Дьявол в музыке

Донати был потрясён. Это могло оказаться правдой. Что он знал о карбонариях? Он любил Орфео, но юноша оставался для него загадкой. «Я не могу быть уверен в том, что буду делать через неделю или месяц…. Простите, что я так загадочен. Я бы сказал больше, если бы мог». Уж не слова ли это радикала и бунтовщика?

– Ваше сиятельство, - вмешалась Лючия, - разве мы можем быть уверены, что Орфео тоже не был убит? Или что не лежит где-то раненый и ждёт нашей помощи, пока мы стоим здесь и строим догадки?

– Команданте фон Краусс скоро будут здесь, и начнутся поиски, - сказал Раверси. – А пока вы все должны оставаться здесь. Маэстро, скажите, как вы познакомились с Орфео?

– Я уже несколько лет был знаком с маркезом Мальвецци. Он покровительствовал моим многообещающим ученикам, а я учил его протеже. Он рассказал, как познакомился с молодым англичанином и решил учить его в своей вилле на Комо. Он хотел, чтобы я стал его наставником. Я оценил такую увлечённость – маркез был готов покинуть Милан в январе, в самый разгар оперного сезона, чтобы жить на озере зимой, почти в одиночестве. Я сказал, что стар и слеп, а мои дни интриг и приключений давно прошли. Я хотел работать с удобствами и ни от кого не скрываться.

– Но вы согласились учить Орфео. Почему?

– Синьор граф, - просто ответил Донати, - я услышал, как он поёт.

Повисла пауза.

Донати слышал, как Раверси задумчиво меряет беседку шагами.

– Долго вы и Орфео жили здесь?

– Я думаю, около шести недель.

– На каком языке вы говорили?

– На миланском, синьор граф. Я не знаю английского.

– А он хорошо говорил по-милански?

– Чрезвычайно хорошо.

– Значит, вы могли говорить бегло. Он что-нибудь рассказывал о себе?

– Нет, синьор граф. Но я никогда не спрашивал. Я не был любопытен. Мы жили музыкой, а потому говорили и думали только о ней. Весь остальной мир казался очень далёким.

– Что скажешь ты, Маттео? – спросил Раверси. – Можешь ты пролить свет на то, чем был Орфео и откуда взялся?

– Ваше сиятельство, я едва видел его. Я всегда работал в садах или ходил с поручениями в замок или деревню.

– А ты, Лючия? Ты знаешь настоящее имя Орфео?

– Нет, ваше сиятельство.

– Вы почти ровесники, - убеждённо сказал Раверси, - и должны были проводить время вместе… подружиться.

– Девушка вроде меня не может подружиться с джентльменом, ваше сиятельство… если не хочет погубить себя. Я не хотела себе такого. Я хочу выйти замуж, когда придёт время.

– Хм. Хорошо, но по крайней мере, опиши мне его.

– Описать, ваше сиятельство?

– Да, опиши. Как он выглядел?

– Это сложно сказать, ваше сиятельство.

– Что в этом может быть сложного? Разве ты не жила на этой вилле с ним всё это время?

– Я не жила здесь, ваше сиятельство, - чопорно возразила она. – Отец не позволил бы этого. Я лишь приходила готовить и убираться.

– Тем не менее, ты часто видела Орфео. Он был высок?

– Выше меня, ваше сиятельство.

– Это ожидаемо. Насколько выше?

– Я не знаю, ваше сиятельство. Я никогда не стояла рядом с ним.

– Он был крепкого сложения?

– Я бы сказала, что нет.

– Какого цвета у него были волосы?

– Думаю, каштановые.

– Какого оттенка?

– Я не замечала.

– А глаза?

– Я не из тех, кто смотрит джентльменам в глаза, ваше сиятельство!

– Ради любви Господа, девочка, ты должна вспомнить больше! Он бы красив? Были у него шрамы, родимые пятна или какие-то особые приметы?

– Я правда не обращала внимания на то, как он выглядит, ваше сиятельство. Он был выше меня.

Донати ошеломлённо покачал головой. Лючия, что утром, не дрогнув, помогала ему одеваться, стала такой чопорной! Сообразительная, остроглазая Лючия неспособна описать юношу, которого видела каждый день полтора месяца! О, Орфео, Орфео, тебе придётся отвечать за это!

– Матерь Божия! – раздражённо воскликнул Орфео. – Маттео, опиши его.

Маттео прочистил горло и переступил с ноги на ногу.

– Я видел его ещё реже чем моя девочка. Если она не может описать его, то я и подавно, ваше сиятельство.

– Это нелепо! Маэстро Донати, Лодовико ведь описывал вам, как выглядит этот юноша?

– Он сказал мне, что ему двадцать один год. Но он никогда не говорил, смуглый он или белокожий, высокий или низкий. Он сказал лишь, что Орфео будет хорош на сцене и будет нравится дамам, но мне показалось, что он говорил скорее о изяществе и манерах, чем о красоте.

– Разве вам не нужно было ощупать лицо или горло Орфео, чтобы учить его?

– Нет, синьор граф. Я мог просто слушать его и замечать ошибки. Но постойте! – Донати поднял руку. – Мы забыли о Тонио!

– Кто такой Тонио? – тут же спросил Раверси.

– Мой слуга. Был им. Маркез заставил прогнать его вчера.

– Почему?

Донати пересказал, как Орфео и Тонио подрались в винном погребе под пещерами, и как маркез вышел из себя и поссорился с Орфео. Конечно, Раверси захотел узнать, в чём причина драки. Донати ответил, что не знает.

– Где Тонио сейчас? – спросил Раверси.

– Я не знаю, синьор граф. Но он не мог уехать далеко. Я пообещал ему месячное жалованье и сказал, что помогу найти новое место. Наверное, он в Соладжио, ждёт возможности вернуться и увидеться со мной, когда маркез уедет… - Донати замолчал, вспомнив, что теперь Лодовико уже никуда сам не уедет. – Он не стал бы возвращаться, пока маркез здесь, - закончил он. – Тонио боялся его.

– И, вероятно, был зол, - кратко добавила Лючия.

– Что ты хочешь предположить? – сурово спросил Раверси.

– Не моё дело предполагать, ваше сиятельство. Я просто гадаю, вот и всё.

– Ты думаешь, это Тонио убил маркеза? – спросил Маттео. – Но как бы он попал в сад? Я запер ворота прошлым вечером, а у него нет ключа.

– Утром ворота не были закрыты, папа. Я забыла тебе сказать.

– Ты уверена? – спросил Раверси.

– Да, ваше сиятельство. Когда мы с папой пришли из замка утром, он дал мне ключ, чтобы я отперла ворота, потому что ему надо было в деревню. Но ключ не понадобился, потому что ворота были уже отперты.