Двойной заговор. Сталин и Гитлер: Несостоявшиеся путчи
Шрифт:
…По правде сказать, это постоянное балансирование правительства между правыми и левыми изрядно всем надоело. В июне 1920 года состоялись выборы в рейхстаг, на которых большинство получили буржуазные партии, а главой правительства стал один из лидеров католической партии «Центра» Ференбах. Однако легче все равно не стало, поскольку дело было отнюдь не в политике.
В марте 1921 года произошло обострение старого вялотекущего восстания в Средней Германии. Полиция и части рейхсвера были изгнаны оттуда еще год назад, во время капповского путча, и с тех пор ни старое, ни новое правительство так и не смогли вернуть их обратно. 18 марта обер-президент Саксонии Гёрзинг, правый социал-демократ, не придумал ничего лучше, чем приказать ввести наряды полиции на крупные предприятия. Рабочие, естественно, возмутились, и все пошло по знакомому пути: забастовка, вооруженные столкновения, Красная гвардия, войска…
В конце 1922 года к власти пришло еще одно правительство, во главе с Куно. Экономика страны находилась на грани катастрофы, и новое правительство отказалось платить репарационные платежи.
2
С этой историей связан один любопытный момент. В ходе оккупации французы расстреляли некоего Шлагеттера, немецкого националиста, занимавшегося диверсиями против захватчиков. Впоследствии немецкий драматург Ханс Иост написал пьесу «Шлагеттер», которая была в Германии популярна примерно так же, как в Советском Союзе роман «Как закалялась сталь». Именно Шлагеттеру из пьесы принадлежит знаменитая фраза: «Когда я слышу слово „культура“, я хватаюсь за пистолет».
Лишенная топлива, экономика Германии вошла в тяжелейший кризис. По всей стране закрывались заводы, количество безработных выросло до 5 миллионов человек, инфляция приняла невероятные размеры. В августе 1923 года курс золотой марки составлял 1 млн, в сентябре – 23, 5 млн, в октябре – 6 млрд, а в ноябре – 522 млрд бумажных марок. Население голодало. Мясо, молоко, жиры для большинства немцев были давно уже недоступны, а теперь не хватало даже хлеба и картофеля. Землевладельцы отказывались продавать продукты, торговцы придерживали товары, еще больше провоцируя инфляцию. По всей стране начались голодные бунты. Рабочие и безработные сбивались в продотряды, которые откровенно грабили деревню, выкапывали на полях картофель и собирали зерно. В сентябре, когда урожай был собран, а энергия недовольства масс по-прежнему требовала выхода, начались забастовки. Как оно обычно бывает в подобных ситуациях, рабочие «полевели» – не зря же Ленин в качестве одного из условий революционной ситуации ставит возросшие нужду и бедствия трудящихся масс. Резко выросло влияние коммунистов.
И тут в действие вступила Советская Россия, которая никогда не упускала из виду обстановку в Германии. Точнее, не совсем Советская Россия, а гнездившаяся в Москве совершенно замечательная организация – Коммунистический интернационал, или, сокращенно, Коминтерн, сборище профессиональных поджигателей мирового пожара. Сбывались самые смелые мечты марксистских теоретиков – вот она, долгожданная немецкая революция! Надо лишь немножко помочь, подтолкнуть…
Кого только не было в августе – сентябре 1923 года в здании советского посольства! В Германию отправилась группа эмиссаров ЦК – Пятаков, Рудзутак, Радек, Крестинский – и военных, в числе которых были такие знаменитые «красные генералы», как Якир и Уборевич. Наконец, туда послали – и от них, пожалуй, оказалось больше всех толку – группу специалистов по тайным операциям. Это были люди чрезвычайно серьезные. Например, «главный диверсант Разведупра» [3] Христофор Салнынь, который занимался созданием боевых отрядов компартии Германии и оборудованием тайных складов с оружием. Вольдемар Розе, известный под псевдонимом Скоблевский, стал организатором «немецкой ЧК» и «немецкой Красной армии». Вместе с Артуром Сташевским он разработал план проведения восстаний в промышленных центрах Германии. Семен Фирин, военный агент полпредства СССР, организовал на советские деньги закупку оружия, предназначенного якобы для Красной Армии, а на самом деле – для восставших.
3
Разведупр, или Разведывательное управление РККА – советская военная разведка.
Советские инструкторы располагались открыто, без всякой конспирации, в здании советского представительства в Берлине. Их группу называли «аппарат на Унтер-дер-Линден» или «группа Алоиза». (Под этим именем был известен в Германии еще один видный деятель Коминтерна и, по совместительству, советской разведки Стефан Жбиковский). Несмотря на разную ведомственную принадлежность, публика эта была почти сплошь коминтерновская. В то время вообще трудно было понять, кто к какому ведомству принадлежит: военная и политическая разведка имели общих резидентов и вовсю использовали иностранных коммунистов, так что опознавательный знак был один: наши – не наши…
Помещение советского посольства больше всего напоминало Смольный в октябрьские дни. Приемные были полны народу, повсюду звучала русская и немецкая речь. В разных комнатах проходили какие-то таинственные совещания, туда-сюда бегали люди с разнообразными пакетами, свертками, гранками…
Планы у организаторов восстания были колоссальными. Волей судьбы в сентябрьские дни 1923 года в германское посольство занесло нашего разведчика Бориса Лаго, которого посвятили в предполагаемый расклад дальнейших событий, о чем он позднее написал в мемуарах. «Не позже, как через месяц во всей Германии вспыхнет революция.
Начнется она одновременно из Гамбурга и Дрездена. Сигналом послужит крупное вооруженное столкновение на улицах Берлина. Потом оно разольется по всей Германии. Есть полное основание думать, что Франция отправит свои войска для подавления революции. При первом же появлении хотя бы одного французского солдата в Германии – будут ли они отправлены по собственному почину Франции или же по приглашению одной из реакционных групп – Красная Армия, в частности, красная кавалерия, прорвется в Германию. Уже заключено соглашение с Литвой о пропуске советских войск. В случае, если Польша заколеблется, она будет раздавлена…» Ну, и так далее. Особенно умиляет это «Польша будет раздавлена» – ведь совсем недавно Красная Армия позорно проиграла польский поход.В России тоже готовились. Троцкий отменил демобилизацию в РККА. Началась переброска конницы к польской границе. В Петроградский порт стягивали сухогрузы, загружая их продовольствием для германских товарищей, готовили эшелоны. По стране прошла мобилизация тех, кто свободно владел немецким языком. 4 октября 1923 года Политбюро утвердило дату начала вооруженного выступления: германская революция должна была стартовать 9 ноября.
Однако при проверке готовности оказалось, что все развивается совсем не по Марксу. Во-первых, страны Антанты каким-то образом оказались в курсе секретных планов большевиков (что совсем неудивительно, учитывая, что в том же советском посольстве их выбалтывали первому встречному). Французы на Рейне и поляки на советской границе привели войска в боевую готовность. Впрочем, это едва ли остановило бы деятелей из Коминтерна – их вообще можно было остановить только пулей! – но тут выяснилось, что и в Германии воевать, собственно, некому и нечем. Оружия приобрели гораздо меньше, чем потратили денег, двенадцать готовых к выступлению дивизий, как оказалось, существовали только на бумаге – и прочая… Как водится, в последний момент предали социал-демократы, имевшие большой вес в рабочем движении, – по сути, рабочее движение накануне выступления раскололось, и не в пользу коммунистов. Узнав обо всем этом, советские руководители отменили восстание.
Однако входивший в ультралевую фракцию КПГ Эрнст Тельман не согласился с этим решением и поднял собственную революцию в Гамбурге. 22 октября забастовали рабочие верфей, к ним присоединились портовики, рабочие пакгаузов и угольных складов, начались массовые демонстрации безработных, погромы хлебных лавок, столкновения с полицией. В предместьях города появились баррикады. Однако изолированное восстание было изначально обречено на провал – и его быстро подавили.
Весь этот базар получил название «Германского Красного Октября».
Кстати, по мрачной иронии судьбы в день, назначенный Политбюро для начала германской революции, состоялся «пивной путч» Адольфа Гитлера и его наци. С теми же последствиями, что и восстание в Гамбурге. Впрочем, есть версия, что «ирония судьбы» здесь ни при чем и что нацисты и коммунисты собирались выступить вместе. Коминтерн свое восстание отменил, а наци предупредить забыл. Может, с этого и началась столь горячая нелюбовь «коричневых» к «красным»?
А вот кто вынес из этих событий урок, так это страны-победители, едва не получившие на свою голову, в дополнение к России, еще одно коммунистическое государство в Европе. В свое время Англия и Франция чрезвычайно боялись союза Российской и Германской империй — приличных монархических государств. А тут они едва не получили союз красной России и красной Германии – неуправляемый, непредсказуемый и непобедимый, да еще взявший на вооружение стратегию «революционной войны». Поняв, что могло произойти, страны-победительницы резко дали по тормозам и принялись всеми силами вытягивать Германию из кризиса. В августе 1924 года на Лондонской конференции был принят новый репарационный план, так называемый «план Дауэса». Францию все-таки заставили очистить Рурскую область, был определен щадящий порядок выплаты репараций. Начался приток иностранного капитала в германскую промышленность (в основном, американского), за ним последовала модернизация промышленности. В 1925 году был создан Стальной трест, который контролировал более 40 % производства железа и стали. В 1926 году появился химический гигант «И. Г. Фарбениндустри».
Немцы ответили пониманием. В феврале 1924 года было отменено осадное положение и даже легализована запрещенная компартия. К власти пришла коалиция буржуазных партий, в которой ведущую роль играли католическая и Немецкая народная партии. Все вроде бы успокоилось.
В 1927–1928 годах Германия превзошла довоенный уровень промышленности и внешней торговли, обогнав Францию и Англию, а также заняла второе место в мире по вывозу машин. Подъем продолжался до 1929 года, когда западный мир охватил колоссальный экономический кризис, известный под названием «великой депрессии». Снова возросли «нужда и бедствия трудящихся масс», но теперь на волне недовольства к власти пришли уже не красные, а коричневые…
«Сфинкс» действует тайно
А теперь вернемся немного назад, в то горячее лето 1919 года, когда подписывался Версальский мир. Условия мирного договора, которые победители составили без ведома немцев и предъявили побежденным как ультиматум, были опубликованы в Берлине 7 мая. Условия были жесточайшие и вызвали взрыв негодования. Уже 8 мая Эберт и члены его правительства назвали их «неосуществимыми и невыносимыми». Кроме жесточайших экономических требований, союзники настаивали на выдаче кайзера Вильгельма и еще 800 человек, которых они объявили военными преступниками, и, что было важнее всего, полностью разоружали страну. Эти условия ставили Германию на колени не только на ближайшие, но и на будущие времена.