Дьявольская секта (Сборник)

— Можете воспользоваться, моим кабинетом, — предложил Найджел. — Иди первым, Гарри подойдет попозже.

— Пришли нам туда пару кружек пива, — сказал я и вышел из бара через служебный вход.

Ганнафорд присоединился ко мне через несколько минут.

— Прими мои соболезнования, — сказал первым делом он. — Жаль Боба. Славный был парень, мы с ним отменно покуролесили в этом пабе, — с ухмылкой добавил он.

— Это верно, — кивнул я, догадываясь, что брат был в приятельских отношениях с этим завсегдатаем пивного бара, хотя за стенами его они могли и не встречаться, сохраняя при этом друг о друге самые лучшие впечатления.

— Найджел сказал, что какой-то американец интересовался подносом Боба, — продолжал я.

— И не только он, — сказал Гарри. — Его хотел купить еще один янки.

— Любопытно, — хмыкнул я, — И что об этих американцах известно?

— Один из них, мистер Гатт, производит впечатление приятного человека, — потеребив мочку уха, проговорил

Ганнафорд. — Совсем не наглый, как большинство янки, уже в годах, прилично одет. Ему чрезвычайно хотелось купить. у Боба этот поднос.

— Он предлагал какую-то определенную цену?

— Цену он не назвал. Боб сказал, что не станет обсуждать этот вопрос, пока поднос не оценят эксперты, и мистер Гатт тогда согласился уплатить оценочную стоимость. Но Боб рассмеялся и заявил, что он, возможно, вообще не станет продавать эту вещь, так как это фамильная реликвия. У мистера Гатта тотчас же вытянулось лицо.

— А что насчет другого янки?

— Молодого? Этот мне не понравился, слишком напорист и самоуверен. Он вел себя с Бобом очень нагло, можно сказать даже вышел из себя, когда Боб отказался продать ему поднос. Если бы не его жена, неизвестно, чем бы все кончилось.

— Американец был с женой?

— Ну, может, она ему и не жена, — ухмыльнулся Гарри,— может быть, сестра.

— Он представился?

— Да. Как лее, черт подери, его зовут? Холл? Нет, не то. Стедман? Не то. Минуточку, сейчас вспомню. — Лицо Гарри даже побагровело от напряжения. — Холстед! — хлопнул он себя по лбу. — Его зовут Холстед. Он дал Бобу свою визитную карточку, я это точно помню. И сказал, что наведается еще разок, когда поднос оценят. Боб посоветовал ему не терять попусту времени, и тогда янки полез на рожон.

— И это все? — спросил я.

— Пожалуй, да, — сказал Гарри. — Правда, мистер Гатт вскользь обмолвился, что коллекционирует такие штуки. Наверное, он один из этих американских миллионеров.

— Когда все это происходило? — спросил я, мысленно отметив, что в «Котте» в последнее время развелось слишком много богатеньких янки.

— Сейчас вспомню, — потер подбородок Ганнафорд. — Пожалуй, спустя два дня после публикации в «Вестерн морнинг ньюс». Значит, пять дней тому назад, а именно — во вторник.

— Спасибо, Гарри, — поблагодарил его я. — Полиция может заинтересоваться этой информацией.

— Я непременно схожу туда и все расскажу, — сказал он, беря меня за рукав. — Когда похороны? Я хотел бы присутствовать и попрощаться с Бобом.

Этот вопрос поставил меня в тупик: у меня ведь не было времени об этом подумать.

— Я пока не знаю, — признался я. — Сперва должно закончиться дознание.

— Безусловно, — согласился Ганнафорд. — Когда будете знать, скажите Найджелу, а он передаст мне. И другим тоже. Боба Уила здесь все уважали.

— Непременно, — сказали.

Когда мы вернулись в бар, Найджел многозначительно подмигнул мне. Я подошел и поставил на стойку пустую кружку.

— Пришел янки, который остановился в гостинице, — прошептал Найджел. — Вон он, возле камина.

Обернувшись, я увидел за столиком мужчину лет шестидесяти с бокалом виски в руке. У него было худое и мрачное лицо цвета заезженного седла. Под моим пристальным взглядом он поежился и придвинулся поближе к огню.

— Он сказал, что много времени проводит в Мексике, — сказал Найджел, когда я снова обернулся к нему. — Английский климат ему не По душе, здесь для него холодновато.

4

Ту ночь я провел в одиночестве на ферме Хейтри. Останься я в «Котте», то возможно, уберег бы себя от многих страданий, но я этого не сделал. Вместо этого я бродил по тихим комнатам, населенным тенями воспоминаний, и погружался в депрессию.

Я — последний из рода Уилов. У меня нет ни дядей, ни тетей, ни братьев, ни сестер, я был один как перст. Ныне опустевший дом был когда-то населен современниками многих исторических личностей, вершивших судьбу страны. Клочок английской земли, на котором стоял этот дом, за четыре столетия пропитался потом Уилов, стойко переносивших выпавшие на их долю испытания. И вот теперь в живых остался один лишь я, маленький серенький человечек с его маленькой серенькой работой.

Как это несправедливо!

Я обнаружил, что стою в спальне Боба. Постель все еще была разобрана, и я чисто автоматически застелил ее и поправил подушку. Туалетный столик, как всегда, был в беспорядке, возле зеркала лежала стопка фотографий членов нашей семьи и портрет королевы Елизаветы — рядом со снимком любимого жеребца Боба. Я взял портрет Елизаветы в руки, чтобы рассмотреть его, и что-то выпало из рамки на туалетный столик.

Это была визитная карточка. Я поднял ее и прочел:

Пол Холстед. Авенида Куинтиллана, 1534. Мехико.

Зазвонил телефон, я вздрогнул и поднял трубку, в которой прозвучал сухой голос мистера Маунта.

— Привет, Джереми, — сказал он. — Мне пришло в голову, что все хлопоты с похоронами я тоже мог бы взять на себя. Так что не волнуйся.

— Очень любезно с вашей стороны, — едва не поперхнувшись, сказал я.

— Мы ведь были друзьями с твоим отцом, — продолжал мистер Маунт. —Я не говорил тебе, но если бы он не женился на твоей матери, на ней, возможно, женился бы я. — Он положил трубку, оставив меня в мертвой тишине.

Я лег спать в своей комнате, где обычно спал в детстве. И впервые с той давней поры я плакал, уткнувшись лицом в подушку.

Глава вторая

1

В ходе дознания мне стало известно имя убитого грабителя — Виктор Нишеми, американец.

Формальности не заняли много времени. Сперва провели опознание, потом я дал показания, как обнаружил труп Нишеми и раненного брата, умирающего на кухне. Потом дал показание Дейв Гусан, ведущий дознание, и следователю были предъявлены золотой поднос и ружья.