Дьявол носит «Прада»
Шрифт:
– Ну, я бы не сказала, что самая крутая, – ответила я, наклоняясь к Джеймсу, чтобы взглянуть на диджея Моби, который с мрачным видом стоял возле стола с книгами, – но здесь совсем не так плохо, как я ожидала. И потом, знаешь, после всего, что сегодня произошло, мне просто необходимо было как-то поднять себе настроение.
После внезапного отъезда Миранды (которому предшествовало столь же внезапное появление) Эмили сообщила, что сегодня мне впервые предстоит везти Книгу ей на квартиру. Книгой именовалась огромная, как телефонный справочник, подшивка, где были собраны все текущие материалы по «Подиуму». Эмили объяснила, что, когда Миранда находится в офисе, никакой производительной работы быть не может, потому что сотрудники весь день совещаются с Мирандой, а она ежечасно
Когда Эмили краем уха услышала, что я собираюсь на вечер с Джеймсом, она так и подпрыгнула.
– Ты ведь знаешь, что не можешь уйти, пока не будет готова Книга?
Я уставилась на нее. По лицу Джеймса можно было подумать, что он сейчас бросится на Эмили с кулаками.
– Да, не скрою, это та часть работы, от которой я особенно рада избавиться. Порой это затягивается допоздна, но Книга необходима Миранде каждый вечер. Она привыкла работать дома. В общем, сегодня я посижу с тобой и покажу, как это делается, но потом ты будешь все делать сама.
– Спасибо. Как думаешь, во сколько сегодня будет готова Книга?
– Понятия не имею. Каждый вечер по-разному, об этом лучше спросить в арт-секции.
В этот день с Книгой закончили рано – всего в половине девятого. Я приняла ее у вконец измученного сотрудника арт-секции, и мы с Эмили спустились к Пятьдесят девятой улице. Эмили несла ворох одежды, только что доставленной из химчистки, – в пластиковых пакетах и на плечиках. Она пояснила, что вычищенная одежда всегда доставляется вместе с Книгой. Свою грязную одежду Миранда привыкла привозить в офис, и – вот радость-то! – моей обязанностью было звонить в химчистку и сообщать им, что у нас есть для них работка. Как правило, они тут же посылали кого-нибудь в «Элиас-Кларк», чтобы забрать одежду, и на следующий день возвращали ее в идеальном состоянии. Мы убирали все в шкаф, а потом отдавали Юрию или отвозили к ней на квартиру сами. С каждой минутой моя работа казалась мне все более высокоинтеллектуальной!
– Эй, Рич! – заискивающе улыбаясь, окликнула Эмили посасывающего трубку диспетчера, которого я встретила в первый день работы. – Это Андреа. Она будет отвозить Книгу каждый вечер, так что вы уж позаботьтесь, чтобы ей доставалась хорошая машина, ладно?
– Сделаем, Рыженькая. – Он достал изо рта трубку и указал на меня: – Я позабочусь о Блондиночке.
– Вот и хорошо. Ой, а не могли бы вы дать нам еще одну машину? После того как мы отвезем Книгу, нам с Андреа надо ехать в разные места.
Два массивных «таун-кара» остановились перед нами, и верзила водитель открыл для нас дверь. Эмили забралась в машину первой и тут же достала мобильник.
– Квартира Миранды Пристли, будьте добры.
Водитель кивнул, завел мотор, и мы тронулись с места.
– А что, всегда бывает один и тот же водитель? – спросила я, удивившись, что он знает дорогу.
Эмили жестом велела мне помолчать: она оставляла сообщение для девушки, вместе с которой снимала квартиру, а потом сказала:
– Нет, в компании работает довольно много водителей. Я с каждым ездила раз по двадцать, так что теперь дорогу знают все.
После этого она снова занялась телефоном. Я оглянулась назад и увидела вторую машину:
она аккуратно повторяла все наши повороты и остановки.Мы остановились перед типичным для Пятой авеню домом: идеально чистый тротуар, ухоженные балконы и шикарный, уютно подсвеченный вестибюль. Человек в смокинге и шляпе тут же подошел к машине и открыл дверь. Эмили вышла. Я подумала: почему бы нам просто не оставить Книгу и одежду этому человеку – в конце концов, разве не для этого и нужны швейцары? Это их работа. Но Эмили вытащила из сумки ключ на кожаном брелоке от Луи Вюиттона и протянула его мне.
– Я подожду здесь. Отнеси все в ее квартиру, в пентхаус А. Просто открой дверь, оставь Книгу на столике в фойе и повесь одежду на крючки возле шкафа. Не в сам шкаф – возле шкафа. А потом уходи. Не вздумай стучать или звонить, она терпеть не может, когда ее беспокоят. Просто тихо войди и выйди. – Она передала мне пластиковые пакеты и проволочные вешалки и снова взялась за свой мобильник.
Ну хорошо, я отнесу все это, только к чему такие сложности?
Лифтер грустно улыбнулся мне и нажал кнопку пентхауса. Он был похож на женщину, которую колотит муж: унылую, целиком покорившуюся своей участи.
– Я подожду вас здесь, – кротко сказал он, глядя в пол, – это займет у вас не больше минуты.
Ковер в холле был сочного рубинового цвета; я чуть не упала, когда мой каблук запутался в его густом ворсе. Стены были затянуты плотной кремовой тканью, по длине полотна виднелись крохотные кремовые же шляпки обойных гвоздиков; возле стены стояла обитая кремовой замшей скамеечка. На раздвижных дверях прямо передо мной было указано «пентхаус Б»; я развернулась и увидела точно такую же дверь с надписью «пентхаус А». Вовремя вспомнив предостережение Эмили, я отдернула руку от звонка и вставила ключ в замочную скважину. Дверь тут же открылась, и не успела я и глазом моргнуть, как очутилась в просторной комнате и ноздри мне защекотал чудесный запах бараньей отбивной. Она была там: изящно подносила вилку ко рту, а две совершенно одинаковые черноволосые девочки, разделенные столом, оглушительно кричали друг на друга. Высокий, сурового вида мужчина с крупным носом и серебристой шевелюрой читал газету.
– Мам, скажи ей, что она не имеет права заходить в мою комнату и брать мои джинсы! Она меня не слушает! – вопила одна из малюток, обращаясь к Миранде. Та отложила вилку и отпила из бокала, который взяла с левой половины стола, из чего я заключила, что это «Пеллегрино».
– Каролина, Кэссиди, ну хватит. Я уже достаточно этого наслушалась. Габриэль, принесите еще мятного желе.
Мужчина, по всей вероятности повар, поспешно внес в комнату широкую серебряную чашу на серебряном подносе.
И в этот момент я осознала, что уже полминуты стою и смотрю, как они ужинают. Они меня еще не заметили, но непременно заметят, как только я направлюсь к столику в прихожей. Я двигалась затаив дыхание, но чувствовала, что все они повернулись и смотрят на меня. Я хотела как-то их поприветствовать, но сдержалась, вспомнив, как я вляпалась сегодня утром, когда мычала и бормотала что-то словно идиотка. Столик, столик. Вот он. Кладем на него драгоценную Книгу. Теперь одежда. Я отчаянно озиралась в поисках места, куда следовало повесить вещи, но у меня все расплывалось перед глазами. Стол молчал, и я кожей чувствовала на себе их взгляды. Никто со мной не поздоровался. Девочки, похоже, нисколько не удивились, что в их квартире оказался совершенно посторонний человек. Наконец я заметила за дверью небольшой шкаф для верхней одежды и сумела аккуратно повесить ненадежные гнущиеся плечики на перекладину.
– Не в шкаф, Эмили, – прозвучал размеренный голос Миранды, – на крючки: они предназначены специально для этого.
– Ох да, конечно. Здрасте.
Идиотка! Заткнись! Ей вовсе не нужно, чтобы ты отвечала, просто делай, что она говорит! Но я ничего не могла с собой поделать. Мне было дико, что они не поздоровались, не поинтересовались, кто я такая, – вообще никак не отреагировали на мое вторжение в их квартиру. И что значит «Эмили»? Она что, издевается? Ослепла? Не видит, что я не та девушка, которая проработала у нее уже почти два года?