Дьявол и паж

— Прекрасно понимаю, — ласково ответил его милость. — Я тебя не подведу, дитя мое.

— Я знаю, Монсеньор. — Леони вложила свою руку в его ладонь и едва слышно вздохнула. — Зачем вы все это устраиваете?

— У меня есть на то немало причин, дитя мое. Тебе не стоит забивать ими голову.

— Хорошо, Монсеньор, — покорилась Леони. — Какими далекими мне кажутся те времена, когда я жила с Жаном и Шарлоттой.

— Надеюсь, ты скоро их забудешь, ma mie. Это был всего лишь дурной сон.

— Bien, Монсеньор, — девушка приникла головой к его плечу.

Тем же вечером прибыл Хью Давенант. Гостю сообщили, что герцог обедает. Хью вручил лакею плащ со шляпой и без доклада прошел в столовую, откуда доносился оживленный разговор.

Длинная комната была залита сиянием десятков свечей. Сверкало серебро; искрилось граненое стекло; рубинами отсвечивало вино в бокалах. В конце стола восседала леди Фанни, по правую руку от нее расположился мистер Марлинг, по левую — Руперт. Рядом с Марлингом сидела Леони. В тот момент, когда Давенант вошел в столовую, девушка собиралась что-то сказать его милости, сидевшему во главе стола; но при звуке открывшейся двери подняла голову и радостно хлопнула в ладоши.

— Tiens, это же месье Давенант! Наконец-то! Монсеньор!

Его милость отложил салфетку и встал.

— Дорогой Хью! Ты прибыл как раз вовремя. Жак, прибор для месье.

Давенант крепко сжал руку герцога, дружески кивнул Руперту и мистеру Марлингу.

— Я не мог отвергнуть твое приглашение… или, вернее сказать, вызов? — Он низко поклонился Фанни. — Миледи?

Леди Фанни просияла и протянула ему руку.

— Я так рада видеть тебя, Хью! Мы с тобой, наверное, вечность не виделись!

— Ты прекрасна, как всегда, — Давенант поцеловал руку ее светлости. Глаза его при этом не отрывались от Леони.

— О! — недовольно промолвила леди Фанни, заметив его взгляд. — Значит, я теперь на втором плане, Хью! Определенно, меня затмила эта девица! Я смертельно обижена! — Она улыбнулась и кивнула Леони.

Девушка выбралась из-за стола и старательно присела в реверансе, на губах ее играла озорная улыбка. Она не сводила с Давенанта широко раскрытых невинных глаз.

— Возможно ли это? — пробормотал Хью и склонился к ее руке.

— Похоже, ты ослеплен? — Его милость встал рядом со своей воспитанницей.

— Абсолютно! Никогда бы не поверил, что такое бывает! Тебя можно поздравить, Аластер.

— Я тоже так считаю, — согласился герцог.

Леони отвесила грациозный поклон.

— Иногда, месье, я вновь становлюсь Леоном.

— Да, теперь я узнаю Леона, — улыбнулся Давенант. — Тебе нравится быть Леони?

— Поначалу мне это совсем не понравилось! Но сейчас я нахожу это довольно приятным. Когда ты девушка, у тебя появляется много чудесных вещей, и можно ходить на балы. На следующей неделе здесь будет бал, месье!

— Наслышан об этом, — рассмеялся Давенант. — Кто на нем будет?

Компания заняла свои места за столом. Давенант сел напротив Леони. На его вопрос ответила Фанни.

— Все, Хью, даю тебе слово, весь Париж! Я хорошо потрудилась, можешь мне поверить!

— И превратила дом в настоящее осиное гнездо! — проворчал Руперт. — Как поживаешь, Хью?

— Как обычно, Руперт. А ты?

— Неплохо. Как видишь, мы все изменились. Никогда наша семья не была столь сплоченной, а отношения между нами столь дружескими. Один господь знает, сколько это продлится!

Давенант снова рассмеялся и взглянул на мистера Марлинга.

— Эдвард, похоже, ты нарушил свой обет не переступать порог жилища Джастина!

— Мы с тобой, дорогой Хью, призваны внести здравый смысл в эту безумную затею, — весело ответил Марлинг. — Это идея Леони. А как тебе удалось вырваться из лап своего братца?

— Я рад, что тебе все-таки удалось удрать от него, Хью, — скорчил рожу Руперт.

— Ах да! — спохватился его милость. — Как поживает невыносимый Фредерик?

— В жизни не встречала такого зануду, как Коулхетч! — воскликнула миледи. — Ты только представь, Хью, он когда-то был в меня влюблен! Великий лорд Коулхетч! Надо же! И я должна была радоваться оказанной мне чести! Кошмар!

— Фредерик невыносим, как и всегда, — улыбнулся Хью. — Ему не понравилось, что я засобирался к Эйвону.

— Боже, Фанни, неужели братец Хью увивался за тобой? — ужаснулся Руперт. — Я всегда знал, что он глупец!

— Спасибо, милорд! — Давенант насмешливо поклонился молодому человеку. — Вы всегда чересчур восторженно отзываетесь о моем уважаемом родственнике.

— И обо мне! — надула губы ее светлость. — Несносный мальчишка! Ты помнишь, как Коулхетч ухаживал за мной, Джастин?

— Дорогая, когда я пытаюсь разобраться в твоих ухажерах, память мне изменяет. Это не тот, что требовал у меня твоей руки, приставив к моему виску пистолет? Нет, наверное, то был Фонтерой. Коулхетч, я думаю, написал мне исключительно вежливое послание, которое я до сих пор перечитываю. В этом шедевре говорится, что Фредерик готов не обращать внимания на такие незначительные недостатки, как глупость, легкомысленность и расточительность, в избытке свойственные его избраннице.

— Фанни, прими мои извинения! — рассмеялся Хью.

Мистер Марлинг взялся за персик.

— Какой пылкий возлюбленный! — насмешливо заметил он. — Дорогая, надеюсь, я не говорил, что не стану обращать внимание на твои недостатки?

— Милый Эдвард, ты говорил, что обожаешь меня! — судорожно вздохнула ее светлость. — Боже, какие это были дни! Камминг, добрая душа, вызвал Джона Дрю на дуэль, потому что тот пренебрежительно отозвался о моих бровях. А Вейн — ты помнишь Вейна, Джастин? — хотел убежать со мной.

Последняя фраза вызвала у Леони живейший интерес.

— А вы?

— Дитя мое! У бедняжки не было ни гроша за душой, а он, глупец, страстно желал жениться на мне.

— Как бы я хотела, чтобы из-за меня устраивали дуэли, — мечтательно протянула Леони. — На шпагах.

Давенант удивленно взглянул на девушку.

— Правда, Леон, то есть Леони?

— Конечно, месье! Это так чудесно! Вы видели, как они дерутся, мадам?

— Боже правый, разумеется, нет, дитя мое! Этого никто никогда не видит.

— А! — Леони разочарованно вздохнула. — А я подумала, что вы наблюдали за дуэлью.

— У этой особы, — насмешливо заметил Давенант, — похоже, имеется вкус к кровопролитию.

— Не просто вкус, мой дорогой, а подлинная страсть. Ничто не радует ее больше, чем потоки крови.

— Не стоит поощрять кровожадность, Джастин! — нравоучительно сказала леди Фанни. — Возмутительная черта!

У Леони весело блеснули глаза.

— Монсеньор научил меня одному ужасно кровожадному искусству, — сообщила она. — Вы об этом ничего не знаете!