Дьявольская альтернатива

Стюард провел норвежского капитана в дверь личной каюты Престона. С края койки, где она сидела, не сводя глаз со смутных очертаний «Фреи», видимых сквозь иллюминатор на левом борту, поднялась Лиза Ларсен.

– Тор, – прошептала она. – Ларсен отпихнул дверь назад ногой и захлопнул ее. Он раскрыл объятия и поймал в них бросившуюся к нему женщину.

– Привет, моя маленькая снежная мышка.

В кабинете премьер-министра на Даунинг-стрит отключили громкоговоритель, по которому они слушали трансляцию с «Аргайлла».

– Проклятие, – вырвалось у сэра Найджела, который выразил таким образом чувства всех собравшихся.

Премьер-министр повернулась к Монро.

– Видите, господин Монро, ваша новость в конце концов, оказывается, представляет не просто академический интерес. Если объяснение сможет каким-то образом вывести нас из этого тупика, ваши труды были не напрасны. Итак, вкратце, почему же Максим Рудин ведет себя таким образом?

– Потому что, мэм, как нам известно, он имеет минимальный перевес в Политбюро, уже много месяцев висит на волоске…

– Ну, по вопросу уступок в военной области американцам – согласна, – сказала миссис Карпентер. – Основываясь именно на этом, Вишняев хочет свергнуть его.

– Мэм, Ефрем Вишняев сделал заявку в высшую власть в Советском Союзе и не может теперь повернуть назад. Он постарается скинуть Рудина любым возможным способом, если же номер у него не пройдет, в течение недели после подписания Дублинского договора Рудин уничтожит его. Эти два человека в Берлине могут дать Вишняеву в руки инструмент, при помощи которого он склонит на свою сторону одного-двух членов Политбюро, которые присоединятся к его фракции «ястребов».

– Каким образом? – спросил сэр Найджел.

– Раскрыв рот – сказав то, что им известно. Прилетев в Израиль живыми и собрав международную пресс-конференцию. Нанеся Советскому Союзу огромное общественное и международное унижение.

– Но не убийством же капитана гражданской авиации, о котором никто никогда не слышал? – спросила премьер.

– Нет, не из-за этого. Убийство капитана Руденко в кабине самолета действительно было случайностью. Побег на Запад был необходим, если они хотели обеспечить всемирную рекламу настоящему достижению, которого они добивались. Видите ли, мэм, 31-го октября прошлого года на одной из улиц Киева Мишкин и Лазарев убили Юрия Иваненко, шефа КГБ.

Сэр Найджел Ирвин и Барри Ферндэйл подскочили так, словно их ужалили.

– Значит, вот что с ним случилось, – выдохнул Ферндэйл – эксперт по советским делам. – Я думал, что он попал в опалу.

– Не в опалу, а в могилу, – поправил Монро. – Политбюро это, разумеется, известно, и по крайней мере один, а может, и два члена рудинской фракции пригрозили, что перейдут на другую сторону, если убийцам удастся остаться невредимыми и нанести Советскому Союзу унижение.

– Это имеет какой-то смысл с точки зрения русской психологии, господин Ферндэйл? – спросила премьер-министр.

Носовой платок Ферндэйла бешено полировал линзы его очков.

– Еще какой, мэм, – возбужденно сказал он. – Как для внутреннего потребления, так и за пределами страны. Во времена кризисов – как сейчас, при нехватке продовольствия – жизненно необходимо, чтобы КГБ внушало страх людям, особенно нерусским национальностям, чтобы держать их в узде. Если этот страх испарится, если всемогущий КГБ превратится в посмешище, последствия этого могут быть совершенно ужасающими, разумеется, с точки зрения Кремля. За пределами страны – и особенно в странах третьего мира – впечатление о том, что власть Кремля в поддержании его господства и продвижении его влияния. Да, эти двое – словно бомба с часовым механизмом, подложенная под Максима Рудина. Запал задействован делом «Фреи», а время катастрофически быстро истекает.

– Тогда почему нельзя сообщить канцлеру Бушу об ультиматуме Рудина? – спросил Монро. – Он поймет, что Дублинский договор, который окажет громадное влияние на его страну, имеет более важное значение, чем «Фрея».

– Потому, – встрял сэр Найджел, – что даже известие о том, что Рудин выдвинул этот ультиматум, является тайной. Если эта новость просочится, мир поймет, что в этом деле замешано нечто большее, чем просто мертвый капитан воздушного флота.

– Хорошо, джентльмены, все это очень интересно, – заявила миссис Карпентер, – даже завлекательно. Но ничуть не помогает разрешить эту проблему. Перед президентом Мэтьюзом есть два выбора: позволить канцлеру Бушу отпустить Мишкина и Лазарева и потерять договор, или продолжать требовать удерживать этих двух в тюрьме и потерять «Фрею», подвергаясь ежеминутным проклятиям со стороны дюжины европейских столиц и осуждению всего мира. Пока что он попытался использовать вот какой третий вариант: попросить премьер-министра Голена вернуть обоих в немецкую тюрьму после освобождения «Фреи». Идея, по-видимому, заключалась в том, чтобы удовлетворить Максима Рудина: могло выйти, а могло и нет. Но это не имеет значения теперь: Беньямин Голен отказал. Вот как обстоят теперь дела. Тогда мы попытались предложить иной путь: взять «Фрею» штурмом. Это также сорвалось. Боюсь, у нас больше нет вариантов, за исключением того, что, как мы подозреваем, задумали американцы.

– И что же это? – спросил Монро.

– Взорвать танкер орудийным огнем, – ответил сэр Найджел Ирвин. – У нас нет доказательств, но орудия «Морана» направлены прямо на «Фрею».

– Вообще-то говоря, все-таки есть третий вариант. Он может удовлетворить Максима Рудина и должен сработать.

– Тогда, пожалуйста, объясните, – скомандовала премьер-министр.

Монро так и поступил, у него ушло на это пять минут. Последовало молчание.

– Я нахожу это в высшей степени отвратительным, – наконец сказала миссис Карпентер.

– Мэм, при всем моем уважении к вам, также чувствовал себя и я, предавая своего агента КГБ, – ледяным тоном ответил Монро. – Ферндэйл бросил ему предостерегающий взгляд.

– Есть у нас подобное дьявольское оборудование? – спросила миссис Карпентер у сэра Найджела.

Тот внимательно изучал свои ногти.

– Думаю, в нашем специальном отделе смогут найти что-то подобное, – тихо ответил он.

Джоан Карпентер глубоко вздохнула.

– Слава Богу, это решение принимать не мне, а президенту Мэтьюзу. Думаю, его следует предложить ему. Но это надо сделать с глазу на глаз. Скажите, господин Монро, вы готовы выполнить этот план?

Монро подумал о Валентине – как она удалялась от него по улице по направлению к поджидавшим ее людям в серых шинелях.

– Да, – ответил он, – без малейшего колебания.

– У нас мало времени, – быстро сказала она, – вам надо добраться до Вашингтона еще сегодня вечером. Сэр Найджел, есть у вас какие-нибудь мысли на этот счет?

– В пять часов вылетает «Конкорд» – это новая линия до Бостона, – ответил он. – Его можно будет перенацелить на Вашингтон, если президент только пожелает.

– Отправляйтесь, господин Монро. – велела она. – Я проинформирую президента Мэтьюза о той новости, которую вы привезли из Москвы, и попрошу о том, чтобы он принял вас. Вы сможете объяснить ему лично ваше несколько жутковатое предложение. Если, разумеется, он примет вас так быстро.

Пять минут спустя после того, как ее муж вошел в каюту, Лиза Ларсен все еще не выпускала его из объятий. Он спросил ее о доме и детях. Она разговаривала с ними по телефону два часа назад: в субботу в школе не было занятий, поэтому они были дома вместе с семьей Даль. Она сказала, что с ними все в порядке: только что вернулись из Боунсета, куда они ездили, чтобы покормить кроликов. Беседа о том, что на самом деле их волновало, наконец началась: