Дядя Сайлас. История Бартрама-Хо
Шрифт:
Я решила, что уже далеко забралась, стала размышлять, а найду ли путь обратно, в случае если что-то меня испугает, и всерьез подумывала вернуться.
Зловещая мысль о мистере Чарке вдруг оттеснила все другие и заполнила мой ум: я смотрела перед собой в пространство длинной галереи, затянутой смутными тенями, погруженной в мертвую тишину, поджидавшей меня, будто ловушка, и была готова поддаться панике.
Но потом собралась с духом и сказала себе, что пройду еще немножко. Я открыла боковую дверь и вошла в большую комнату — пустую, если бы не какие-то ржавые, покрытые паутиной птичьи клетки в углу. Комната была обшита деревянными панелями, впрочем, попорченными пятнами плесени. Я выглянула в окно: оно выходило в тот мрачный, заросший сорной травой внутренний двор, куда я однажды бросила взгляд из другого окна. Я открыла дверь в дальнем конце комнаты и ступила в смежную — не такую большую, но тоже темную, тоже похожую на тюремную камеру. Я плохо различала очертания комнаты — стекла в окнах были грязные, занавешенные снаружи пеленой мокрого снега. Дверь, через которую я вошла, случайно скрипнула, и я, до смерти перепуганная, обернулась,
Ну, еще одна комната… та, в которую вела глубоко спрятанная в противоположной стене дверь, смотревшая на меня, будто из-под насупленных бровей. Я устремилась к двери, распахнула ее, шагнула в третью комнату — и перед моими глазами оказалась громадная костлявая фигура мадам де Ларужьер.
Больше я ничего не видела.
Сонный путник, откидывая покрывало, чтобы скользнуть в постель, и видя скорпиона, который притаился в простынях, испытал бы потрясение, может, и подобное моему, но все же куда меньшее.
Она сидела в неуклюжем старинном кресле со своей старомодной шалью на плечах, опустив босые ноги в ванну делфтского фаянса{37}. Ее парик сполз назад, открыв морщинистый лоб и край лысого черепа, отчего ее высохшее лицо с резко выступавшими скулами, носом и подбородком сделалось еще уродливее. Охваченная сомнением и ужасом, я смотрела, похолодев, на этот мерзкий призрак, который несколько секунд отвечал мне прищуренным злобным взглядом, будто выслеженный злой дух.
Встреча — по времени и месту — оказалась одинаково неожиданной и для меня, и для нее. Она не могла знать, как я восприму случившееся, но быстро овладела собой, рассмеялась громким визгливым смехом и, ударившись в памятное мне вальпургиево веселье, сделала несколько па какого-то фантастического танца. Двумя пальцами карикатурно подхватив свою старую, поношенную юбку, она шлепала по полу мокрыми босыми ногами, оставлявшими следы, и на родном диалекте, состоявшем, казалось, из одних носовых, что-то распевала с буйным ликованием.
Охнув, я тоже оправилась от изумления, но была не в силах вымолвить ни слова.
Мадам заговорила первой:
— О, дорогая Мод, какой сюрьприз! Ми обе так обрядованы, что потеряли речь! Я — в польной рядости… я чарёвана… ravi… [80] видя вас. И ви тоже при виде меня — у вас всё на лицо. Ах, да-да, это опьять мой миленьки обезьянь… Бедни мадам опьять! Кто бы подумаль!
— Я считала, вы во Франции, мадам, — произнесла я, сделав над собой страшное усилие.
80
В восторге (фр.).
— А я и оставалься там, дорогая Мод, я только что оттуда. Ваш дядя Сайляс, он написаль настоятельнице, чтобы была gouvernante — сопровождать молядую леди, значить, вас, Мод, в пути. Она посляля меня. И вот, ma ch`ere [81] , бедни мадам прибыль випольнить порючение.
— Когда же мы должны уехать во Францию? — спросила я.
— Не знаю, но стари женщина… как по имени?
— Уайт, вероятно?.. — предположила я.
— О, oui [82] Уаитт… она говорит, недель два-три. А кто провель вас к покою бедни мадам, моя дорогая Мод? — вкрадчиво поинтересовалась она.
81
Милочка (фр.).
82
Да (фр.).
— Никто, — поспешно ответила я. — Я случайно оказалась здесь и не представляю, почему вы должны скрываться. — Я испытывала почти возмущение, смешанное с изумлением, узнав, что столько касавшегося «дорогой Мод» вершилось втайне от меня.
— Я не скриваю себя, мадемуазель, — возразила гувернантка. — Я действую точно по прикас. Ваш дядя, мистер Сайляс Руфин, он боится, говорит Уаитт, быть потревожен кредиторами, значить, все дольжно делаться втихомольк. Мне было сказано избегать me faire voir [83] , и я слюшаюсь моего нанимателя — voila tout! [84]
83
Показываться (фр.).
84
…вот и все! (фр.)
— И как давно вы находитесь здесь? — с тем же возмущением продолжала я расспросы.
— Коло недель. О, здесь место такой triste! [85] Я так обрядована, что вижу вас, Мод. Мне было так одиноко, глюпышка ви моя дорогая.
— Вы не обрадованы мне, мадам. Вы не любите меня… Никогда не любили! — воскликнула я с внезапной горячностью.
— Нет, я стряшно обрядована, ви не знаете, ch`ere petite niaise [86] , как мне хочется еще поучить вас. Давайте поймем дрюг дрюга. Ви считаете, я не люблю вас, мадемуазель,
потому что ви наговориль вашему покойному papa про тот маленьки d'er`eglement [87] в его библиотеке. Я так часто сожалею об этот большой неосторёжность. Я думаль найти письма доктора Брайерли. Я быля так уверен, что тот человек хотель заполючить ваше состояние, моя дорогая Мод, и если бы нашля что-то, я бы все-все вам откриля. Но это быля такая большая моя sottise [88] , что ви сделаль правильно, наговорив на меня мосье. Je n’ai point de rancune contre vous [89] . Нет-нет, совсем нет. Напротив, я буду ваш gardien tutelaire… [90] — как ви виряжаете? — ангель-хранитель, о, вот-вот. Ви думаете, я говорю par derision? [91] Совсем нет. Нет, моя дорогая дьетка, я не говорю par moquerie [92] — разве только на сами крёхотка. — При этих словах мадам отвратительно рассмеялась, показав черные зияния на месте зубов в углах рта, а взгляд у нее был холодный и злобный.85
Унылое (фр.).
86
Дорогая маленькая простушка… (фр.)
87
Беспорядок (фр.).
88
Глупость (фр.).
89
Я не держу на вас зла (фр.).
90
Телохранитель (фр.).
91
В насмешку (фр.).
92
В шутку (фр.).
— Да, я знаю, — сказала я, — вы, мадам, меня ненавидите.
— О! Какой чьюдовищно безобразьни слов! Я смютилясь! Vous me faites honte [93] . Бедни мадам, она ненавидель никогда… никого, она любиль всех ее дрюзей, а врягов оставляль на Божью милость. И если, как вам видно, я веселее… plus joyeuse, чем прежде, то им не випало счастье. Когда я возврящаюсь, то всегда нахожу каких-то моих врягов мертви, а каких-то — в затрюднении и накликавши на себя беду. — Мадам пожала плечами и с легким презрением рассмеялась.
93
Мне стыдно за вас (фр.).
Ужас остудил закипавший во мне гнев, и я промолчала.
— Моя дорогая Мод, ви считаете, что я вас ненавижу, — это так понятно. Когда я быль с мистером Остин в Ноуль, я вам не нравилься… никогда. Но в резюльтат нашей дрюжбы ви узнали от меня, что сами мой большой драгоценность — моя репютас. Всегда одинаково. Всегда ученица может — оставшись непойман — calomnier [94] ее gouvernante. Разве я не быль к вам, Мод, неизменно добрая? Что я больше показываль — жестокость или ляска? Я, как и каждая человек, jalouse de ma reputation [95] , и я тяжельо переживаль изгнание, навлеченный вами, ведь я ради вас старалься и допустиль неосторёжность… старалься по мотивам чистейши, похвальнейши. Это ви так хитро шпиониля за мной и донесля на меня мосье Руфин. Helas! [96] Какой злёбни свет!
94
Оклеветать (фр.).
95
Забочусь о своей репутации… (фр.)
96
Увы! (фр.)
— Я совсем не намерена обсуждать тот случай, мадам, я отказываюсь говорить о нем. Допускаю, что вы указали достоверную причину вашего появления здесь и что мы должны совершить поездку вместе. Но вам следует знать: чем меньше мы будем видеться, находясь в этом доме, тем лучше.
— Я не торопилься бы, мой миленьки b^ete [97] ; ваша образование пришлось пренебрегать, а лючше скажу, пожертвовать, с тех пор как ви прибыль к месту, — мне говорили. Ви не дольжен стать bestiole [98] . Ви и я — ми будем слюшать прикас. Мистер Сайляс Руфин, он скажет нам.
97
Здесь: звереныш (фр.).
98
Зверюшка (фр.).