Двойной генерал
Шрифт:
— А если не из норм, а из необходимо требуемого уровня? — задаёт каверзный вопрос Павлов. Мерецков чуть запинается, но решительно отвечает:
— Тогда надо на балл снизить.
— Всем? — Павлов приостанавливается, пристально смотрит на Мерецкова. Тот решительно отвечает.
— Всем. А кому-то и на два.
Дальше идут в молчании, которое маскируется громкими командами Добрынина, со всем рвением взявшегося за сводную роту связистов. Паузу нарушает Крайков.
— Товарищ генерал, у меня к вам дело.
— Знаем мы твои дела, — бурчит Павлов. Капитан Крайков давно изводит его требованиями дать ему сектор работы. Набрал себе
— Иди с моим адъютантом в мой кабинет. Саша, выложи ему главную карту. Поизучай на предмет прокладывания дополнительных линий связи. Секретных и скрытных. Обдумай меры засекречивания всех работ… пока хватит тебе. Я зайду через полчасика, поставлю задачу.
Два генерала остановились перед штабом, где более или менее готов был только кабинет командующего. Адъютанты и Крайков уходят в здание.
— Присаживайся, — Павлов хлопает по лавочке, стоящей в стороне от входа.
Павлов закуривает. Генерал злоупотреблял «Казбеком», Кирилл Арсеньевич настоял на резком снижении употребления этой термоядерной смеси, снова поражаясь брутальности эпохи, в которую его угораздило провалиться.
— Скажи мне, друг мой, за что тебя Сталин с должности попёр?
— Это не Сталин, — отвечает после тяжёлой паузы Мерецков, — Это Тимошенко.
— Хорошо, — не отстаёт Павлов, — За что тебя Тимошенко попёр?
Опять пауза, но Павлов не торопит. Разговор сложный и важный.
— По управлению авиацией мы во мнениях разошлись. Вернее… — Мерецков замялся, — мне-то что? Он приказал проинспектировать, я выполнил приказ. Обнаружилось падение подготовки лётчиков, он посчитал меня интриганом. Последние приказы он ведь издавал. По этим приказам необходимый минимум лётной подготовки сокращён с 30 часов до 15. Он чего ожидал? Что если сократить время подготовки, то она станет лучше?
Мерецков распаляется.
— Не шуми, генерал, — притормаживает его Павлов. Генералы замолкают. Павлов даёт время на успокоение и продолжает:
— Это хорошо. Мне всё ясно. Тогда будешь у меня главным инспектором по боевой подготовке…
— Третью и тринадцатую армии проверять?
— Не надо. Там такая же хрень, если не хуже, — отмахнулся Павлов, — По-другому всё сделаем. Сначала выработаем новые требования, доведём до личного состава, дадим план подготовки. А уж после этого начнём проверять.
— Дмитрий Григорич, скажите, война будет? — Мерецков затаивает дыхание, ожидая ответа. Павлов выбрасывает докуренную папиросину и вальяжно отвечает.
— А как же, Кирилл Афанасьич? Конечно, будет. Только я тебя сразу предупреждаю: такие разговоры разрешаю вести только со мной.
— Вот я и веду, — на округлом лице Мерецкова появляется неуверенная улыбка. — А с кем?
— Ну, Кирилл Афанасьич! — Укоряюще тянет Павлов, — Ну, что же вы, в самом деле? Не с алеутами же. С кем мы в ближайшее время можем начать воевать? Только с немцами или японцами. Больше не с кем.
— Да это для затравки, — слегка смущается Мерецков, — а когда?
И опять генерал замирает, как девица, ожидающая от ухажёра решительного слова.
— Да похрену, когда, — безмятежно отвечает Павлов, — Мы — армия и должны быть готовы, даже если она сию минуту начнётся. А мы готовы?
Он строго смотрит на коллегу. Мерецков только вздыхает, что тут говорить? Павлов встаёт, давя сапогами хрупкие ледышки. Зима кончается, оттепели меняются лёгкими морозами, снег медленно превращается в лёд.
—
Так и отвечай всем страждущим, среди которых и провокаторы могут найтись. Нам наплевать, когда война начнётся. Мы должны быть готовы в любую минуту дать отпор любому противнику. Даже тому, кто сейчас наш друг. Но про друзей лучше не говорить, — поправляется Павлов уже перед дверью. — Позже договорим.Свои мысли об авиации Павлов (и Кирилл Арсеньевич) Мерецкову высказывать не стал. В своём времени пенсионер начитался гневных нотаций по поводу Тимошенко, «лучшего друга авиаторов», который снизил норму часов лётной подготовки курсантов авиаучилищ. Но покопавшись в базе данных под названием «мозг генерала Павлова», своё резко негативное отношение к этому факту притормозил.
Дело, как часто бывает, заключалось в дефиците. Дефиците многого, в данном случае, дефиците авиационного топлива. Есть ещё качество выпускаемых заводами самолётов, моторесурс двигателей, много ещё чего есть. Так что и прав был Мерецков и не прав. Только пока рано ему всё говорить. Пусть решает поставленные задачи, обо всём остальном у него будет голова болеть.
Кстати, надо бы что-то придумать для экономии авиационного бензина. Досадно будет в начале войны поставить авиацию на якорь из-за нехватки топлива. Насколько Кирилл Арсеньевич помнил, дефицит топлива по стране в начале войны был сильным. Его закрыли позже, поставками по ленд-лизу.
Конец главы 2.
Глава 3. Тяжело в учении…
1 марта, суббота, 9:00
г. Барановичи, военный городок.
По прошествии недельных хлопот из-за переезда вызвал в новый штаб округа всех офицеров связи. Из всех частей, начиная с уровня начальников связи полка, командиров рот связи и выше. Окунул их в тот же котёл, что до этого младший состав. После утренних мероприятий первого дня выстроил на плацу и толкнул речь. Перед парой сотен офицеров и нескольких сержантов.
— Товарищи командиры и сержанты! С этого дня вы переводитесь под плотную опеку особого отдела. Да вы сами особый отдел. Шифры и коды под строгим секретом, это все знают. Но каждая линия связи тоже важный стратегический объект, который должен быть строго засекречен. Я хочу, чтобы вы это хорошо поняли. Виновные в раскрытии мест нахождения узлов и линий связи будут наказаны. Да-да, я знаю, что в штабах всегда есть узел связи. Я говорю о резервных и дублирующих. Такие тоже будут. Теперь по обучению. Всем учить азбуку морзе и немецкий язык. Морзянка должна от зубов отскакивать, немецкого на первых порах достаточно разговорного. Чтобы подслушивать, если придётся. На это вам даётся месяц. Как всё это надо выучить, мы вам покажем.
После этого генерал дрючил связистов три дня. Для начала запретил им разговаривать вообще. Только перестукиваться морзянкой. Костяшками пальцев по стене, карандашом по столу, как угодно. Занятия в классах проходили очень забавно. Не слышно ни одного слова, только перестукивание, будто сидит в классе стая неутомимых дятлов.
Отпустил с наказом продолжать обучение на месте и угрозой систематических проверок. В последний день заставил изучить полковую радиостанцию. Командиры никак не могли к ним привыкнуть. Самая современная на тот момент техника связи в частях была, но никто ей не пользовался. Опасались. Крестьянское прошлое сказывалось, можно вывести сельского мужика в командиры, попробуй вытравить из командира селянина.