Двуликий ангелочек

— Почему? — удивилась я.

— Потому что она умерла три недели тому назад, — если у вас с ней деловые отношения, можете возобновить их со мной, — сказал мужчина. — Меня зовут Богдан Штирнер, я ее сын…

— Я вам перезвоню, — пробормотала я, совершенно растерявшись от свалившихся на меня новостей.

— Знаете, Любовь Максимовна, — сказала я. — Я понимаю, что вы не могли простить эту женщину… Но она уже наказана. И не вами. Она Богом наказана. Она умерла, так и не увидев больше своей дочери.

И, не прощаясь, я пошла к выходу. Разговаривать ни с кем я не могла, мне нужно было спокойно подумать и разобраться в том, что я только что узнала.

Глава 8

Но подумать спокойно не удалось.

Едва я свернула из переулка на улицу, застроенную девятиэтажками, и собралась переходить дорогу, как стоявшая метрах в десяти машина, на которую я сначала не обратила никакого внимания, медленно тронулась с места и поползла следом за мной, постепенно меня догоняя. Заметив это, я забеспокоилась: слишком уж это было похоже на заезженную в голливудских, да и в российских тоже боевиках и детективах сцену покушения. В данном случае покушения на мою жизнь.

Я прибавила шагу, но и машина прибавила скорость, по-прежнему держась в пяти-семи метрах позади меня.

«Если это по мою душу, то почему они меня не догоняют?» — подумала я.

Но тут же сообразила, что смущает моего гипотетического преследователя. Метрах в пятидесяти впереди стояла милицейская машина. Мне не было видно, есть ли в ней кто-нибудь, но это значит, что и водителю следовавшей за мной машины этого тоже не было видно.

Водитель между тем не проявлял ко мне никакого интереса, и я начала немного посмеиваться над собой — что, мол, за болезненные фантазии? Пора бросать смотреть американские боевики, убийцы тебе начали мерещиться!

Мысли мои вновь переключились на детский дом, и я сама не заметила, как свернула за угол.

Шум мотора за моей спиной вернул меня к действительности. Машина, медленно следовавшая за мной, выворачивала из-за того же угла, откуда только что повернула я. Мало того, окно передней дверцы было открыто, и я видела, как в нем появляется рука с пистолетом. Я даже успела заметить рукав черной кожаной куртки.

Не знаю, откуда во мне взялась такая прыть, но я рванула вперед вдоль по тротуару, потому что спрятаться было негде, рядом тянулась бесконечная стена огромного жилого дома — ни одной двери, ни одной арки, ни одного открытого окна на первом этаже.

Выстрела я не услышала, то ли пистолет был с глушителем, то ли сердце мое так стучало, что перекрывало все остальные звуки. Я только увидела, как пуля выбила осколки кирпичей из стены дома в нескольких метрах передо мной.

Я тут же сообразила, что представляю собой слишком хорошую мишень, и если в меня не попали с первого раза, то это еще не значит, что опасность миновала.

Выход у меня оставался только один, и я им воспользовалась.

Я бросилась на проезжую часть и побежала перед машиной. Стрелять через стекло, думала я, нападавший на меня не будет, неудобно. Зато очень удобно давить машиной. Именно это он и попытается сделать. Я сознательно провоцировала его на это.

Бежать мне пришлось медленно, потому что нужно было чутко прислушиваться к работающему мотору, а в ушах гудело от колотящегося в груди сердца, да и реагировать надо было мгновенно, иначе это был шаг не к спасению, а к смерти под колесами.

Нападавший поддался на мою провокацию. Я вовремя услышала, как взревел мотор машины, отсчитала показавшиеся мне нескончаемыми три секунды и резко отскочила в сторону. Я зацепилась ногой за невысокий бордюр и полетела на газон, зарываясь головой в заросли цветов с широкими листьями и высокими стеблями, на которых растут аляповатые крупные цветки. У нас в Тарасове их называют почему-то «чайными розами».

Грохнувшись в этот «чайный розарий» я мгновенно подняла голову и успела заметить длинную царапину на красном корпусе автомобиля, черные очки водителя и заляпанный грязью номерной знак.

Красная «Вольво» скрылась за ближайшим углом, резанув меня по ушам визгом тормозов.

События принимали совершенно непонятный и тем более зловещий оборот. Кому я помешала? Я не сомневалась, что покушение связано с делом Гели Серебровой. Больше просто не было ни малейшего повода. Мне удалось напасть на след, это точно! Я уже хожу в непосредственной близости от убийцы. И он меня боится! Иначе он не решился бы на столь откровенные действия.

Но подумать мне все же было необходимо. Поминутно озираясь, я дошла до первого попавшегося мне кафе, вошла в него и почувствовала себя в относительной безопасности. Заказав бутылку «Балтики» и спросив, можно ли здесь курить, я уселась за столиком у окна и принялась дымить, раскладывая добытую информацию по полочкам и пытаясь выстроить ее таким образом, чтобы события получили естественное и убедительное объяснение.

Первое и самое главное. Геля Сереброва оказалась наследницей крупного состояния.

Я не могла оценить его хотя бы приблизительно, но сеть ресторанов в Америке, по крайней мере по одному ресторану в Москве, Питере и Тарасове — все это говорило само за себя. Это вполне достаточный мотив, чтобы лишить человека жизни.

Я поняла, что напала на верный путь.

Так. Теперь нужно выяснить, кому было выгодно устранить Гелю, убрать ее с пути к этим деньгам.

Ответ напрашивался сам собой. Я только что разговаривала с неким Богданом Штирнером, который вел все дела матери. Это могло означать, что он и есть ее наследник. Вмешательство еще одной наследницы могло спровоцировать его на отчаянный шаг и подтолкнуть к убийству.

Картина складывалась вроде бы ясная, оставалось только найти этого Богдана и прижать его к стене. А там он сам признается. И дело можно считать закрытым.

Несколько смущала меня, правда, совершенная только что попытка убить теперь уже меня саму.

Предположить, что это сделал человек, наверняка не знавший о моем существовании до моего звонка, которому я не представилась, и, надо полагать, находившийся не близко от детского дома, было просто невозможно. А мгновенно вычислить по звонку, где я нахожусь и за пять минут примчаться сюда на автомобиле он тоже не мог. Покушение на меня не вписывалось в нарисованную мной картину и даже разрушало ее.

Но так или иначе, а теперь мне совершенно необходимо встретиться с этим самым наследником и выяснить, есть ли у него алиби на момент убийства Гели Серебровой. В конце концов, если убийца он, он мог узнать и раньше о том, что я раскапываю эту историю, и нанять кого-нибудь, кто за мной следил, а после моего звонка из детдома убийца приказал меня ликвидировать, испугавшись чего-то. Чего? Да хотя бы того, что я на него вышла.

Нет, опять не получается…

Он же не мог знать, что это я ему звоню. Да и что звоню я из детского дома, он тоже не мог знать. Если он только сам за мной следил и разговаривал со мной из машины, которая караулила меня у выхода из переулка…