Дыхание розы

Потоки слез, хлынувшие из глаз, затуманили ее взгляд.

«Ваш сын так похож на вас, моя Клэр, моя сестра. И он так близок нам. Мы пробираемся на ощупь в бесконечном лабиринте. Мы мечемся в поисках путеводной нити. Меня изводят столько вопросов, на которые не удается найти ответы. Почему было угодно, чтобы вы умерли в Сен-Жан-д’Акр? Почему вы не предчувствовали, что готовится резня? Почему вы не бежали? Что знали вы, о чем мне неведомо? Мои сны превратились в прогулки по кладбищу. Там я встречаюсь со всеми вами, любезный народец призраков. Анри, моя нежная любовь, мой супруг. Филиппина, чья драгоценная кровь течет в нас. Бенедикт, мой любезный Бенедикт. Клеманс, Клэр, мои сестры, мои воительницы.

И она, одна из нас. Что она знает о своей судьбе?

Клэр, тревога снедает меня. А если мы заблуждались? Если все это лишь сказка? Если нет никакой двери? Если нет никакого ключа?

Мы уподобили наши жизни игре в Таро, которую недавно цыгане привезли из Египта, если только не из Китая. Мы скрестили клинки, но не понимаем значения происходящего. Впрочем, кто может утверждать, что действительно понимает его значение?

Клэр, мне так страшно, но я не могу найти причин моих страхов. Эти толстые стены, эти суровые своды, под которыми я рассчитывала обрести покой, источают угрозу. Я чувствую ее в каждом коридоре, перед каждой ступенькой. Теперь под ними расхаживает зверь, несущий зло. Никто его не видит, никто его не слышит. Лишь некоторые из нас ощущают его присутствие. Чтобы покончить с ним, требуется отвага Клеманс или ваша способность предвидеть, моя Клэр. Требуется победоносное упорство Филиппины. Я всего лишь боязливая старая женщина, довольствующаяся своей эрудицией, убеждающая себя, что душой понимаю все. И вот теперь я превратилась в одинокую старуху, разбитую болью во всех членах, преследуемую видениями, которые не в состоянии истолковать, испуганную глубиной пропасти, разверзшейся у моих ног. Я дрожу от внутреннего холода, который убеждает меня, что зло рядом. Оно вошло сюда в сопровождении этого Флорена. Зло прокралось к нам и теперь следит за нами. Я чувствую, что оно подслушивает наши разговоры, вторгается в наши молитвы. Оно ждет, но я не знаю чего.

Вы помните? Когда мы были детьми, мы поехали вместе с нашей семьей в этот городок, в Тоскану. Вы помните проклятую яркую тряпку, которой размахивали крестьянские дети, так напугавшую меня? Я плакала, я рыдала, я отказывалась сделать еще один шаг. Вы подбежали к ним, вырвали из их рук тряпку, бросили ее на землю и стали топтать ногами. Подойдя ко мне под раздосадованными взглядами детей, вы, улыбаясь, сказали: сила рождается из твоей веры в нее. У дьявола широкая спина, он козел отпущения всех наших грехов и охотно наделяет нас ими. Вы были правы, моя сестра, и эта уверенность, если о ней станет известно, может стоить мне отлучения от Церкви. Дьявола не существует. Человек — вот кто вечное и единственное поле битвы зла. Я видела одно из его самодовольных завоеваний, я дотрагивалась до него. Он мне улыбался. Он был красивым. Мне страшно, моя Клэр».

Аделаида Кондо, сестра-келарша в аббатстве Клэре, просматривала содержимое шкафа гербария, в котором стояло множество пузырьков, джутовых мешочков, терракотовых бутылок и различных сосудов. Она чувствовала себя виноватой, что пришла сюда, не спросив разрешения у аббатисы или у сестры-больничной Аннелеты Бопре, считавшей гербарий своим феодом. Аннелета охраняла его столь ревностно и даже злобно, что порой это вызывало у многих удивление. Крупная женщина производила на Аделаиду, еще молодую и легко смущающуюся, сильное впечатление. Ходили слухи, что Аннелета, дочь и внучка врачей, не смирилась с тем, что не смогла продолжить их искусство, и примкнула к единственному обществу, разрешавшему ей врачевать: она поступила в аббатство. Аделаида не поклялась бы в правдивости этих утверждений, которые, вероятно, отчасти объясняли раздражительный и сварливый характер сестры-больничной. Как бы то ни было, но Аделаиде не хватало шалфея, чтобы приправить этих великолепных зайцев. Зайцев принесли вчера от галантерейщика [20] из Ножана, и она собиралась подать их с пюре из слив, схваченных первыми холодами.

20

Галантерейщики — богатый цех торговцев, которые продавали, не изготавливая их, все ткани, одежду и даже предметы и изделия ювелирного искусства самым богатым слоям общества. Они также красили шелк, в отличие от красильщиков, которые занимались менее дорогими тканями. Их ремесло считалось одним из самых уважаемых.

Шалфей был очень распространенным лекарством, которое советовали принимать при головных болях, резях в желудке, параличе, эпилепсии, желтухе, контузиях, тяжести в ногах, обмороках и множестве других болезней, и поэтому сестра-больничная должна была сделать летом значительные запасы, тем более что эта лекарственная трава также входила — наряду с белым вином, гвоздикой, имбирью и перцем — в состав восхитительного соуса «Сальвия». Аделаида искала взглядом большой мешок с вышитыми на нем словами salvia officinalis [21] , но безуспешно. Она нашла блошницу дизентерийную, дербенник иволистный, касатик зловонный, крапиву двудомную, огуречник и буквицу, но шалфея нигде не было. Раздосадованная Аделаида спрашивала себя, не убрала ли по здравому размышлению сестра-больничная мешочек с шалфеем на одну из верхних полок. В конце концов, та была высокой и крепко сложенной, как мужчина. Молоденькая сестра поставила табурет рядом с полками и взобралась на него. Шалфея нигде не было видно. Протянув руку, Аделаида стала шарить за первым рядом пакетов и пузырьков. Вдруг она наткнулась на завалившийся назад джутовый мешочек и вытащила его. Спрыгнув с табурета, Аделаида высыпала на стол, на котором сестра-больничная взвешивала травы и измельчала их, содержимое найденного ею мешочка. Серо-коричневая мука с едким запахом могла быть только толченой рожью. Но что это за черноватые комочки? Она нагнулась, чтобы понюхать. Резкий запах цвели заставил ее отпрянуть назад.

21

Шалфей лекарственный (лат.). (Примеч. пер.)

— Сестра Аделаида! — прогремел голос сзади.

Молоденькая монахиня подпрыгнула от неожиданности и схватилась за сердце. Она резко повернулась к сестре-больничной, обширные и ценные знания которой в области медицины не искупали ее сварливого характера, по крайней мере по мнению Аделаиды.

— Что вы здесь делаете? — продолжала сестра-больничная обвинительным тоном.

— Просто… Просто…

— «Просто» что, я вас спрашиваю?

Путаясь в объяснениях, молодая монахиня наконец сумела объяснить свое присутствие в святилище, ревностно охраняемом сестрой Аннелетой.

— Одним словом, я искала шалфей, чтобы приготовить соус.

— Вы должны были спросить у меня.

— Разумеется, разумеется. Но я вас нигде не нашла. Я искала, я даже взобралась на табурет и…

— Вам не повредило бы иметь немного здравого смысла, сестра моя, — надменно отозвалась сестра-больничная. — Почему я должна убирать лекарство, которым пользуюсь ежедневно, в труднодоступное место? Шалфей лежит…

Аннелета не закончила фразу. Ее взгляд упал на серо-коричневую муку, лежащую на столе. Она подошла ближе, нахмурила брови и спросила:

— Что это?

— Вот этого я не знаю, — призналась Аделаида. — Я нашла этот мешочек на верхней полке. Он завалился за остальные.

Оскорбленная в лучших чувствах, Аннелета сухо поправила Аделаиду:

— Мои мешки и пузырьки не «заваливаются». Я аккуратно расставляю их рядами после того, как взвешу и запишу в свою книгу учета. Вам прекрасно известно, что некоторые лекарства очень опасны, и я должна быть готова в любой момент проверить их состав и способ употребления.

Сестра-больничная склонилась над небольшой горкой муки и кончиком указательного пальца принялась отделять от нее черноватые комочки. Когда она выпрямилась, лицо ее было смертельно-бледным. Утратив самоуверенность, она прошептала:

— Боже мой!

— Что такое?

— Это спорынья.

— Спорынья?

— Ржаная спорынья. Она так называется, потому что образует своеобразные черные коготки на колосьях ржи. Авторы древних текстов считают, что она вызывает гангрену… Члены чернеют и сохнут, а кожа становится похожей на обожженную. Кажется, что трупы обуглились. Некоторые ученые считают спорынью причиной «горячки» [22] , о которой так много говорят, этого лихорадочного бреда, сопровождаемого галлюцинациями [23] , принимаемыми невежами за доказательство откровений или одержимости, в зависимости от случая. От этого сильного яда вымерли целые деревни [24] .

22

В 994 году Радульф Глабер описывал горячку как «болезнь, которая, затронув член и пожрав его, отрывает его от тела».

23

Галлюцинации возникают под действием диэтиламида лизергиновой кислоты, иначе говоря ЛСД.

24

Пришлось ждать XVII века, чтобы это мнение стало общепризнанным.

— Но для чего она может понадобиться? — спросила Аделаида, которую постепенно охватывала паника.

— Да вы, сестра Аделаида, лишились рассудка, если поверили, что я готовлю эту субстанцию в таком количестве! Разумеется, она обладает чудесными свойствами, избавляет от головной боли [25] , недержания мочи и климактерических кровотечений [26] . Но ее надо применять очень осторожно. Я всегда держу небольшой пакетик этого вещества, но, разумеется, не в таких количествах.

25

В наши дни эрготамин по-прежнему используют для лечения мигреней и головной боли, вызванной вазомоторными расстройствами.

26

Эти кровотечения вызваны различными видами фибром.

— Я не знаю… Не сердитесь на меня, прошу вас, — пробормотала молодая женщина, готовая расплакаться.

— Да нет же… Успокойтесь! И не надо тут лить потоки слез, как вы это умеете делать. Настают суровые времена, и у меня нет ни малейшего желания утешать вас.

Этих слов вполне хватило, чтобы Аделаида бросилась в сад, захлебываясь от рыданий.

Аннелета, не сводившая глаз с отравленного ржаного порошка, не обращала внимания на плач своей духовной молодой сестры. Кто приготовил эту муку? В каких целях? Кто спрятал ее в гербарии? Зачем? Чтобы обвинить ее, если муку найдут? И главное: кто из ее окружения был достаточно сведущ в veneficium [27] , чтобы понимать, насколько опасными свойствами обладает спорынья?

27

Токсикология (лат.).