Двуликая особа

– А если он не набрасываться, а стрелять надумает?

– Стрелять не должен, шум ему ни к чему, но ты все равно жилет наденешь, и когда сядешь, тебя видно плохо будет – положение фигуры нестандартное. – Сергей еще долго и подробно разъяснял и уточнял каждую мелочь. Саньке было стыдно за утренние выходки, но она себя извинила и прощения просить не думала. Когда же детали были обсуждены, назначили время, чтобы, не светясь особо, познакомиться с местом предстоящих событий.

– Сережа, а вдруг мы одного поймаем, а они другого наймут?

– Я не думаю, что они нанимают убийц со стороны, своих отморозков пруд пруди. А если свои, значит, знают что-нибудь, а раз знают, то и с нами информацией могут поделиться. Мы умеем душевно говорить. Но это уже совсем другая история.

– Хорошо, я готова. – Сашка была настроена решительно. Вся ее злость, страх, отчаяние сконцентрировались на одном желании – положить этому конец. Сергей заставил ее повторить все действия и успокоился только тогда, когда они были заучены до автоматизма. Завтра они подработают это на месте, но, опять же, если не будет посторонних глаз.

– Все! Не могу больше видеть командующего Котятича! – устало выдохнула Санька и фыркнула. – Тоже мне, с такой фамилией только сметану охранять!

– А я не сметану, я сливки общества оберегаю. Это только ты досадное недоразумение – не богатая, зато капризная.

– Хватит хамить, поехали к Брутичам.

Вторник оказался для Саши невыносимо тяжелым. В воскресенье они с Сергеем облазили все тропинки, продумали все варианты, обсмотрели каждый куст, старательно прикидываясь шатающимися влюбленными. Вчера Александра назойливо показывала себя, стараясь не подставиться, и сегодня была комком оголенных нервов. Рабочий день начался с урока химии.

Бледная, подтянутая, она заставляла себя сосредоточиться на уроке. Окинув класс взглядом, раскрыла журнал.

– А почему нет Жени Захарова? – Она-то видела, что нет и Оксаны Щукиной, но это не настораживало, а успокаивало ее.

– Он же завтра уезжает, уже и документы забрал, а вы все ему прогулы ставите, – буркнул Севка.

– Куда?

– Ну я же в пятницу вам говорил, к себе, обратно.

– Да, да, Сева, ты извини меня. Очень жаль. – Саше было действительно жаль, что хороший парень Женька так и не смог стать счастливым в ее родном городе. – Очень жаль. А почему Самойлова нет? Опять в мастерской околачивается? Ведь она уже давно закрыта.

– Закрыта.

– А чего ее не открывают-то? Хоть какая копейка шла, а то на сигареты у матери просим.

– Парни жалеют, только клиент пошел, – раздались голоса, вопрос этот был больным для многих.

– Ну вот тебе на! – удрученно всплеснула руками Александра. – И что они ее, в самом деле, не открывают? А мне надо было… меня попросили узнать…

– Это вас друг попросил?

– Ну хватит об этом. Я сама сегодня решу эти проблемы. Вернемся к уроку.

Саша уткнулась в журнал, поднимать глаза не хотелось. Здесь нет теперь Женьки, нет Даши, нет Оксанки. Ряды редеют. Но зато остался Вовчик, вон там сидит Инка Капустина, вон Сашка Кротов, а на месте Захарова, рядом с Севкой сидит теперь Света Терскова, ее первая помощница по клубу. Саша давно замечала робкие взгляды, которыми одаривала девчонка шустрого Ильченко, а сейчас, видимо, решилась смелее проявить свои чувства. Правильно, давно пора.

– Спрашивать вас домашнее задание после выходных, думаю, попусту терять время, поэтому давайте сразу перейдем к новой теме.

Школьники нехотя зашелестели тетрадями.

– Александра Михайловна, у нас еще Стародубцева и Щукина отсутствуют.

– Им придется изучать эту тему самостоятельно, – Александра пыталась сосредоточить ребят на теме и собраться с духом. Но урок проходил вяло, скучно. Видно было, что звонка ждут и ученики, и учитель.

– На следующем занятии проведем самостоятельную. Надо проверить ваши знания.

– Александра Михайловна, кому это надо? – заныл Вовочка, он был слаб в химии. – И так жизнь не сахар, зачем ее еще химией отравлять?

– Да нас, Вовочка, так или иначе химией травят, – вздохнула Лена Осипова, – и дышишь химией, и ешь химию, и носишь химию, так хоть знать, от чего чахнешь.

– Это у нас ты, Леночка, худенькая, тощенькая, вот и узнавай, чтобы не зачахнуть совсем, а я мужчина цветущий, меня пока эта химия не колышет.

– Давайте как-нибудь привыкнем не обсуждать мои требования, – оборвала говорунов Александра.

Урок утомительно тянулся дальше; когда прозвенел звонок, все с облегчением вздохнули. Александру ждал еще клуб. Скорей бы это все кончилось. Почему они с Сергеем решили, что именно сегодня срок Сашиного испытания на прочность, она не знала. Настоял Сергей. Может, о чем-то знал, может, догадывался, но сегодня Александре предстояло тяжелое испытание, какой уж тут клуб! Однако бурные споры «журналистов» отвлекли ее от тягостных мыслей. Принесли фотографии с вечера именинников. Все, кто находился в кабинете, накинулись на стопку снимков.

– О! Смотри, Севка! А Сердючка из тебя лучше, чем Ильченко!

– А меня Инночка Капустина достала. Так и сверкает, так и блещет! А еще и юбка плиссированная. Конфетка!

– Давайте для журнала отберем. И еще… – Александра нахмурилась. – Юль, поищи-ка статейки из журналов мод, надо нам побольше говорить о культуре одежды, макияже, об украшениях. Все потешаемся над Капустиной, а ведь она не одна такая в школе.

– Ну нет! – возопил Ильченко. – Капустину не дадим. Вы из нее серую обыденность сделаете, убьете милую глупость и непосредственность.

Ребята, шутя и смеясь, делали наброски, что-то искали в компьютере, время подползало к девяти. Ровно в девять ребята Котятича займут свои места. Пора сворачивать бурную деятельность клубистов.

– Господа журналисты, давайте заканчивать, – Саша посмотрела на часы и стала приводить свой стол в порядок.

– Александра Михайловна, теперь, когда у вас завелся друг, для нас, несчастных, совершенно времени не остается, – обиженно надула губки Юлька.

– Вот у тебя заведется, и у тебя времени не останется, – незло огрызнулась Александра, ей в общем-то было приятно, что эта девчонка ни с кем не хотела ее делить. – И вообще, должна у меня быть личная жизнь?

– Так ею до тридцати надо было заниматься, – не сдавалась Юлька.

– Ну ты и нахалка!! Я на тебя лет через двадцать посмотрю да послушаю, что ты мне тогда петь станешь.

– Юлька столько со своим языком не проживет, – смеялся Вовчик.

Александра внутренне содрогнулась. Забылась, пора сосредоточиться, времени почти не оставалось. Ей надо одеваться, и это была проблема. Она прежде надевала дубленку тут же, при всех, но сейчас надо было еще напялить этот дурацкий жилетик, а как это сделать, когда на тебя смотрят несколько пар глаз?