Двойник Жанны де Арк

Новый крик прервал объяснения мужа.

– Не ожидал, что он будет так орать.

Жак сел на постели и, отерев ладонями лицо, встал и, как был, в одной рубахе вышел из комнаты. Брунисента услышала, как Жак забарабанил в дверь своего телохранителя, тот открыл, после чего мужчины некоторое время о чем-то разговаривали. Вскоре Жак вернулся и лег рядом с женой.

– Я велел Симонену спуститься в подвал и передать ребятам, чтобы они заканчивали на сегодня с пытками. Так что можешь спокойно спать.

Он привлек к себе жену и вскоре уже спал, тихо похрапывая. Брунисента лежала, боясь побеспокоить Жака. Сон не шел.

«Какой такой разбойник в подвале замка? – недоумевала она. Обычно весть о том, что Жак или его люди изловили разбойника, разносилась по всем окрестным землям как величайшая радость. Люди высыпали из своих домов, дети кидались комьями грязи в разбойничью рожу, женщины старались вцепиться ему в волосы, собаки лаяли, мужчины обсуждали пленника. Жак мог даже в качестве особой милости оставить головореза, закованного в колодки, на потеху черни, с тем чтобы те могли выместить на нем свои обиды. Народищу при этом собиралось, что в базарный день. Пели, плясали, кидались в пленника гнилыми овощами, оскорбляли, каждый на свой лад, на ходу сочиняя смешные куплеты или переделывая сообразно случаю известные песни. Если удавалось поймать насильника, проходящие мимо женщины старались плюнуть ему в лицо, самые смелые задирали подол, предлагая скованному по рукам и ногам разбойнику овладеть ими. Весело было.

Почему же на этот раз Жак не похвастался поимкой разбойника перед своими людьми? Если это был незначительный, рядовой грабитель – его можно было вообще отдать на растерзание скучавшим без праздника крестьянам. Но если это был главарь банды – почему Жак не повез его сразу же в Вокулер, где можно получить вознаграждение, или не послал гонца в его лагерь, где можно было обменять живопыру на богатый выкуп. К чему эти ночные пытки? Для чего нужна такая секретность?

Брунисенте не спалось, да и как тут заснешь, когда в замке творится нечто несусветное: сначала через запертые ворота исчез Алан со своим конем и вещами, а потом откуда ни возьмись появился таинственный разбойник.

И тут Брунисенте сделалось плохо. Она поднялась и, стараясь не разбудить мужа, быстро встала, подняла со стола подсвечник, в котором еще остался огарок, и, завернувшись в накидку, тихо, на цыпочках выбралась из комнаты и пробралась к Анне. Сердце ее при этом было готово выскочить из груди, так что Брунисенте казалось, что его громкий стук в состоянии перебудить стражу. Анна была на ногах. Поверх ночной рубахи на ней была надета золотистая епанча, которую она, подражая Деве, обычно надевала поверх лат.

– Ты слышала новые крики? – задыхаясь от волнения, спросила она.

Брунисента кивнула, не в силах произнести вслух то, о чем уже давно догадалась.

– Я хочу добраться до подвала и выяснить, кого там держат, – Анна взяла у Брунисенты свечу и, не глядя на подругу, пошла вперед, освещая путь. Их тени поднимались до самого потолка, вытягиваясь и зловеще изменяясь с каждым шагом, точно вслед за ними шли черные призраки ночи. – Симонен сказал, что они допрашивают в подвале какого-то узника. Не успокоюсь, пока сама не узнаю, кто он.

Они спустились по лестнице и достигли ведущего в подземную тюрьму коридора.

– Здесь, наверное, должна быть охрана, – предположила Брунисента.

– Должна, значит будет. Хотя зачем? Стражники нужны у ворот и на постах, с которых можно видеть, что делается вокруг замка. Когда нас судили, охрана стояла возле комнат приехавших вельмож из Вокулера. А преступников чего стеречь, там решетки, разломить которые под силу одному только дьяволу.

– А что если там дьявол? – чуть не падая от страха, прошептала Брунисента.

– Дьяволу наша стража – раз плюнуть. А раз так, то опять же, какой смысл пост ставить?

Крадучись они прошли по коридору, где снова никого не оказалось, точно замок вымер или обитатели его вдруг каким-то таинственным образом исчезли. В подвале Анна ориентировалась лучше, нежели Брунисента, которая сюда вообще никогда не спускалась. Поэтому она шла, бесстрашно – или это только казалось? – показывая дорогу.

Вдруг свеча в ее руках дрогнула, Анна вскрикнула и остановилась.

Брунисента замерла. Перед ними стояла клетка, прутья которой были в толщину руки Брунисенты, в самом углу прикованный цепями к стене лежал человек. То есть то, что еще совсем недавно было человеком. Красавчиком оруженосцем Аланом…

Брунисента не могла кричать, крик застрял в горле. Она опустилась на колени, борясь с рвотой, в то время как Анна подошла к решетке и тут же, точно только тут сообразила, что к чему, вернулась к Брунисенте.

– Быстрее отсюда! Жак не должен знать, что мы видела Алана, – трясясь всем телом, она обняла лишившуюся сил подругу и, поставив на пол подсвечник и подхватив Брунисенту под мышки, поволокла ее к выходу. Когда они добрались до лестницы, Брунисента рыдала чуть ли не в голос. Анна была вынуждена обнять ее, прижать голову подруги к своей груди, заглушая, таким образом, ее рыдания.

Вместе они поднялись по лестнице, поддерживая друг дружку.

– Я думаю, брат убил Алана либо потому что решил, что он мой любовник, либо понял, что я пишу маршалу, и пытался вызнать у оруженосца смысл поручения. В любом случае мне лучше потихоньку покинуть замок.

Брунисента погладила мокрую от слез епанчу Анны. Ее ноги давно уже озябли на каменном полу, но она не решалась оставить подругу, с которой, быть может, больше никогда не увидится.

– Ты твердо решила бежать? – только и сумела вымолвить Брунисента, чувствуя, как горячие слезы вновь потекли по ее лицу.

– Я говорила с рыцарями, приезжающими в замок вместе с Жаком, все они уверены, что Карл не заплатит выкупа, а это значит, брат постарается сделать так, чтобы я исполнила свой долг. Он постоянно пишет Жилю, значит, тот знает, что я в замке и никуда отсюда не денусь. Так что в решающий час меня просто свяжут, посадят в карету и отвезут туда, где будет Дева, чтобы тайком поменять нас местами. Лявро хорошо укрепленный замок, здесь всегда полно стражи, а Жак еще и привез с собой рыцарей, так что не отчий это дом, а тюрьма, моя тюрьма, Брунюшка. Тюрьма, из которой мне одна дорога – на костер. Иди к мужу и постарайся, чтобы он ни о чем не догадался, я же кину в походный мешок кое-какие вещи и постараюсь пролезть через секретный ход.

Они обнялись. Дойдя до дверей супружеской спальни, Брунисента обернулась и увидела, что дверь в комнату Анны приоткрыта. Оттуда лился мягкий серебряный свет луны. Сама же Анна не сдвинулась с места, провожая глазами подругу.

Брунисента тихо открыла дверь и, сбросив с себя накидку, притулилась рядом с Жаком. Он обнял ее во сне, бормоча, что она очень холодная.

– Я ненадолго выходила, – объяснила она, содрогаясь под прикосновениями мужа. Перед глазами ее стояло обезображенное пытками лицо Алана.