Дыхание смерти

— Нет, сейчас, — возразила Маша, удивляясь собственной твердости.

— Хорошо, — владелец замка вздохнул и, свистнув собаке, направился к креслу у камина. Тому самому, в котором этой ночью сидел мертвый сэр Чарльз.

Маша невольно попятилась и закусила губу, чтобы не остановить того, кого она уже считала своим отцом. Ей ужасно не хотелось, чтобы он садился в это кресло.

Но самое странное, что и собаке кресло не нравилось. Не дойдя до него несколько шагов, Альдегунд остановился и глухо зарычал, обнажая мощные желтые клыки.

— Эй, что с тобой? — окликнул пса хозяин, но Альдегунд не внял знакомому спокойному голосу. Что-то напугало его так сильно, что собака отпрянула в дальний угол зала и, подняв морду к потолку, вдруг тоскливо завыла.

— Что это с ним? — недоуменно повторил сэр Вильгельм, так и не сев в кресло.

«Сейчас или никогда», — решила Маша.

— Мне кажется, он чует смерть… — сказала она, глядя в глаза отцу.

Старый барон широко перекрестился.

— Смерть? Ты хочешь сказать, она вернулась за нами?.. — Он замолчал, будто случайно сболтнул что-то лишнее и теперь корил себя за несдержанность.

Огонь в камине не горел, и в зале было очень холодно, холоднее, чем на улице, и Маша ужасно озябла. Ее руки и ноги словно заледенели… А может, дело не столько в холоде, сколько в той атмосфере страха, что царила здесь?.. Собака все еще надсадно выла, а из окна, снаружи, слышались звуки рога и бряцанье оружия: там полным ходом шла подготовка к турниру, кипела жизнь, словно бы противопоставленная этому безнадежному мертвому холоду.

— В замок уже приходила смерть? — переспросила Маша, зябко поводя плечами.

Барон подошел к ней и обнял за плечи. От его тяжелой руки стало немного теплее.

— Да. Такое уже было. Давно. Когда умерла твоя мать… — тихо, едва различимо проговорил он. — Господь сурово карает нас за грехи… Твоя мать была слишком хороша и добра, чтобы жить на этом свете. Видно, сами ангелы завидовали ей… В тот год на замок словно опустилось темное покрывало ночи. Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не умирал. Я в то время был далеко, в Иерусалиме, и вернулся слишком поздно, чтобы ее спасти. Я как раз успел на отпевание. Ты была совсем маленькая и пугливая, как дикая кошка. Помнишь, как я взял тебя на руки и пообещал, что все будет хорошо?..

Видя его полный надежды и ожидания взгляд, девушка кивнула, и лицо старого рыцаря озарила улыбка.

— А от чего умирали тогда люди? — спросила Маша, возвращаясь к тому, что ее волновало. Возможно, в давние времена причина была совершенно в другом, но не мешало проверить.

— Я не знаю, — глухо ответил сэр Вильгельм. — Кто-то упал в колодец, кто-то свалился с крыши. А твоя мать просто не встала со своей постели однажды утром. Она была такая красивая даже после смерти. Ты очень на нее похожа.

— А отец Давид? Был ли тогда в замке отец Давид? Вы ему доверяете? — задала следующий вопрос девушка.

— Отец Давид?.. — рыцарь задумался. — Да, был, — произнес он, впрочем, не очень уверенно. — Или это был его предшественник?.. Мальчик в то время ездил в далекие земли. Он мечтал лечить людей, я разговаривал с ним, у него очень интересные и смелые взгляды… Если бы я не побывал на Востоке, то решил бы, что он отступник и еретик.

— Отец Давид лекарь? — переспросила девушка.

— Да. Но почему ты о нем спрашиваешь?..

Перед глазами Маши вновь встал стол, с которого свешивались распущенные волосы Берты и фигура с отточенным ножом, склонившаяся над телом…

А что, если отец Давид — естествоиспытатель? Было же что-то такое в учебнике истории… Если она правильно помнит, там говорилось, что в Средние века вскрытие было запрещено, и только самые прогрессивные врачи пытались делать его, тайно изучая строение человеческого организма. Так что, если отец Давид — не чудовище, а ученый?..

— Просто так, пришлось к слову, — поспешно ответила она.

— А что ты говорила про смерть? — Глаза отца смотрели встревоженно и напряженно.

— Я… я видела этой ночью сэра Чарльза. Он сидел в этом кресле. Мертвый, — быстро, чтобы не одуматься, выпалила Маша.

Барон уже не смотрел на девушку, с выражением истинного ужаса он уставился куда-то в угол рядом с камином.

Маша тоже взглянула. На полу смутно темнело пятно. Обычное пятно.

Девушка подошла поближе.

— Это кровь сэра Чарльза? — спросила она, оглядываясь на барона.

Тот, не сводя взгляда с пятна, покачал головой.

— Хуже, — тихо пробормотал он. — Это знак беды.

Маша вспомнила, как стояла на открытой галерее перед самым прибытием сэра Чарльза и Эльвина, а управляющий, показывая на алое, словно истекающее кровью небо, тоже говорил о знаке беды.

— Что это означает? — спросила она.

Барон отвернулся к окну. Его коротко стриженный, покрытый щетиной седеющих волос затылок вдруг показался девушке беззащитным.

— Это наша фамильная легенда, — глухо сказал сэр Вильгельм, по-прежнему не поворачиваясь. — Этот замок основал твой прадед, человек мужественный и благородный. Он возвел эти стены и собрал окрестные земли под свою руку. В то время между баронами уже начались кровавые войны, и однажды соседи, сговорившиеся против него, хитростью проникли в замок. Мой дед сражался до последнего. И был предательски сражен в спину одним из тех, кому доверял вот здесь, на этом самом месте…

Он замолчал. Маша, напряженно слушавшая его, уже не обращала внимание на звуки рога и прочий шум, доносившийся извне.

— И что дальше? — нетерпеливо спросила она.

— В то время мой отец был еще очень молодым. Сама Дева Мария, должно быть, хранила его. Но спустя несколько лет он вернулся, заручившись поддержкой короля, и так жестоко наказал обидчиков, что о нем помнят в этих местах по сию пору. Тела его врагов, исклеванные воронами, еще долго красовались на воротах замка, даже когда они основательно подгнили, и плоть стала слезать с них, словно перчатка с руки…

Маша, ярко представившая себе эту картину, поморщилась.

— Он вообще умел сделать так, чтобы его запоминали и слушались… Его сердце словно вырезали из куска гранита. Но дело не в том, — продолжал тем временем старый рыцарь. — Так вот, мой отец принялся обустраивать и укреплять замок. Но однажды утром служанки обнаружили в зале, у камина — как раз там, где погиб дед, бурое пятно крови. В этот же день замок был осажден, и многие его обитатели погибли от голода и страшной болезни, что вдруг поселилась в этих стенах. С тех пор всякий раз, когда смерть подступает к нам близко, кровь деда выступает на каменных плитах пола, предупреждая нас об опасности. Было так и в тот год, когда умерла твоя мать.