталась нагнать тревоги давящим молчанием, но я продолжала размеренно дышать, запрещая себе бояться.

– Учителя жалуются, что ты в последнее время рассеянная, – всё-таки заговорила госпожа Ян Йорин. Она ещё не отчитывала меня, но недовольство отчётливо слышалось в тоне. – У меня и без того дел много. Через наши земли из Эвира проходит всё больше торговцев. Теперь они сотрудничают не только с нами, но путешествуют и в Центральную провинцию, ходят на юг и север. Император возлагает на меня больше ответственности, проверка ввозимых товаров занимает время, а количество отчётов и документов, требующих моего внимания, только растёт. У меня нет времени на семейные проблемы.

Я ничего не ответила, просто чуть ниже опустила голову, демонстрируя пристыженность и покорность, которых от меня ждали. На столе стояли чайник и пиалы, но мне напитка не предложили. Значит, позвали исключительно для очередного выговора.

– Ты должна взять себя в руки, раз осталось недолго. Особенно в праздник близнецов, – сухо напомнила наместница. – Мы ещё не знаем, кто именно приедет, но ты обязана вести себя так, словно каждый из гостей может оказаться императором или его наследником.

Я видела императора на портретах в учебниках и сомневалась, что он действительно может затеряться в толпе. Однако только сам император в курсе, сколько у него двойников, а его наследника я не видела даже на страницах книг.

Я коротко кивнула, не поднимая взгляда.

– Ты должна вести себя безукоризненно, Аша. Тебе понятно? – с нажимом повторила наместница.

– Да, госпожа.

– И предупреждаю заранее, что на праздник приглашён хранитель Западного Дракона. Вы знакомы, поэтому внимательно следи за своим поведением, чтобы никто ничего не заподозрил.

Госпожа Ян Йорин дождалась моего второго покорного кивка, который невольно вышел с заминкой, и повисло напряжённое молчание. Наместница явно заметила моё колебание. К счастью, она всё-таки оставила замечание при себе и отпила зелёный чай из своей пиалы.

– Мне рассказали, что ты вчера поругалась с Наён. Опять. И разговаривала со своим охранником наедине. Опять.

Вот теперь я с трудом сдержалась от раздражённой гримасы. Рассказали, значит. За прошедшие годы я уяснила, что госпоже Ян докладывали не то что о каждой моей провинности, но, кажется, о каждом моём чихе. Я понимала своё положение, но чувство, будто вся моя жизнь обнажена и заляпана чужими руками и взглядами, оставляло неприятное ощущение грязи. За всю жизнь я не совершила ни единого постыдного поступка, никого не оскорбила и не запятнала честь Наён или семьи Ян.

Я даже не прикасалась ни к кому по собственному желанию, помимо Наён, Торы и Джуна. Не говоря о том, чтобы обратить хоть каплю внимания на противоположный пол. Наён воспользовалась всеми плюсами своего положения: флиртовала, с кем хотела, ходила на прогулки с молодыми людьми и целовалась не раз. Но в моём случае любые чувства запрещены, вероятность их существования выставляется в постыдном свете. Подобными выговорами меня вынуждали ощущать вину и стыд за эмоции, знакомые любому живому существу, и в последний год я с трудом сдерживала гнев из-за несправедливости.

– Прошу прощения, – проглотив все горькие мысли, отреагировала я.

– Мне не нужны твои извинения. Веди себя достойно и не позорь имя моей дочери. Раз в несколько недель я отпускаю тебя в храм, чтобы ты пообщалась с друзьями. Таков уговор с твоим дедушкой. Тебе этого недостаточно?

– Достаточно, – мне с трудом удалось выдавить единственное слово.

Эта уступка словно капля воды для человека, страдающего от жажды.

– Ты же хочешь продолжать с ними видеться? Или мне ограничить эти поездки до восемнадцатилетия Наён? – Голос госпожи Ян Йорин остался спокойным, но она подалась вперёд, раздражённая моей реакцией, хотя я вела себя и отвечала, как было велено: коротко, покорно и не пререкаясь.