Дядя самых честных правил 6

Ага! Вот это удивлённые лица! Все вскочили со скамеек, что-то кричат, тычут пальцами и машут руками. А у Лукиана так вообще челюсть отвисла, хоть он перед испытаниями и изображал снисходительное безразличие. Только Мурзилка сидел спокойно на скамейке и спокойно наблюдал за шагающим механизмом.

— На первую точку, Прохор.

— Есть на первую точку!

Кузнец отвёл машину на двадцать саженей от мастерских и заставил остановиться. Опустил ходовые рычаги, взялся за две малые рукоятки и потянул в разные стороны, одновременно нажимая на педали. Броненосец вздрогнул и, притопывая ногами на месте, стал разворачиваться в сторону леса.

С лязгом дёрнувшись последний раз, он застыл на месте.

— На первой точке, Константин Платонович.

— Спасибо, Прохор.

Я прильнул к смотровой щели и принялся вращать ручку поворотного маховичка. Башня со скрипом, просил же смазать лучше, развернулась на первую цель: в двухстах саженях я заранее приказал поставить несколько огородных пугал. Есть первая! Подкрутив маховичок вертикальной наводки, я прицелился в первую мишень и шлёпнул пальником по казённику «близнят».

Б-бум-м!

Грохот выстрела ударил по ушам, а обзорную щель заволокло дымом. Через секунду его унесло ветром, и я ухмыльнулся. Сдвоенный выстрел превратил в пыль сразу два бедных пугала, оставив на месте попадания немаленькую воронку. Отлично!

Ещё два выстрела я произвёл с тем же успехом. Хорошо, очень хорошо! «Близнята» заряжались раньше, чем я наводился на следующую цель, пожирая запас эфира из накопителя. От такого быстрого расхода энергии внутри броненосца стало ощутимо теплее, так что я скинул камзол и вытер вспотевший лоб.

— Прохор, давай на вторую точку.

— Слушаюсь, Константин Платонович!

Пока машина шагала вперёд, я вернул башню в походное положение. Нет, с этим надо что-то делать! Крутить её вручную слишком тяжело и медленно. Эдак в бою и не поспеешь за целями. Впрочем, я даже знаю, на какой связке Знаков сделать привод для башни.

— На месте, Константин Платонович!

— Глуши движитель.

Я повернул рукоятку, включая магический щит, и сполз вниз. Вместе с Прохором мы пробрались мимо пышущего жаром накопителя, открыли кормовой люк и сбросили верёвочную лестницу. Спустившись на землю, я оглядел броненосец и довольно улыбнулся. Отличная машина! Сейчас проведём последнее испытание, внесём доработки — и можно передавать опричникам.

Прохора я отправил к зрителям, а сам отошёл от машины на сотню саженей и встряхнул руками. Размял пальцы и метнул в броненосец огненный всполох.

Бух! Огонь растёкся по магическому щиту и рассеялся в воздухе. Не делая пауз, я метнул ещё пять штук, получив тот же результат. Щит стоял крепко, не прогибаясь ни на вершок.

Отлично! А теперь последний штрих и заканчиваем. Анубис легко поделился силой, я свернул её в тугой комок и швырнул стандартный армейский «молот». По моим расчётам заклятье должно было снести щит и как максимум оторвать одну механическую ногу. Но я ошибся, и эффект вышел совершенно неожиданным.

Штаддах!

«Молот» с хрустом ударил в щит и рванул так, что пришлось упасть на землю, прикрывая голову руками. Комки сырой земли осыпали меня с ног до головы, а на поле кое-где загорелась жухлая трава. А когда я, отплёвываясь и матерясь, поднялся, броненосец стоял без единой царапины. И щит! Щит был на месте, всё такой же целый и непробиваемый.

* * *

Пришлось вернуться и забраться в броненосец, чтобы проверить состояние накопителя. Шесть седьмых! Ровно столько эфира в нём было после всех испытаний. «Молот» не смог выбить даже трети от заряда, несмотря на свою мощь. Однако, я вам скажу. Это что же получается, можно поставить ещё больше «батареек» и спокойно ходить в атаку против Талантов? Над таким результатом надо хорошо подумать, чтобы не наворотить потом дел.

Выключив щит, я вылез из машины и вернулся к зрителям. Встречали меня криками, овациями и поздравлениями. Я улыбался, кивал и жал руки опричников. Не дав насладиться минутой триумфа, Лукиан подхватил меня за локоть и отвёл в сторону.

— Отрок, — он строго посмотрел мне в глаза, — твой адский механизм надо уничтожить.

— Что?!

— Разобрать на детали и закопать в лесу. А чертежи сжечь и пепел развеять.

— Вы в своём уме? В него куча сил вложена, а вы разобрать хотите.

— Отрок, — монах зашипел на меня, — ты только подумай! Во что превратится война, если такие чудовища в армии появятся? Бойня! Настоящая бойня, а не война! Никакого благородства, сплошное смертоубийство! Война — это битва Талантов, а не техники…

— Отец Лукиан, вы давно на войне были? — Пришла моя очередь посмотреть на него тяжёлым взглядом. — Вы видели, что сейчас происходит? Где там благородство, когда «молотом» целые шеренги солдат убивают? Когда полк стоит под ударами пушек, а командир приказывает «стоять и умирать» — это благородство? Вы были в полевом госпитале после сражения? Видели, как хирурги отнимают раздроблённые руки-ноги? Это благородство вы имеете в виду?

Монах закашлялся.

— Ты это, не сравнивай…

— А мой броненосец разбирай не разбирай, через сколько-то лет другие деланные маги придумают что-то подобное. Прогресс не остановить, как ни старайся. Одна такая машина выкосит десяток Талантливых магов. С вами, может, и не справится, а обычных прихлопнет, словно мух. Простите, отец Лукиан, но время Талантов уходит.

Он посмотрел на меня, ничего не сказал, развернулся и пошёл к усадьбе. Спина его выражала презрение к технике, деланной магии и ко мне лично. И в то же время Лукиан обречённо горбился, понимая, что я сказал правду.

* * *

Доделки шестиногого броненосца заняли ещё пару дней. Прохору пришлось менять конструкцию двух суставов на передних ногах, а я прикрутил к башне привод и увеличил ёмкость накопителей. Не успели «батарейки» полностью зарядиться, как опричники стали меня изводить просьбами отдать им машину. С горящими глазами они прослушали инструктаж, прочитали технику безопасности и принялись с остервенением гонять броненосец по полю. С ними же катался и Мурзилка — он укладывался на горячий накопитель эфира и лежал там весь день, даже ухом не дёргая при выстрелах.

Зарядившие дожди никого не смущали. Святогор месил грязь на поле, периодически бухало орудие, а я наблюдал за этим праздником жизни из ворот мастерской.

— Экую машину мы с вами соорудили, Константин Платонович, — качал головой Прохор, жуя соломинку и глядя на броненосца. — Как думаете, дойдёт она, если бы случилось, до Мурома?

— А чего не дойти, дойдёт.

— А до Москвы?

— Да и до Москвы, пожалуй. Только масло надо будет доливать в суставы.

— А до Петербурга, Константин Платонович, думаю, не дойдёт.