Двуногие лебеди

В рубке леса будут щепки,

Встанут люди мрачных мест…

И мужик воскреснет в кепке

На царях поставит крест.

Всем князьям, ворам, чинушам,

Всякой мерзости иной

Не придётся бить баклуши

За высокою стеной.

Царь – слуга ночного сброда

Грабежами счастлив, сыт.

Не в чести он у народа,

Будет проклят и забыт.

Мерзкой подлостью загружен

И разнузданный, без мер,

Он сидит в кровавой луже,

И большой… миллиардер.

Взгляд навечно заморожен…

Ну, к чему ж пришёл ты, крёз?

Жалок, жаден и ничтожен,

К трону задницей прирос.

Ночь кромешная безлика,

В душах пустота и тьма.

Но летят осколки криков

Во дворцы и в терема.

Не ликуй, ночная свора!

Ты изведаешь свой страх…

Превратятся очень скоро

Постаменты ночи в прах.

Сермяжная правда

В прошлом году, в воскресенье

От жуткой удачи хмельной,

Отчалил в Америку Сеня,

Простившись с родною страной.

По палубе шёл спесиво,

Что граф или баронет.

Гневно ругал Россию,

Страну, где свободы нет.

В ней полное безвулканье

И скучная тишина.

Только бури в стакане

Ну, что это за страна?

Твердил сам себе заучено,

Впадая в блаженный стон:

«В Америке – самое лучшее,

Даже есть Йеллоустон».

Свободе мешать не будем:

Трансгендеры, фейк, ГМО,

Стрельба полицейских по людям…

И там… у кормушек чмо.

У Сени нуль за душою,

Суров благодатный край.

У крёзов с деньгой большою

Даже в пустыне рай.

Бедность одной окраски,

Черна, будто рыбий глаз.

Американские сказки

Такие же, как у нас.

Но Сеня – мужик не робкий,

Всё хает Россию он.

Живёт в картонной коробке

И радует Вашингтон.

…Нет, не умру от смеха я,

Полмира в лихой нужде.

У Сени не крыша съехала,

Просто он лишний везде.

Давно за Большою Лужей

С нищих спадает спесь.

Он там никому не нужен,

Впрочем, так же, как здесь.

С восходами и закатами

Как можем, так и живём.

Куда же ты голь перекатная,

Обманутая жульём?

В дорогах отверженных масса,

Истоптана ими Земля.

…Сеня читает Маркса,

Пора начинать с нуля.

Но, всё-таки, Сеня, ты – шавка.

Не любят таких на Руси.

…А если уж выбрал ты шапку,

То и до гроба носи.

* * *

Я утро встречаю раннее…

Двигатель прочен во мне

Внутреннего старания

Наяву, не во сне.

Я объяснить стараюсь

Всем тем, кто сейчас живёт,

Что после цветенья завязь

Это ещё не плод.

Это всего лишь надежда

На будущий урожай.

Даже в рассвете свежем

Не всякая мудрость свежа.

Глупость да червоточина

Объявлены мудростью враз.

Червям просто скушать хочется

Заживо смирных нас.

Черви – продукт каприза

Лакействующих господ.

От ультра-либерализма

Плесенью так и прёт.

В явлениях форс-мажорных

Взяли нас черви в круг

В прах превратит плодожорка

Старания наших рук.

Кто записался в холопы

Ненасытных червей,

Свободу ушами прохлопал

И потерялся в траве.

Стал он тлёй на подхвате

И в мире совсем другом.

А я, в фуфайке на вате,

Давил бы их сапогом.

Ни днём, ни ночью, ни утром

Они в саду не нужны.

В российском народе мудром

Беда превратится в сны.

Не проморгать бы осень…

Даже на ранах Земли

Будут сады плодоносить,

Но без червей и тли.

Утро выходит из тени,

Рвущее облака.

Завязь после цветенья –

Это не плод пока.

У пропасти

Пропасть слева, справа.

На большой грабёж

Шествует орава

Под смешной галдёж.

Грабят лихо, споро

Честный люд без слов.

Ведь страдает свора

Хромотой мозгов.

Слабый ум – утрата,

Он не верит в крах.

Будет же расплата,

Пропасть в двух шагах.

Линии прямые

Превратились в дым…

Шествуют хромые

Шагом строевым.

Жалко их порою,

Но они в строю,

Новых дней герои…

Каждый шаг – в струю.

Им людское горе –

Сноп благих вестей.

В этой жуткой своре

Нечисть всех мастей.

Этакой коммуной

Главный Асмодей

Хвалится с трибуны…

Скоморох-злодей.

Обожатель свалок

С долгой суетой,

Он смешон и жалок

С рейтингом-туфтой.

Купленный деляга,

Занятый собой…

Шествует ватага

На большой разбой.

Их внизу, на спуске,

Чувствую нутром,

Ждёт, конкретно, русский

Ангел с топором.

* * *

Эта буря не в стакане,

Где сто граммов киселя,

А в огромном океане,