Двум смертям не бывать

— Но предпочитаешь пока не проявляться?

— Пока да. У нас единственный шанс застать их врасплох. Будь осторожна.

— Мы с тобой уже полгода работаем, — напомнила я. — Сам знаешь, где я, а где осторожность. Но я подумаю над твоим предложением.

Чуть сильнее открыв дверь ногой, я огляделась еще раз, направляя «Скорбь» в разные углы, и обе мы были готовы к нападению.

Но ничего не случилось, кроме того, что Коул повернул голову и заметил меня. Вид у него был, как у человека, который упал с балкона после недельного запоя и остался жив. Лицо черно от синяков — всюду, где не красно от засохшей крови. Из-под разорванной одежды проглядывали кровавые порезы. Лежащие на коленях руки распухли, костяшки разбиты и исцарапаны. В любой момент он мог встать: ничто не привязывало его к стулу и даже к комнате, но он сидел неподвижно, только глядел на меня с грустным сожалением.

— Коул?

Я шагнула вперед, и он сказал, отчетливо шепелявя:

— Стой.

Неразборчиво, потому что верхняя губа распухла, а еще я заметила дыры там, где при последнем нашем разговоре были зубы.

— Надо уходить, — сказала я настойчиво, чтобы он поднялся.

— Не могу.

— Что так?

Он посмотрел в сторону. Я глянула туда же и увидела темный выключенный телевизор на круглой деревянной табуретке из бара. Экран щелкнул, мигнул — и оказалось, что я уже играю в гляделки с Мохаммедом Хадом Абн-Ассаном.

В основном для информации Вайля я сказала:

— Ассан, ты что делаешь в телевизоре? Разве не знаешь, что федеральная комиссия по частотам запрещает показывать подобную мерзость?

— Добрый вечер, Люсиль. Или лучше называть вас Жасмин? Мы вам очень благодарны за быстрый приезд — он даст нам некоторое дополнительное время на подготовку.

— К чему — подготовку?

Он самодовольно усмехнулся, блеснув парой золотых коронок, и отвернулся на секунду от камеры — поделиться приятным настроением с товарищами.

— Ну конечно же, к концу света. К концу мира, каким мы его знаем.

Пронизавший меня страх выплеснул мой ответ:

— Знаешь, тебя можно было бы убить за обильное применение ничего не значащих штампов. Однако я думаю, что ликвидирую тебя за другие твои преступления. Начнем с убийства жены.

Коул мучительно застонал, но утешить его мне было нечем. Сейчас по крайней мере, пока я связана разговором с Ассаном.

Ассан снова засмеялся. При виде такого полного отсутствия угрызений совести во мне вспыхнуло горячее желание убить его на месте.

— Вы просто жемчужина! Как удачно вышло для нас обоих, что мой господин построил для вас такую идеальную западню.

— Босцовски никому не господин, он раб. Раб собственных психотических фантазий.

Ну-ка, сенатор! Посмотрим, как твое самолюбие отреагирует на этот щелчок по носу! Хотя мы оба знаем, кто на самом деле тут командует.

Мое замечание сработало, как арахисовое масло в мышеловке. Не успела я договорить, как в камеру тут же выскочил сам грызун, побагровевший и задиристый. Казалось, он взревет сейчас, как потревоженный медведь, но сенатор быстро взял себя в руки. Пригладил седеющие блондинистые волосы узловатыми толстыми пальцами, одернул темно-синий пиджак. Все-таки магия телекамеры — не пустой звук.

— Вы, насколько я понял, любите высказываться прямо? Ну так и я вам прямо скажу: ваши действия в ближайшие минуты определят, будет этот молодой человек жить или нет. Видите ли, у него под сиденьем закреплено хитрое устройство. Если его вес перестанет давить на стул, произойдет взрыв, который уничтожит вас обоих, весь клуб и большую часть квартала. Представьте себе, сколько будет погублено ни в чем не повинных жизней?

— Дальше.

— Мы можем отсюда, где сейчас находимся, временно отключить это устройство, но только на десять секунд. Чтобы вы с ним поменялись местами.

Козел вонючий.

— Ты не возражаешь, если я проверю твой рассказ?

Он просиял мне так, будто я только что выиграла для него пари — аж челюстями застучал от удовольствия, как бульдог из старого мультфильма. А прыгнет он сейчас в комнату, если я крикну: «Бельведер, мальчик мой, ко мне!»! Мне представилась эта картинка, и я с трудом сдержала ухмылку. А он мне ответил:

— Разумеется, не возражаю! Делайте что хотите.

Я опустилась на колени прямо в пыль чердака «Нежить-клуба», заглянула под стул. Ага, точно бомба. Я такие видела в руководствах по обезвреживанию взрывных устройств. В разделе «Ни черта не сделать, рви когти». Хотя (к гадалке не ходи) Босцовски сильно приврал насчет мощи взрыва — тут взрывчатки хватит максимум снести верхний этаж здания, — все равно Коул погиб бы, и с ним еще все посетители, которых они загнали наверх. Вариант неприемлемый. Ощущение погружения в трясину, когда при попытке вырваться только засасывает глубже и быстрее.

Я встала. Мозг намертво зациклился на слове: бежать, бежать, бежать, бежать, — и подложил под это бесконечное слово саундтрек группы «Пинк флойд». В ушах возник нарастающий рев, никак не связанный с наушником, потом пришла чернота, бешенным псом выгрызая куски поля зрения, закололо онемевшие щеки, заслезились глаза. Какой-то инстинкт заставил меня упереться, не сдаваться. Ощущение было такое, будто я теряю над собой контроль, потому что меня поглощает чья-то чужая, более сильная личность.

Посмотрела на Коула — и сердце начало читать собственную литанию:

Вытащи его, спаси его. Любой ценой. Любой ценой. Любой це…

Голова упала на грудь, я закрыла глаза. Зрение перестало отвлекать, и я почувствовала, как над моей психикой чудовищным штормовым небом воздвигается чернота.

Я не рванулась в слепое бегство, хотя очень хотелось. Не звала эту черноту в себя. Просто стала слушать, и тут же рев перестал походить на грохот океанского прибоя, терзающего Флориду в час урагана, и превратился… да, в голос. Сказал этот голос только одно: «Отпусти себя», но значение слов оказалось гораздо богаче: они мне точно показали, что нужно сделать. Голос я узнала: это был тот, кто говорил со мной после смерти и вернул меня к жизни. К битве.

Подняв голову и открыв глаза, я увидела на лице Босцовски такое жадное нетерпение, что вдруг всплыли мои детские кошмары — там с таким лицом ходил похититель детей из «Пиф-паф, ой-ой-ой».

— Почему я? — спросила я.

— Мы выяснили опытным путем, что жертва нужна добровольная. Если вы займете место Коула, она такой и окажется. А заодно устранится источник раздражения, которым вы являетесь.

Будто я ему вешалка в шкафу. Но когда тебя так сильно недооценивают, это бывает выгодно.

— Так вот почему не вышло с братом Аманды в Индии? — обратилась я к Ассану. — Он не был добровольцем. Мелкий шрифт надо было читать, лохи!

Узкие глаза Ассана чуть ли не огнем загорелись от моей непочтительности, но он на что-то обернулся, отведя глаза от камеры, и отодвинулся в сторону, освобождая место перед объективом для подошедшего Айдина Мне стоило усилий сохранить спокойствие, скрыть ярость, вырывающуюся из меня почти неодолимо.

— Отрицательный результат — тоже результат, — напомнил мне Айдин. — Я работал над совершенно другими вопросами, и Красную Чуму открыл поистине случайно. Я бы никогда не смог ее развить без целой серии проб, позволивших отточить ее до полной силы.