Дядя Лёша

— Нет ее, — сказала старушка, — уехала она. Квартира уж сколько времени запертая стоит.

— Уехала? — Вадим даже не сразу понял, что это значит. — Как же… уехала… А бабушка?

— А Антонина Станиславовна умерла. Царство ей Небесное. — Старушка вздохнула и перекрестилась,

Ощущение было такое, будто его ударили — не сбили с ног, а дали пощечину. Вадим не сразу пришел в себя.

— И когда это случилось? — наконец спросил он.

— Летом. В самом начале июля. От воспаления легких. Она же в параличе лежала, не дай такого Бог никому. А Кристиночке как доставалось — она же одна за ней ухаживала. Да… Вот и не стало Антонины Станиславовны, отмучилась. Жизнь-то у нее нелегкая была. Все мы пережили и войну и блокаду, а уж она… — Старушка прервала свою речь и снова внимательно оглядела Вадима. — А вы им кто будете?

— Я? — смешался Вадим. — Да, собственно говоря, никто. Знакомый… был.

— То-то я и смотрю, вроде видела вас. Вы к Кристиночке ходили. Ну-ну, рассказывала мне про вас Антонина Станиславовна. — Она помолчала, как будто хотела что-то еще добавить, но передумала. — А теперь она уехала. Мать ее забрала.

— А где они живут? — спросил Вадим.

— Не знаю, — сокрушенно покачала головой старушка, и было удивительно, что она чего-то на свете не знает. — Ванда раньше жила в Автово, но туда ли они уехали, нет ли, не скажу вам. Ванда ведь такая взбалмошная…

— Ванда? — переспросил Вадим, не очень понимая, о ком идет речь.

— Ну Ванда! — воскликнула старушка, удивляясь его недогадливости. — Кристиночкина мать, дочь Антонины Станиславовны. Видите, — она понизила голос, явно собираясь раскрыть Вадиму некую тайну, — у Антонины Станиславовны-то, Царство ей Небесное, дочь неудачная. Нет, не пьяница, не подумайте чего. Но какая-то она несуразная… — Она снова вздохнула. — Так что уж ничем не могу вам помочь. Может быть, в институт сходить, где учится Кристиночка?

— Может быть, — кивнул головой Вадим. — До свидания.

Он медленно спустился вниз, открыл дверцу и, садясь в машину, интуитивно посмотрел наверх. С четвертого этажа через стекло на него внимательно смотрела бдительная соседка.

«А ведь она знает, кто я, — вдруг подумал Вадим». — И не только что я ходил к Кристине, но и то, что меня дисквалифицировали в Риме».

Он включил стартер и нажал на газ.

Вопреки советам соседки, Вадим не пошел искать Кристину в институт. Он не представлял себе, что скажет ей, как посмотрит ей в глаза. Это было бы легче, если бы он не знал о смерти бабушки. Теперь же он чувствовал себя полным ничтожеством, а потому никуда не пошел.

С Валерией все было как раз наоборот. Вадим потерял к ней всякое уважение, а поэтому ему, униженному перед всем светом, было гораздо проще общаться с ней, такой же, как и он сам. Он стал совершенно глух к ее просьбам и жалобам. А Валерия жаловалась на отсутствие денег и требовала, чтобы Вадим немедленно убедил родителей продать если не «Женщину с петухом», то какую-нибудь другую картину, из тех, что приглянулись мистеру Уолшу.

— Ну что ты порешь ерунду! — взрывался Вадим, когда все это ему чересчур надоедало. — Я никогда не буду давить на своих родителей. Кроме того, это все равно их деньги, а не наши. И вообще, с какой стати они должны продавать вещи, которые являются семейными ценностями, для того, чтобы ТЫ могла построить СЕБЕ дом?

— Во-первых, не себе, а нам, — возражала Валерия. — И с каких это пор ты стал считать меня чужой? Конечно, твои родители никогда меня не воспринимали. Я для них — неизвестно кто, мужичка. Конечно, они такие культу-урные!

— Хватит! — оборвал ее Вадим.

Ему было теперь глубоко безразлично все, что говорит жена, но нападать на своих родителей он ей не позволял. И все-таки в одном он был с ней согласен: денег не было. И новых источников их не предвиделось. Вадим вспомнил и о фонде ЗДР, где ему обещали кругленький ежемесячный оклад. Как-то само собой получилось, что после возвращения Вадима с римских соревнований господин Бугаев не звонил ни единого раза. Это являло разительный контраст с тем, что происходило перед поездкой.

— Кстати, — сказал Вадим после долгой паузы, — где твой друг Эдуардыч? Не забыл ли он меня, своего свадебного генерала? Да и ролик мой что-то перестали по телевизору крутить… К чему бы это?

Валерия вместо ответа отвернулась.

— Ты что-то знаешь? — спросил Вадим уже более заинтересованно. — Он говорил с тобой?

— Говорил, — мрачно произнесла Валерия и закурила. — А что ты хотел? Чтобы он платил тебе ТЕПЕРЬ? Ты же, по идее, должен быть лицом этого ЗДР.

— Ага! — Вадиму вдруг сделалось нестерпимо смешно. — Мое лицо хуже ЗДР господина Бугаева? А это звучит! Знаешь, я рад! Рад! Мне теперь решительно нечего терять. Я опустился ниже некуда, ниже — бомжом на Московский вокзал! Мое лицо не годится для твоего Эдуардыча! Какое счастье!

— Хватит паясничать! — нервно оборвала его Валерия. — Или у тебя крыша поехала? Хорош муж, нечего сказать. Мало того, что неудачник и нищий, так еще и псих!

В это время зазвонил телефон. Вадим хотел было приподнять трубку и снова положить на место, но затем передумал и вышел в прихожую, где стоял параллельный аппарат.

— Вадик, ты? — раздался в трубке знакомый голос Гриши Проценко. — Все думал позвонить, да не знал, где ты да что ты… А теперь вот собрался…

Вадим молчал.

— Слушай, чего там у тебя в Риме вышло?

— А ты не слышал? — спросил Вадим.

— Слыхать-то слышал, я ж не глухой… Да сомнительная какая-то история… Я, как узнал, заснуть не мог, все думал. И как же это случилось? Подлянка, что ли, какая? Как это было? Как ты попался?

— Как люди попадаются, так и попался…

— Так ведь разве…

— Что ты хочешь знать? Принимал я допинг или нет? Какие вы все вдруг стали любопытные.

— Да я ж вовсе не потому, — опешил на другом конце провода Гриша. — Я же думал… я хотел… может, тебе помочь чем?

— Ничего мне не надо, — сухо ответил Вадим.

— Ну как знаешь, — растерянно отозвался Гриша, не ожидавший такой отповеди. — Кстати, как жена?

— Прекрасно.

— Я вот тоже скоро женюсь, уже и документы подали.

— Поздравляю, — односложно ответил Вадим самым безразличным тоном.

— Вот думал тебя на свадьбу пригласить.

— Спасибо, конечно, но я, пожалуй, не смогу прийти. Уезжаю. Надолго. Но прими мои поздравления.

— Ну спасибо.

Говорить было больше не о чем, и Гриша, попрощавшись, повесил трубку, а Вадим вернулся в комнату.

— Значит, я тебя не устраиваю? — Вадим замер посреди комнаты. — Смотри-ка, как быстро я успел разонравиться! А ведь не так давно ты души во мне не чаяла, или как, птичка моя? Или тебе был нужен не я, а Вадим Воронов, который загребает деньги лопатой и клоуна из себя корчит по телевизору? Надо же было так пролететь! А, кисонька?

— Идиот! — сказала Валерия сквозь зубы.

— Конечно. Разумеется, я идиот. Таких идиотов поискать, как я. Я и не спорю! Кстати, куда делся этот пожилой немец, за которого ты собиралась замуж? Надо бы написать ему, может, вышлет мне тысчонку-другую марок за то, что я избавил его от такого счастья? Да о чем я?! — Вадим картинно хлопнул себя ладонью по лбу. — А был ли мальчик? Немец был или нет? Ну скажи, теперь это ведь все равно. Уже ничего не изменишь, я твой муж. Так был он или ты его выдумала, в качестве некоего катализатора?