Дьявол по соседству

В глазах у Мейси поплыло.

Она не могла дышать.

 Она же убивает тебя! Убивает тебя! Убивает тебя!

В горле у Мейси зародился сдавленный рык. Она оскалила зубы, изо рта пошла пена. Отведя руку назад, она схватила девчонку за промежность и резко повернула, что было сил.

Девчонка закричала и ослабила хватку.

Мейси буквально взбесилась, стала корчиться и извиваться, словно рептилия. Просунула подбородок девчонке под руку и укусила ее в предплечье. В следующую секунду она почувствовала, как ее зубы пронзают кожу, а рот наполняется кровью.

Девчонка с диким визгом отпустила ее и отскочила в сторону, запнувшись при этом о собственные ноги. Когда она отвлеклась на свою рану, Мейси кинулась на нее. Издав волчий рык, схватила ее за волосы и резко повернула ей голову. Девчонка была в ярости, царапалась и шипела. Мейси ткнула большим пальцем ей в левый глаз, и та, снова вскрикнув, слегка обмякла. Затем Мейси запустила ей в волосы обе руки. Резко опустила ей голову вниз и принялась бить ногой. По животу, по промежности, по ногам.

Девчонка упала назад.

Левый глаз у нее покраснел и опух, почти закрылся, но правый был огромным и неподвижным, наполненным жаждой убийства.

Девчонка бросилась на нее.

Мейси попыталась обойти ее, но та врезалась в нее, выбив из равновесия. Мейси резко двинула локтем назад и, ощутив удар, услышала, как нос девчонки сломался с тошнотворным хлопком. Та закрыла руками лицо. Между пальцев текла кровь.

Мейси кинулась на нее.

В тот момент для Мейси девчонка олицетворяла все те страдания и унижения, которым она подверглась и через которые прошла. Она била ее в лицо снова и снова, затем ударила ногой по ребрам. Девчонка кричала и пыталась сопротивляться, но наполовину ослепленной ей было нелегко это делать. Мейси атаковала со всех сторон, молотила ее кулаками и ногами.

Девчонка упала на одно колено, окровавленная и ошеломленная.

Попыталась подняться, и Мейси двинула ее коленом в висок. Несколько раз ударила ногой, пока девчонка не упала назад.

 Затем прыгнула на нее, расцарапала ей лицо, а потом погрузила обломанные ногти в поврежденный глаз. Разорвав веко, добралась до глазного яблока. Девчонка визжала от нестерпимой боли. Она пыталась сопротивляться, но Мейси не переставала копаться у нее в глазу. Наконец, поорудовав пальцами в глазнице, вцепилась ногтями в глазное яблоко и с первобытным криком вырвала его из глазницы. За ним тянулся пучок розовых мышц и влажная нить зрительного нерва.

Собравшись с силами, Мейси резко дернула, и глазное яблоко оказалось у нее в руке, все еще пульсирующее жизнью.

К тому времени девчонка превратилась в рыдающую и трепещущую груду плоти, охваченную агонией, и едва пребывающую в сознании. Мейси ударила ее еще несколько раз. И тут в руку ей что-то сунули.

Нож.

В тот момент сознательно мыслить она уже не могла. Мейси взяла нож, и то, что она сделала им, было сделано из чистого рефлекса, совершенно инстинктивно. Она схватила девчонку за волосы, дернула ей голову назад и полоснула ножом по горлу. На лицо и грудь ей брызнула кровь. Она полосовала девчонку еще и еще, пока не стало казаться, будто их обеих макнули в красные чернила.

Девчонка немного сопротивлялась, затем упала Мейси на колени.

От зрелища и от запаха свежей крови члены клана пришли в неистовство. Это было видно по их глазам. Они хотели намазаться кровью, плескаться в ней, раскрасить ею стены своего логова.

Она была нектаром.

Соком жизни.

Жидкостью великого таинства.

Они кричали и прыгали вокруг, колотили друг друга, катались по полу, совокуплялись, плевались и царапались. Это переходило от одного к другому, будто замыкалась некая жуткая цепь.

Мейси это тоже не обошло стороной.

Сердце у нее бешено колотилось, тело было мокрым от крови и сладко пахнущего пота. Она чувствовала жар между ног, в животе, а особенно в голове, будто всепоглощающий огненный смерч.

 Гротескные лица членов клана смотрели на нее с восторженным ожиданием. Мейси наклонилась к горлу девчонки, прижалась губами к ножевому ранению, вскрывшему ее сонную артерию. Кровь продолжала хлестать. Она была горячей и солоноватой, наполняла рот, текла в горло. Мейси всасывала и глотала ее, более довольная, чем дитя, сосущее материнскую грудь.

Наконец, она оттолкнула от себя труп, изо рта у нее лилась кровь. Подняла руки вверх, запрокинула назад голову и закричала во все горло. Ибо она прошла боевое крещение. Она стала членом клана. Она стала охотницей...

80

Теперь стае нужно быть осторожной, нужно передохнуть и зализать раны. Нужно оправиться от физических и физических травм, полученных в сражении на Провиденс-стрит. И те, и другие были очень серьезными и болезненными.

Но Предводитель не чувствовал боли.

Чем больше жизней он отнял, чем больше крови пролил, тем более живым он себя чувствовал. Он не сможет и не станет валяться на соломе, как побитая собака, особенно когда было время охоты, и ночь звала его. Он был бодр и полон энергии, словно ввел себе в вену, как наркотик, эту сладкую амброзию жизни.

Члены его стаи лежали на заросшем травой поле, зализывая раны и утешая друг друга. Несколько храбрецов продолжали держать в руках оружие, готовые к охоте. Предводитель встал и направился к улице. Несколько его охотников двинулись с ним. Остальные навострили уши, сосредоточились, встревожились, но остались на месте.

Ветерок донес запах.

Предводитель уловил его и оживился. Запах был дразнящим и приятным. Предводитель пошел по следу, возбужденный и движимый любопытством. Запах пробудил в нем желания, которые он не испытывал уже несколько лет. Заставил его сердце трепетать, а кровь - бурлить. Член у него отвердел. Одна из его охотниц, девчонка-подросток, встала на четвереньки и принялась нюхать след. Предводитель подошел к ней сзади, схватил за бедра, раздвинул их и проник в нее. Сперва она завизжала и огрызнулась на него, но потом с готовностью отдалась. Он брал ее, так как она хотела этого, яростными толчками, шлепая бедрами об ее ягодицы.

Когда он кончил, запах усилился.

Он последовал за ним. Остальные охотники двинулись следом, крались сквозь траву, с оружием в руках, глаза блестели от лунного света. Запах исходил от мертвых существ, от гниющего, засиженного мухами мяса. Этот густой смрад пробуждал у всей стаи собачьи инстинкты. Всем хотелось вываляться в нем и пахнуть так же.

Предводитель вел их вперед, через дворы, через пустыри.

Доносимый ветерком запах усиливался.

Они проследовали за ним во двор, заросший ночными цветами и душистой травой, запах бегущего сока растений вселял энергию. Встав на четвереньки, Предводитель почувствовал чужой запах. Смрад мочи и мускуса было ни с чем не спутать. Этот двор был помечен, как чужая территория. Остальные охотники почувствовали этот запах и вздрогнули. Им он не понравился. Что-то здесь было не то.