Дыхание Смерти

Но, видимо, это был несчастный день. Через высокий забор они перемахнули легко и быстро, но стражники Гайбары отошли от испуга еще быстрее. Их заметили. Возможно, капитан пришел в себя, и его гнев показался им страшнее, чем магия неведомого чародея. Или взыграла гордость. Сначала пес услышал, как по лестнице загрохотали сапоги, а потом, оглянувшись на бегу, увидел, как от полновесного пинка отлетел ставень и закачался на одной петле. Особо нетерпеливым путь через окно показался короче, и Кулл едва не взвыл, когда понял, что Дзигоро от всадников не уйти. Пусть так. Что бы там ни было, а друга Кулл не бросит!

Пес развернулся в сторону приближающейся опасности, злобно рыча и скалясь.

— Не надо, их слишком много. Нам с ними не с правиться. — Дзигоро подошел к атланту и, положив на спину собаки руку, добавил: — Хотя выход, дружище, пожалуй, есть. Если ты согласишься понести меня.

Уловив на себе вопросительный взгляд друга, Кулл согласно кивнул.

— Вот и ладно, — с облегчением произнес Дзигоро, усаживаясь на спину пса. — Вперед, мой друг.

И Кулл понес его вперед по тропинке. Странно, но он почти не ощущал веса седока.

«Ну конечно, — подумал варвар, — жрет одну траву». Северянин с каждым новым прыжком ощущал необыкновенную легкость. Теперь он не чувствовал и своего веса. Он заглянул себе под ноги… лапы перебирали не сырую землю, а воздух…

…Одинокий фарсунский всадник от удивления вывалился из седла. Его кобыла беспокойно забила копытами и, позабыв про хозяина, умчалась в ночь. Фарсунец то боязливо поглядывал на небо, то принимался страстно молиться. Такого он в своей жизни еще не видывал. По звездному южному небу огромный белый ястреб нес свою жертву в гнездо. Животное в когтях птицы усиленно перебирало лапами, словно стремясь вырваться из плена. Мощный взмах крыльев — и фарсунца обдал ветер, донесший тонкий звук поющих на ветру перьев.

В рыжие пески медленно опускалось яркое малиновое солнце. Темнело.

Дзигоро сидел, завернувшись в серый дорожный плащ, и задумчиво глядел на часто дышавшего пса.

— По-моему, это все уже было, — задумчиво проговорил он. — Мы с тобой сидели в овраге, и ты…

В этот момент пес извернулся и яростно защелкал зубами в шерсти.

— Блохи? — посочувствовал Дзигоро. — Чего же ты не дал себя помыть?

Пес рыкнул, потом взвыл и вдруг разразился солдатским проклятием. Дзигоро в изумлении уставился на огромного голого варвара-северянина, с отборной бранью растиравшего укушенное бедро.

— Ну правильно, — кивнул камелиец, — теперь я вспомнил твое имя. С возвращением в мир людей, Кулл из Атлантиды.

— Валка! — выругался варвар. — Не мог предупредить, что превращать будешь? Я бы хоть штаны в таверне прихватил.

Дзигоро весело рассмеялся, откидывая голову.

— Что я такого сказал? — нехорошо сощурился варвар. — Я тебе, конечно, благодарен и все такое…

Дзигоро смеялся, хлопая себя по коленям и мотая головой.

— Погоди! — всхлипывал он. — Дай опомниться! Уморишь ведь, северянин.

Кулл набычился, с неодобрением разглядывая развеселившегося мудреца.

— Ну и куда я теперь пойду в таком виде? По караванному пути пугать лошадей фарсунцев?

Дзигоро внезапно стал серьезным. Его темные глаза сочувственно улыбнулись в темноте.

— С рассветом ты опять станешь зверем, Кулл. Собачья шкура слезла с тебя оттого, что сегодня новолуние. Но солнечный свет вернет заклятие. Если помнишь, я предупреждал тебя быть осторожным в желаниях.

— Что ты хочешь сказать? — Кулл сел, подтянув к груди длинные волосатые ноги. — С рассветом я опять стану собакой? — Дзигоро снова кивнул. — И ты ничего не сможешь сделать? — Кулл в волнении мотнул лохматой головой. — Как же так? Ты же великий маг, Дзигоро?

— С чего ты взял, юноша? — улыбнулся камелиец. — Я не маг. Не больше, чем ты.

— Но я же видел! Я видел, как ты на моих глазах превратился в ястреба!

— То, что ты видел, ничего не значит, Кулл, — Дзигоро отчего-то вздохнул, — не всегда стоит доверять глазам. Они могут обмануть. Тебе ли этого не знать, вошедшему в Призрачную Башню через Врата Заката. Я просто отвел глаза стражникам Гайбары. Магии в этом совсем нет. Они видели то, что хотели видеть. Могущество мага, страшную птицу, вспышку света… Теперь им будет чем оправдываться перед десятниками. Одно дело, если ты отпустил нищего камелийца с собакой, другое дело — если не смог сладить с великим чародеем.

— Значит, с рассветом я снова стану собакой, — угрюмо повторил Кулл.

— Боюсь, что так.

Варвар сдавленно зарычал и тут же осекся.

— Валка! Я был уверен, что убил лемурийца.

— Мага не так-то просто убить, — снова вздохнул Дзигоро, — так же как и оборотня. Против обычного оружия он неуязвим. Да и против необычного тоже. У каждого мага есть свое слабое место, и, как правило, они это тщательно скрывают.

— Я убью лемурийца, — сообщил Кулл как о давно решенном. — Не отговаривай меня, мудрец. Мой Бог не запрещает проливать кровь.

К его изумлению, Дзигоро не спорил.

— Дело твое, Кулл, — тихо проговорил он, — только вряд ли это тебе поможет. Ты стал зверем не потому, что лемуриец пробормотал над тобой пару глупых заклинаний. Они ничего не значат, поверь мне.

— То есть как? — удивился Кулл.

— Надо мной он махал шкурами и бормотал свои посредственные стишки трижды, если не ошибаюсь, но, как видишь, ничего не добился. Мне удалось уйти оттуда. Не спрашивай как. Я начну объяснять тебе простые вещи, а ты снова увидишь в этом магию. На самом деле воля может разбить любые оковы, даже укрепленные черным колдовством. И никакого волшебства в этом нет.

Ты был наполовину зверем, когда лемуриец схватил тебя, залитый кровью, обезумевший от ярости, не рассуждающий, желавший только двух вещей — свободы и убить хозяина Башни.

— Откуда ты это знаешь? — потрясенно спросил Кулл.

— Я видел это в твоих глазах в тот день, когда ты чуть не убил меня.

Кулл ткнулся лицом в камни.

— Так что же, по-твоему, пусть живет и продолжает плодить своих непотребных тварей? — сдавленно спросил он. — А как же Керам? А Малика, которую я убил, не зная, что она моя сестра по несчастью?

— Малика? — неожиданно заинтересовался Дзигоро. — Пантера? Она жива.

— Жива? — Кулл резко выпрямился. — Как жива? Я, вообще, в ту ночь кого-нибудь убил или мне все приснилось? А может, и Призрачной Башни не было, и то, что я был собакой… — Кулл замолчал, видя, что Дзигоро качает головой. — Откуда ты знаешь, что она жива?

— Я видел ее, — мягко ответил камелиец. — Я видел их всех. Малику, Керама и Кошифа, который меня сторожил… да не усторожил. Лемуриец разозлился на него и решил превратить в крысу. Но, так как эта гадина весьма ядовита, у него получилась помесь крысы с тарантулом. Оборотня так просто не убьешь, Кулл. И это, кстати, объясняет и то, что ты сам до сих пор жив. Любая нормальная собака от таких ран издохла бы на месте, а на тебе они затягивались на глазах.