Двойной обман

От одной мысли, что она позволила сделать и с каким пылом отвечала ему, ее лицо начинало гореть. Но теперь она осознала себя женщиной. Женщиной, которая может получать и дарить наслаждение.

Нежность Реда заставила ее понять себя. Он был так чуток, и не только к физическим, но и к эмоциональным ее переживаниям. Достаточно было одного неосторожного слова, чтобы совершенно унизить ее тогда. Но он держался так, будто ее реакция была совершенно естественной и прекрасной, как будто ей нечего стыдиться. Именно за эту чуткость, за эту нежность, она и полюбила его. Никто никогда не считался с ее чувствами так, как Ред.

Теперь она хотела лишь одного, чтобы этот мужчина навсегда стал частью ее жизни. Джуди разбиралась в своих чувствах. Единственное, чего она не знала, — каковы его чувства к ней. Конечно же, она ему небезразлична, иначе он не был бы столь внимателен. Но разве этого достаточно?

Оставалось еще два месяца, чтобы убедить его в глубине его собственного чувства, в том, что мощные силы, притягивающие их друг к другу, имели не только чувственную основу. Два месяца до конца лета.

Ред был влюблен по уши и знал это. Надо было послать Джуди Шерман подальше сразу, едва она появилась в гараже со своей благодарностью, надо было отправить ее в другой гараж со спущенной шиной, но, главное, он не должен был втягиваться в дружеские отношения.

Он ни в чем не винил ее. Это он, прекрасно зная, что ничего путного выйти не может, пренебрег здравым смыслом. Притворялся, что получится дружба, потому что хотел видеть ее. Вел себя, как дурак, и теперь ему все это и расхлебывать. Нужно убедить Джуди держаться от него подальше.

Не сразу, думал он на следующий день, обнимая Джуди за талию и жадно приникая к ее губам.

Все решения, весь хваленый здравый смысл отступали, когда она была в его объятиях. Она поднимала к нему лицо, ожидая поцелуев, и Ред говорил себе, что глупо не поцеловать ее после всего, что случилось той ночью.

Поэтому он ничего не сказал ни в тот день, ни на следующий. Прошла неделя, затем другая — Джуди по-прежнему приходила в гараж. Несколько раз, когда у него был выходной, она просила экономку приготовить еду для пикника, и они ехали куда-нибудь за город и расстилали одеяло в густой зеленой траве.

Они ели и разговаривали обо всем. О его писательстве, о ее занятиях. Станут ли межпланетные путешествия обычным делом уже при их жизни и кто такая миссис Каллиссон: клептоманка или же самая забывчивая покупательница в городе.

Они целовались, и Ред старался держать ситуацию под контролем, строго следя за тем, чтобы не зайти слишком далеко. Джуди не спорила, без пререканий признавая установленные им границы. Он же так часто принимал холодный душ, что начал сомневаться, сможет ли когда-нибудь стать отцом.

— Похоже, ты не понимаешь, что делаешь. Ред удивленно обернулся на голос Джейка, внезапно появившегося у него за спиной. Джейк наблюдал за велосипедом Джуди, которая выезжала с парковочной площадки. Потом перевел озабоченный взгляд на своего друга.

— Нет.

Прямой ответ вызвал на его лице улыбку, но она исчезла так же быстро, как появилась.

— Джуди проводит здесь целые дни. Ей можно уже выплачивать зарплату.

— Сейчас лето. У нее много свободного времени, — сказал Ред, поморщившись. С какой стати он должен оправдываться.

— Но тебе-то нужно думать не о ее свободном времени, а о неприятностях. Когда ее папочка узнает обо всем, он не будет благодушествовать.

— Сомневаюсь, что он замечает, с кем она проводит время. — Ред повернулся и пошел в гараж, на ходу подбирая оставленные им инструменты.

— Рано или поздно он это заметит. — Джейк шел следом. — Возможно, времена меняются, но все же есть границы, которые нельзя переступать. И именно такая граница проходит между семейством Шерманов и прочим населением.

— Она, слава Богу, не королевской крови, — заметил Ред.

— В нашем городе это почти одно и то же. — Джейк наблюдал, как Ред атакует неподатливый болт. — Конечно, это не мое дело, но ты не мог бы влюбиться в кого-нибудь попроще?

— Влюбиться! — Ред уронил гаечный ключ, резко повернулся и посмотрел на Джейка. — Кто, черт побери, говорит, что я влюблен?

— Никто ничего не говорит. Достаточно взглянуть на тебя, когда она рядом.

— Ты очень проницателен! — отрезал Ред. — Почему ты не займешься своими делами? Я вполне обойдусь без твоего совета.

— Прости. — Чувствуя, что друг готов взорваться, Джейк поднял руки. — Я виноват.

Ред молча отвернулся. Он слышал, как ушел Джейк, но не сразу стал искать упавший гаечный ключ. Сжав кулаки, он тупо смотрел на двигатель.

— Джуди, мне нужно поговорить с тобой, — в холодном голосе Стефани Шерман звучал приказ.

Джуди, направлявшаяся в свою комнату, настороженно посмотрела на мать. Та редко замечала ее, разве только ей нужно было на что-то пожаловаться.

— Уже поздно, мама. Можно подождать до завтра?

— Еще только десять часов, и я не хочу ждать. Пожалуйста, зайди ко мне.

Это «пожалуйста» было простой условностью, якобы превращающей приказ в просьбу. Отказаться было нельзя, хотя, насколько она знала, не случилось ничего особенного, что могло бы расстроить мать.

Джуди редко заходила к матери в спальню, и, как всегда, комната поразила ее. Все было выдержано в нежных персиковых тонах, дополненных разными оттенками цвета слоновой кости. Как будто находишься в кондитерском магазине. Слишком женственно, слишком слащаво и вообще слишком.

Стефани закрыла дверь, прошла по ковру и села в обитое шелком креслице. Скрестив длинные стройные ноги, она указала дочери на диванчик напротив.

— Сядь, Джуди.

— Зловещее начало, — беспечно заметила Джуди, но внутри у нее все сжалось.

Стефани не обратила внимание на эту попытку пошутить. Зеленые глаза изучали дочь с холодным вниманием, и Джуди захотелось проверить, все ли в порядке с ее прической. В джинсах и выгоревшей спортивной рубашке она чувствовала себя очень плохо одетой. Впрочем, она всегда так чувствовала себя рядом с матерью. В холодной красоте этой женщины было что-то пугающее.

На Стефани была шелковая пижама под цвет глаз. Коротко подстриженные светлые волосы оттеняли абсолютно правильные черты лица. Когда Джуди была помладше, она думала, что если бы была хоть немного красивее, мама больше любила бы ее. Вот бы унаследовать изящный овал лица и ее зеленые глаза вместо папиных, таких обычных карих глаз! Может быть, тогда Стефани смогла бы полюбить ее!