Дым и зеркала

— Тони. — Когда Ли проследовал за Мэйсоном по ступенькам, и они оба скрылись в коридоре на втором этаже, Адам прикоснулся к его плечу. — Я видел, как Мэйсон разговаривает с Карен, которая отвечает за питание. Иди проверь, сунула ли она ему в хлебницу бублики.

— А если сунула?

— Иди наверх и убедись, что он их не съест.

— Ты хочешь, чтобы я вырвал бублик из рук Мэйсона?

— Если он там будет находиться. — Адам улыбнулся и решительно похлопал его по плечу — где решительно можно было расценивать как «лучше ты, чем я, приятель». — А если Мэйсон успел откусить, то вытащи у него изо рта.

Мэйсон обожал бублики, но клей для зубов, прикрепляющий клыки Рэймонда Дарка к его, не выдерживал жевания. После пары сорокаминутных задержек, пока Эверетт заново крепил зубы, и одной более значительной — в результате проглоченного правого клыка, ЧБ создал правило, запрещающее Мэйсону носить бублики в гримерку. Поскольку новый зуб пришлось добывать не актеру, а его личной ассистентке, Дженнифер, которой, как считал Тони, должны были регулярно повышать зарплату, Мэйсон воспринял это как предложение, а не как правило. Поэтому старался всячески его обходить.

В результате Карен, отвечающая за питание на съемочной площадке, оказалась в центре внимания мужчины, сочетающего в себе привлекательную внешность, обаяние и нравственность кота. Никто не винил ее за те редкие случаи, когда она не могла устоять.

Сегодня никто не знал, где была Карен.

Ни у столика, ни у трейлера. Искать дальше времени не было. Ухватив баночку с вареньем из черной смородины, Тони пошел вверх, перепрыгивая через ступеньки, надеясь, что привычка Мэйсона перекусывать уже не сорвала дневные съемки.

Как звезда сериала, Мэйсон выбрал в качестве своей гримерки главную спальню. В пятидесятых годах она была реставрирована и теперь занимала половину передней части второго этажа, к ней прилегали небольшая ванная и то ли чулан, то ли комната для одевания. Мистер Бруммель, когда ему подтвердили, что тут воду будут спускать по минимуму, подготовил ванную для личного использования Мэйсона. Ли приходилось бегать к передвижной уборной, как и всем остальным.

Все двери в коридоре на втором этаже были сделаны из той же Дугласовой пихты, которой был отделан весь дом. Но они — и их отделка — были раскрашены под красное дерево. Тони, который с ходу мог отличить МДФ от фанеры, был вынужден выслушивать длинную лекцию о пихтах, оформленных под красное дерево, от осветителя, вырезавшего в свободное время тематические шахматные наборы. Незаконченный конь в облачении времен первой мировой войны выглядел весьма впечатляюще.

Уже занеся руку над дверью в комнату Мэйсона, Тони заметил, что на верхних панелях стоят заплатки. В тусклом свете коридора они казались почти незаметными, но если приглядеться, можно было заметить отличие в цвете пятен. Их форма казалась знакомой, но он не мог…

Так и не опустив руку, он отпрыгнул, когда дверь распахнулась. Мэйсон уставился на него широко раскрыми глазами.

— В моей ванне что-то есть!

— Что-то? — уточнил Тони, пытаясь разглядеть, оба ли клыка на месте.

— Что-то!

— Ладно. — Тони, уже собравшийся сказать, что проблемы с водопроводом в его работу не входили, передумал, услышав следующий слова Мэйсона:

— Он засело между душом и туалетом.

— Оно?

— Я не рассмотрел, там было столько теней…

О черт.

— Может, мне лучше взглянуть…

Прежде, чем Мэйсон успел запротестовать, и прежде, чем он сам смог передумать и в ужасе убежать, Тони пересек спальню, комнату для одевания и открыл дверь в ванную. Свет, бьющий через окна, не улучшил цветовую гамму, но хотя бы разогнал тени. Тони повернулся к туалету и углу душа и нахмурился. Он не мог понять, что увидел актер, учитывая, что там не было места для…

Чего-то.

Покачивающегося.

Вперед.

Назад.

Руки, обхватившие колени, заплаканное лицо, поднятое к свету.

И снова ничего.

Только пространство, слишком узкое для нескладного тела, которое там не совсем было.

Между лопаток закололо. Тони, держа банку с вареньем как щит, шагнул в комнату. По задней стенке поползли тени, заполняя пятнадцать сантиметров между туалетом и душем корчащимся серым полумраком. Ему показалось?

Глупый вопрос.

Нет.

И что теперь? Что ему с этим делать?

Что бы это ни было, но плач и покачивание не казались очень опасными.

— Ну что, Фостер?

— Черт! — Он дернулся вперед и развернулся. За громким стуком сердца он почти перестал разбирать собственные мысли. Тони указал за окно на ветки кедра, бьющие по стеклу и солгал, сжав зубы:

— Это твоя тень.

Ветер снова утих, и тени пропали.

Мэйсон провел рукой по волосам и огляделся.

— Ну разумеется. Теперь-то ты их видишь? — И я не испугался , добавил его тон. Подобородок поднялся. Даже не думай, что мне было страшно. — Что-ты дерганный какой-то.

— Я не слышал, как вы подошли. — И самое главное, это было правдой. Хотя восхищенный тон использовался специально для обращения с актерами. На телевидении надо было уметь успокаивать.

Мэйсон, разумеется, приосанился.

— Ну конечно. Если я захочу, то могу передвигаться тихо как кошка.

Хотя Тони и признавал, что опыта у него было немного, но по его мнению, шум, который издавали при перемещениях кошки, был совершенно непропорционален их размеру. Но Мэйсону совершенно очевидно нравилась эта фраза, поэтому он кивнул.

— Здесь просто морозилка.

Ну, может и не морозилка, но не жарко.

— Это варенье для меня?

Варенье? Он проследил взгляд Мэйсона, прикованный к его руке.

— А, да.

— Поставь его около корзины. И я уверен, у тебя еще полно дел. — Актер вздернул губу. Оба клыка былина месте. — Важные дела для помощника режиссера.

И, несмотря на сарказм, он был прав.

В корзине бубликов не было, но около грязного ножа на подносе осталось немного мака. Поставив варенье, Тони обернулся и увидел тарелку, наполовину скрытую цветком в горшке, занимавшего большую часть столика около большого кресла у окна. Бублик прямо по курсу.

Мэйсон все приготовил, убрал, потом пошел в ванную и…

Все по порядку. Сначала бублик. Потом ванная.

Он призвал спокойствие, пробормотал семь слов, и первая половина бублика влетела в его руку с чавкающим звуком, свидетельствующим о том, что Мэйсон не пожалел масла и меда.

— Фостер?

— Уже ухожу.

Учитывая происходящее, внезапный плач из ванной уже не показался неожиданным. Когда Мэйсон повернулся на звук, Тони поймал вторую половину бублика.