Двойные стандарты

Когда телефон снова оказался в рабочем состоянии, он начал беспрестанно пиликать о непрочитанных сообщениях и пропущенных звонках. Стоит ли упоминать, что большая часть из них принадлежит Эрнесту? Думаю, нет. Читать смс не хочу. Сразу выхожу из себя. Осталось только катюхину квартиру затопить слезами.

Закрылась в комнате. Хорошо, что у Кати их три. Пару раз, подруга приносила мне чай и что-то из еды. Но видя мое состояние, на разговоре не настаивала. Единственный раз спросила, не хочу ли я поделиться горем. На что я уверенно покачала головой. Надеюсь, она не слышит, как я рыдаю в подушку, не видит, сколько сухих салфеток уже использовано… Спасибо, что ее жениха нет дома.

Катя, тихонько постучав в дверь, предложила остаться переночевать. Завтра ей на работу, но меня никто не гонит. От благодарности снова слезы подступили к глазам.

— Геля, так ведь нельзя. Пойдем, прогуляемся? А хочешь, кино поставим? Или закажем что-нибудь вкусненькое?

— Лучше прогуляемся. Я хоть зубную щётку себе куплю, — с трудом выдавила из себя улыбку.

— Тогда я одеваться. А ты иди… хоть лицо ополосни, что ли!

Вот, стою я у зеркала. Смотрю на себя, всю распухшую, заплаканную. И думаю.

Почему так? Эрнест был таким внимательным, нежным, трепетным, страстным. С ним я почувствовала себя желанной, женственной, даже единственной. Чего ему не хватило? Зачем он заполонил половину своей квартиры моими вещами? Я вроде как не претендовала на его личное пространство. Поначалу. А теперь…

Теперь, я поняла, что влюбилась по-настоящему.

Теперь я не представляю ни дня без него.

Теперь невыносимо даже представить, что он касается кого-то другого.

Теперь с Андреем сравнить даже в голову не приходит.

В душе нет ни обиды, ни злости. Даже боль какая-то притупленная. Потому что все место занимает пустота. Не хочу выходить завтра на работу. Не хочу встречаться с этим мужчиной ни взглядом, ни словом. Но выбора не остаётся. Я могу выиграть лишь немного времени, заходя через ноутбук в удаленку. Провести так пару дней. Пока я ещё настолько уязвима. Это трусость, признаю. Но лучше я немного подсоберусь, чем снова расклеиться уже в офисе.

А как дальше работать вместе? Этот вопрос не даёт мне покоя.

— Геля, ты прописалась у меня в ванной, что ли?

— Уже бегу!

Наскоро плеснула в лицо ледяной воды и выскочила в коридор. Между делом проскочила непрошенная мысль. А нечего мужикам такие сюрпризы устраивать!

Глава 45

ЭРНЕСТ

Сижу и смотрю в одну точку. Сколько времени так уже прошло и который сейчас час, я и сам не знаю.

На столе откупоренная бутылка рома. Стакан остался где-то возле бара. Ну и черт с ним. Какая в жопу разница заливать с горла или со стакана?

Не хочу ни о чем думать. Но вот блядство. Не получается.

Мысли только о ней. Как она холодно и безапелляционно бросила мне в лицо своё: «Все кончено». Я-то, дурак, думал, что это она была на эмоциях, сорвалась. С кем не бывает. Но следующие два дня доказали, насколько я ошибался.

На звонки не отвечает. Дома не ночует. Работает удаленно. На все корпоративные письма приходит автоматизированный ответ: «Временно нет на месте. По всем возникающим вопросам обращаться к Сотниковой Александре» с припиской телефона и почты.

Я знаю, где она. У Кати. Сам видел их у подъезда. Хотел удостовериться, что у неё все в порядке. Но подойти так и не решился. А смысл?

Из невесёлых мыслей вырвал неожиданный звонок в дверь. Неужели приехала? Моя малышка… Глубоко в душе промелькнула ярко вспыхнувшая надежда. С трудом поднялся. Нетвердым шагом на подгибающихся ногах поплёлся к двери. Щелкнул замок. Дверь кто-то потянул с обратной стороны.

Надежда как промелькнула, так и угасла.

На порог шагнул Лисовский. В одной руке у него зажаты две бутылки обожаемого им виски и одна бутылка моего любимого рома. В другой — нераспакованный набор из двух гранённых стаканов. Судя по фирме, чертовски, недешёвый набор! На локте висит пакет из гипермаркета.

— Превосходно выглядишь, старик! — начал он прямо с порога. Веселье в его голосе резануло слух.

— Зачем приехал? Сопельки мне подтереть?

— Да, Бог с тобой, Армейский! Я позлорадствовать зашёл.

— Аааа, ну тогда проходи, злорадствуй, — развернулся и прошёл прочь, оставив верного друга стоять в дверях.

Уселся обратно в кресло. Ноги закинул на столик, прихватив бутылку. Губами прижался к горлышку, резко опрокинув в себя часть содержимого.

— Какая по счёту бутылка в расход пошла?

— Вторая.

— Пффф! Слабак. Не умеешь ты пить, Эрик.

— Ой, да засохни.

— Я тебе так скажу. Не умеешь — не берись.

— Когда мне понадобится совет, ты будешь первым, кого я спрошу.

— Ладно, так уж и быть. Выручу тебя по старой памяти. Стаканы все опять перебил?

Через пять минут на столе красовались приборы, тарелки с нарезанными кусочками сыра и колбасы, маринованные огурчики с помидорчиками и огромный контейнер с цезарем.

Лис наскоро ополоснул новые стаканы, кинул в них по паре кусочков льда. Рядом поставил яблочный сок.

— Ну, лапы-то хоть убери!

Мне оставалось только громко цыкнуть, стащить со стола ноги на ковёр и смотреть в потолок.

— Только не надо тут глаза закатывать! — тоже мне мамочка нашлась!

Наполнил стаканы напитками. Вложил один мне в руку.

— Тебе что бухать негде? Ко мне он припёрся…

— Ошибаешься. У меня жена есть. И мне всегда есть, с кем выпить бокальчик-другой за романтическим ужином.

— Ну, так и вали. Меня-то своим обществом зачем напрягать? И вообще, мне ли не знать, что ты Оксанке пить не разрешаешь?

— А затем! Что когда в одиночестве, это алкоголизм. А когда в компании — это уже психотерапия.

— Психолог, хренов.

Мы звучно чокнулись с товарищем и опрокинули в себя горячительные напитки. Володя наколол огурчик и кусок колбаски и передал вилку мне. Сам закусил помидором.

— Ну, и что ты раскис, Эрик? Сидишь тут, как мямля!

Я глубоко вздохнул.

— Что такого непоправимого случилось? Ну обиделась на тебя баба. Ну и что? На то они и женщины, чтобы обижаться. Они без этого не умеют.